Я потянулась к открытой коробке с жареным вегетарианским рисом.
– С каких пор ты стала такой подозрительной?
Тяжело вздохнув, Энни оставила в покое пакетики с соевым соусом и горчицей, которые неистово вскрывала.
– Извини. Просто мне сегодня светило незабываемое свидание – минимум девять с половиной баллов по десятибалльной шкале. Точнее, по ШУТ. А я все испортила. Точнее, Ник все испортил… Заявился в самый неподходящий момент и стал вести себя как мой парень.
Вошел Мишель. Он нес настоящие фужеры – не какие-нибудь пластиковые стаканы, которые мы обычно использовали в таких случаях, – и только что открытую бутылку шираза.
– Прости мое невежество, но я полагал, что он и есть твой парень, cheri.[6] И кто же это потянул на девять с половиной баллов по Шкале Увлажненности Трусиков? Неужели в ваш магазин забрел сам Эван Макгрегор?
Энни показала ему язык.
– Нет, этот красавчик не принадлежит к числу знаменитостей. А Ник не мой парень. Мы просто иногда встречались, – ответила она.
Мишель плюхнулся на кушетку рядом с Фарреном и протянул ему фужер с вином.
– «Иногда» значит «на протяжении последних шести недель»? Когда, наконец, ты признаешься сама себе, что вы с милашкой Ником уже стали парой?
Я подцепила палочками очередную порцию риса.
– Перестань, Мишель. Не сегодня. Энни западает исключительно на плохих парней. А Ник – хороший, поэтому он ее ни капли не возбуждает.
Энни прищурилась и смерила меня презрительным взглядом.
– Представьте себе, за шесть недель Ник ни разу не поцеловал меня! Даже не пытался. Он просто жалеет меня, потому что я толстая. И, если мне не изменяет память, мы сейчас обсуждаем твои проблемы, а не мои. У тебя уже готов план, как поссорить Лиззи с Ужасным Беном?
– Ты не толстая. Ты роскошная! – возразил Фаррен. – Небесный ангел, богиня плодородия, спустившаяся в ад, где правят бал костлявые тела…
Мы одновременно посмотрели на него – с немалым удивлением.
– Я был сегодня на прослушивании. Внебродвейская постановка… «Вожделение Офелии»… – порозовев, смущенно пояснил он.
Мы обе закатили глаза, будто говоря «о Боже», не сговариваясь.
Энни покачала головой в знак несогласия.
– Нашел богиню! Я лишь нераскаянная отступница диет. И посему нахожусь в самом низу социальной лестницы Нью-Йорка. Где-то рядом с крысами из метро.
Я вздохнула. Опять твердить ей, что четырнадцатый размер не является признаком полноты, было бы абсолютно бесполезно. Правильнее всего было вернуться к прежней теме разговора.
– Плана пока нет. Для начала надо встретиться с Лиззи, выяснить, что за фрукт ее парень. Что-то вроде «интервью с клиентом», – сказала я, посмеиваясь над высокопарностью собственных слов.
Фаррен и Мишель посмотрели друг на друга… на меня… и вновь друг на друга.
– Ты подумал о том же, о чем и я? – спросил Фаррен.
– Определенно, – ответил Мишель и повернулся ко мне.
У него было очень серьезное лицо.
– Шейн, ты, кажется, произнесла слово «клиент»?
– Ну… «клиент» – это, конечно, громко сказано. Но ведь надо пообщаться с женщиной, которая просит меня… уговорить ее парня порвать с ней. Мы поговорим, а потом я…
– Они встречаются, – сказал Мишель.
– Они говорят, – добавил Фаррен.
– Как на приеме у консультанта… – произнесли они дуэтом.
– У платного консультанта, – подытожил Мишель, многозначительно кивнув.
Меня уже начало утомлять созерцание говорящих голов-близнецов.
– Ладно, сдаюсь. О чем вы?
– Знаешь, Шейн… Мишель хочет поработать стилистом – то бишь консультантом по модной одежде – чтобы скопить денег на собственный бизнес. Мы много раз обсуждали это; уже придумали рекламу и как будем искать клиентов… в общем, все как следует обмозговали, – начал Фаррен, ерзая в кресле.
– Точно, – добавил Мишель. – Почему бы и тебе не попробовать?
Я смотрела на них, переводя взгляд то на одного, то на другого, но ничего не понимала.
– Что «попробовать»? У меня самой даже туфли к костюму как правило не подходят. Какой из меня стилист?
Мишель хлопнул себя по лбу, а Фаррен раздраженно закатил глаза. Даже у Энни на лице отразилась досада.
– Да не стилист, балда! – рявкнул на меня Мишель. – Не стилист, а консультант по расставаниям. Будешь работать с посторонними людьми, и не придется разрываться между дружбой и делом. Заработаешь денег и откроешь свой бутик.
Энни потягивала вино, задумчиво глядя в пустоту. Потом вдруг с воодушевленным видом отставила фужер в сторону.
– Знаешь, эта идея так безумна… что может сработать! Сколько тебе пообещала твоя начальница? Пятьсот? Можешь установить минимальную ставку в пятьсот долларов – за самый простой случай. И повышать оплату по уровням сложности, – произнесла она. – Подождите, схожу за ручкой и бумагой.
Энни метнулась в спальню, сопровождаемая моим изумленным взглядом. И тут же примчалась обратно, потрясая блокнотом и ручкой.
– С ума сошла? – возмутилась я. – Только что ругала меня за то, что я связалась с Лиззи и Ужасным Беном, а теперь предлагаешь открыть консультацию?
– Да. И я до сих пор полагаю, что не стоило тебе браться за решение проблем Лиззи – они касаются твоей начальницы. А помогать в таких вопросах незнакомым людям – совсем другое дело! Будешь зарабатывать, спасая женщин. Может, в итоге из тебя выйдет что-то среднее между Дональдом Трампом и матерью Терезой.
В течение нескольких секунд зловещая картина потрясала наше воображение. Поместится ли прическа Дональда в монашеском чепце?
После еще двух бутылок вина я согласилась. Опьянение заглушило страх перед кармической отдачей. К тому же мной руководили исключительно благие побуждения… Не так ли?
А постоянная потребность в одобрении вовсе не является свидетельством хронической неуверенности в себе… или интуитивного предчувствия, что все это добром не кончится.
Ведь правда же?
Присутствующие подняли бокалы, и Мишель произнес тост:
– За Ужасного Бона. Да станет его скорое и прибыльное поражение началом выгодного предприятия!
– За Ужасного Бена! – Я улыбнулась самой порочной из своих улыбок.
У Ужасного Бена не было ни шанса устоять перед таким противником, как я.
«А вдруг он на самом деле не так уж и ужасен?»
Я призадумалась, кусая губы. Пожала плечами.
«Зачем об этом беспокоиться. И… разве на сегодняшний день эгоцентризм не является самой передовой идеологией?»
Вернув на лицо дерзкую улыбку, я осушила фужер с шампанским. Еще минут двадцать смеха и тостов – и Мишель с Фарреном, спотыкаясь, поплелись в свою комнату, прижимая к себе подаренные мной флаконы с маслом для тела. Само собой, с запахом маракуйи.
