Сигна взглянула на него своими огромными глазами:
— Правда, папа предупредил, чтобы я не волновалась, если он задержится. И мне почему-то кажется, что он не хотел бы, чтобы я обращалась в полицию или вмешивалась в его дела. Думаю, мне следует потерпеть и ждать его возвращения.
Блэйк Сондерс взглянул на своего партнера:
— А ты что об этом думаешь?
Ивор пожал плечами, поднес стакан ко рту и сделал большой глоток.
— Я думаю, как предлагает мисс Мэнтон… или мы можем называть ее Сигна?.. лучше пока ничего не предпринимать. Ее отец просил, чтобы она не волновалась, если он задержится. В этих местах не принято устраивать переполох и вызывать полицию только потому, что человека задержали какие-то дела в глубине страны.
Блэйк молча курил. Он беспокоился за старого Тома Мэнтона гораздо больше, чем показывал Сигне, и считал, что Ивор слишком легкомысленно относится к происходящему. Говоря по правде, Блэйк раздумывал, не случилось ли со стариком чего-нибудь совсем плохого. Вся эта история была какой-то странной.
Но Ивор, казалось, поставил себе цель заставить Сигну выбросить из головы все волнения; уже через несколько минут он восстановил ее былую уверенность, и она снова начала улыбаться.
Прошла еще неделя.
Том Мэнтон как в воду канул, и теперь даже Сигна была полна решимости вызвать полицию и начать расследование, если ее отец не вернется в ближайшие день-два.
Она осталась в бунгало Блэйка и Ивора. Приступ малярии миновал, и, если бы не тревога, она бы от души наслаждалась жизнью здесь. Ухаживать за двоими мужчинами было так забавно, а они баловали ее без меры. Днем, когда они были заняты работами на плантации, она оставалась одна, с закатом же они возвращались и готовы были развлекать ее и исполнять любые капризы. Присутствие в бунгало этой девушки полностью изменило жизнь обоих мужчин. Изменило оно, увы, и их дружеские отношения. Ревность встала между ними, ревность скорее со стороны Ивора, чем Блэйка. Блэйк от природы не был ревнив, у него была открытая, честная натура, и он питал огромное уважение к женщинам. Правда, со дня смерти матери он страдал от того, что ему некого любить, не за кем ухаживать.
В тот день, во время грозы, когда он нашел Сигну Мэнтон, любовь, выросшая из сострадания и желания защитить и помочь, настигла его. Позже она превратилась в глубокую, истинную страсть. Блейку хотелось упасть на колени и целовать чудесные ножки этой девушки. Он обожал ее и хотел доказать, что он ее достоин. И именно Блэйк, а не Ивор потакал всем ее прихотям, окружал ее заботой и нежностью, изо всех сил старался прогнать из ее головы страхи и сомнения. И она принимала все его бесчисленные любезности и почти собачью преданность с дружелюбием и искренней признательностью.
Но сердце свое Сигна отдала Ивору Гардинеру. Это от взгляда его прекрасных глаз и его очаровательной улыбки она расцветала, как бутон цветка под лучами солнца, хотя он редко снисходил до того, чтобы хлопотать вокруг нее, предоставляя это Блэйку. Он предпочитал сидеть с ней рядом, смешить ее веселыми рассказами, льстить ей, поддразнивать и этим самым волновать ее. Это Ивору доставались улыбки Сигны и ее живой интерес, за которые Блэйк отдал бы все на свете. Ивор же лишь небрежно принимал их. В то же время он был заворожен ее красотой и редкостной чистотой и невинностью. Сигна еще не знала мужчин, Ивор был в этом уверен. Он понял, что не отказался бы научить ее любви. Это слегка развеяло бы скуку и однообразие его жизни на малайской каучуковой плантации.
Блэйк наблюдал за происходящим без малейшей злобы или ревности, но с отчаянием, которое росло день ото дня. Он даже решился просить Сигну стать его женой. Но было очевидно, что ее интересует только Ивор. Блэйк считал Ивора порядочным человеком и мысленно готовил себя к тому дню — который, он был уверен, уже не за горами, — когда Ивор объявит об их с Сигной помолвке.
Прошла еще неделя, а Том Мэнтон так и оставался пропавшим без вести и для дочери, и для тех немногих в Сингапуре, кто знал его.
От жары Сигна была бледной и вялой, но все же гораздо сильнее и бодрее, чем многими неделями раньше. Она безумно волновалась за отца и все ждала хоть каких-нибудь вестей от него. Но в этом бунгало она была счастлива — счастливее, чем, как ей казалось, это вообще возможно. Блэйк был прекрасным, преданным другом, а Ивор… Ивор Гардинер был теперь для Сигны всем на свете.
День за днем она с нетерпением ждала заката… возвращения обоих мужчин… того момента, когда она будет сидеть на подушке у ног Ивора, слушать его беспечную забавную болтовню… замирать от восторга при виде восхищения в его блестящих глазах.
Однажды Ивор задержался на плантации, и Блэйк вернулся домой первым. Блэйку показалось, будто в сердце ему воткнули нож, когда он увидел в синих глазах Сигны неприкрытое разочарование оттого, что он вернулся один. Но он скрыл свое огорчение. Он достал носовой платок, вытер вспотевшие от жары лицо и шею и сделал вид, что не замечает вопрошающего взгляда девушки.
— Ну и жарища, правда, Сигна?
— Да уж, — улыбнулась она. — Блэйк, а где Ивор?
— Он появится через пару минут. Ругается с одним из плантаторов… с твоим знакомым, Ричардсом.
— Стэнли Ричардс… — Сигна поежилась, и улыбка ее угасла при воспоминании о человеке, так напугавшем ее в тот день, когда она сидела одна в отцовском бунгало. — Брр! Скотина, каких мало.
Она посмотрела на Блэйка, стоявшего перед ней с тоскливым выражением в глазах. Милый старина Блэйк, добрейший из друзей. Ей нравилось его обветренное, но в то же время мальчишеское лицо, его сильные плечи и нежные руки.
— Помнишь тот день, когда ты нашел меня? — спросила она.
— Я бы никогда не смог забыть его, Сигна, — ответил он, серьезно глядя на нее.
Все дни напролет, на жаре, во время работы, он непрестанно думал о ней, ее образ преследовал его… его переполняло желание всю жизнь заботиться о ней и защищать ее. Он был застенчивым, сдержанным мужчиной, но сейчас чувства побуждали его сказать больше, чем он собирался. Он шагнул ближе к девушке, жадно вглядываясь в ее обращенное к нему лицо, обрамленное светлыми прямыми волосами… мальчишескую и в то же время такую женственную фигурку в шортах и льняной рубашке, ставшую такой знакомой и дорогой.
— Сигна, милая, — с отчаянием начал он.
Она была удивлена и испугана новыми интонациями, появившимися в его голосе. Сигна вспыхнула до корней светлых волос.
— Принести тебе джин с лаймом, Блэйк? — торопливо перебила она.
Блэйк понял, что у него нет шансов. Он осознал всю безнадежность своей любви. Да, он нравился Сигне как друг… но как возлюбленный — никогда. Они не сказали больше ни слова… он лишь назвал ее по имени, а она испуганно покраснела, и он покорился судьбе.
