Оторвав глаза от чашки, незнакомец испытующе посмотрел на Каролин. Та ожидала увидеть раздражение, но нет, этот человек улыбнулся ей.
— Хоть убей, не могу понять, откуда в тебе столько упрямства? Скажи, тебя что, вообще невозможно хотя бы чем-то убедить? Моя мать, Констанца и Рубен встретили меня с распростертыми объятиями. Вот кто уж точно спал и видел, чтобы я когда-нибудь вернулся.
— В отличие от меня.
— Почему же ты не хотела, чтобы я вернулся?
— Я не хочу, чтобы в нашу семью прокрался самозванец и выудил все деньги.
— А если я настоящий Алекс?
— Не хочу расстраивать Салли. Ей и без того мало осталось, так пусть она спокойно проживет оставшиеся ей дни. Она научилась жить без сына. Успела оплакать его и свыкнуться с потерей.
— Спокойствие — товар, явно завышенный в цене, — негромко возразил он. — По-моему, Салли предпочла бы несколько недель радости нескольким месяцам медленного и тоскливого угасания.
— Кто ты такой, чтобы принимать за нее решение, — сердито огрызнулась Каролин.
— Между прочим, и ты тоже.
Тупик. Следует признать это. Каролин смерила его пристальным взглядом, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь.
— Полагаю, что у тебя имеется доказательство, — произнесла она.
— Предположим, что у меня есть все, что ты только пожелаешь, — с наигранной веселостью ответил он.
— Уоррен и Пэтси вряд ли так легко тебе поверят. Они потребуют реальных доказательств. Есть такие вещи, как отпечатки пальцев, медицинская карточка стоматолога…
— У Александра Макдауэлла никогда не брали отпечатки пальцев, даже когда в четырнадцать лет легавые замели его с пакетом «травки» в кармане. Его семья пользовалась слишком большим влиянием в округе. Так что скандал тогда предпочли замять. Насколько мне известно, карточка стоматолога может где-то храниться, но поскольку до двадцати трех лет у меня не было ни одной пломбы, из нее вряд ли можно почерпнуть что-то дельное.
— Смотрю, ты тщательно подготовился, — съязвила Каролин.
— А ты попробуй взглянуть на это следующим образом: в худшем случае я скрашу старой женщине последние дни. Что касается денег, то их в этой чертовой семейке и так куры не клюют. Хватит всем, причем с лихвой, даже за вычетом моей доли.
— Так ты признаешь, что ты не настоящий Александр Макдауэлл?
Ее собеседник плавным движением встал со стула, как встал бы юный Алекс, и чуть сдвинул в сторону стол. Каролин даже бровью не повела, лишь еще крепче сжала в ладонях хрупкую чашку и продолжала сидеть, глядя ему в глаза.
Положив руки на льняную скатерть, самозванец встал прямо перед ней и чуть подался вперед. Каролин поймала себя на том, что задержала дыхание, словно отказываясь дышать с ним одним воздухом.
— Почему ты сторонишься меня, Каролин?
Их лица почти соприкасались. Каролин были видны золотые волоски в каштановой шевелюре и зеленые крапинки в голубой радужке глаз. Он был так близко, что она почувствовала в его дыхании запах кофе и талого снега, а также едва уловимый аромат шампуня для волос.
Каролин в упор смотрела на него, и на мгновение ей вспомнился Алекс, каким он был много-много лет назад.
— Я не сторонюсь, — ответила она.
— Ты боишься, что я снова займу твое место? Боишься, что Салли станет любить меня больше, чем тебя? Что ты снова окажешься в стороне?
Каролин поставила чашку, чувствуя, что еще секунда, и она от злости так сдавит хрупкий фарфор, что чашка лопнет. Затем, чтобы отстраниться от него, откинулась на спинку стула и изобразила на лице холодную улыбку, улыбку, которую путем долгих тренировок довела до совершенства еще много лет назад.
— Мне безразлично абсолютно все, кроме здоровья тети Салли, — ледяным тоном ответила она.
— В детстве ты была не такой святошей, как сейчас, — заметил тот, кто называл себя Алексом. — Я помню, как ты всегда хныкала, вечно таскалась за мной хвостом, от тебя невозможно было отделаться. Интересно, и когда это ты успела превратиться в новоявленную мать Терезу?
— Отстань от меня! — резкие слова слетели с ее губ сами.
Именно этого он и ждал. Его улыбка сделалась шире. С каким удовольствием она влепила бы этому подонку пощечину! Но нет. Каролин положила руки на колени и выпрямила спину. Тем временем самозванец оставил ее в покое и отошел к окну.
— Смотрю, тебя хорошо вышколили, — буркнул он. — Они сделали с тобой то, что не смогли сотворить со мной.
— Что именно?
— Они сделали тебя такой же, как они сами: высосали из тебя жизнь и душу. — Самозванец покачал головой. — Жаль, что я не забрал тебя с собой, когда сбежал из дома.
— Ты забыл кое-что, что следовало бы знать Алексу. В ту пору мне было тринадцать лет.
— Да, ты права, — спокойно согласился он. — Но это вовсе не значило, что ты не умела целоваться.
Каролин побледнела. Он никак не мог этого знать! Никто не мог этого знать.
— Что ты… о чем ты говоришь?
Самозванец направился к двери.
— Пожалуй, нужно посмотреть, как там мать. Я только сейчас понял, как сильно соскучился по ней.
— Ты не ответил на мой вопрос. — Каролин поднялась и встала возле стола. Ей пришлось ухватиться за край столешницы, лишь бы только он не увидел, что у нее дрожат руки.
— Нет, не ответил, — игриво улыбнулся он. — Будет лучше позвать сюда Уоррена и Пэтси. Надеюсь, эта сладкая парочка поможет тебе разоблачить самозванца.
Увы, он шагнул за порог прежде, чем Каролин успела что-то сказать.
Что здесь, черт побери, происходит? — Уоррен Макдауэлл ворвался в небольшую, обставленную дорогой мебелью библиотеку и грозно навис над Каролин.
Не обращая на него внимания, она с нарочитым спокойствием захлопнула чековую книжку в отличном кожаном переплете. Своим жутким занудством и напыщенностью Уоррен неизменно выводил ее из себя, однако Каролин уже давно научилась скрывать раздражение. Уоррен относился к породе людей, паразитирующих на чужих слабостях. Каролин же хватало здравого смысла не демонстрировать ему свои собственные слабости более, чем то было необходимо.
— Я пыталась дозвониться до тебя, — сказала она, поднимая на него глаза. — Но ты уже вышел.
— Салли, черт побери, позвонила мне поздно ночью, — отозвался Уоррен с не свойственным ему раздражением, — и рассказала смехотворную историю о том, что Александр якобы восстал из мертвых. Где он?
— Я не видела его с сегодняшнего утра. Я весь день провела здесь.
— То есть он восемнадцать лет ждал именно этот снегопад, чтобы вернуться домой. Я добирался сюда почти целую вечность. А ты что об этом думаешь?