— И каков же будет результат, мистер Говард?
— Не понял… — Лоб истца прорезала морщина.
— Я хотел сказать, что будет означать успех вашего исследования лично для вас? — пояснил адвокат.
— Ну, полагаю, я стану страшно богатым, — с трогательной деловитостью ответил юноша.
Зал разразился дружным хохотом, настолько простодушным было это признание. Особенно сочный и басовитый смех раздался сбоку, и Сирил невольно повернула голову — смеялся «эллинский бог». Смеялся так заразительно, что губы Сирил тоже расплылись в улыбке.
В ту же секунду «бог» повернулся в сторону Сирил и обдал ее дружелюбным взглядом своих янтарных глаз. Сирил мгновенно приняла суровый вид и отвернулась от него.
Судья Каррера призвала зал к порядку:
— Прошу всех присутствующих соблюдать тишину! Заседание суда продолжается.
Удар гонга — и Сирил застыла, чувствуя, как колотится ее сердце. «Уймись! — строго приказала она себе. — Он всего-навсего мужчина, а не бог, и в нем наверняка куча всяких недостатков». Каких именно — она, правда, затруднилась бы ответить.
Участник процесса, судьи и зрители взяли себя в руки, и адвокат Стерн продолжил допрос:
— Надо ли это понимать так, что вы запатентовали свою методику?
— Пока нет. Чтобы получить патент, нужно пройти через массу формальностей, и в первую очередь доказать свое авторство.
— Вы все это сделали?
— Да. Я представил концепцию, завершил все предварительные работы, все необходимые эксперименты, провел окончательную калибровку! — пылко заявил юноша.
— Так за чем же дело стало, мистер Говард? Чего ради мы все здесь собрались? — спросил адвокат. Заложив руки за спину, он наклонил голову в сторону клиента, ожидая ответа.
— Дело в том, что полгода назад доктор Келвин Кернс опубликовал в журнале «Кристаллография сегодня» статью, где слово в слово изложил разработанную мной методику. Он утверждает, что открыл ее за год до того, как я послал в патентное бюро свою заявку! — срывающимся от волнения и огорчения голосом сообщил молодой человек.
Зал глухо загудел: схватка начиналась.
— Вы имеете в виду, что доктор Кернс разработал ту же самую методику выращивания кристаллов на несколько месяцев раньше вас и что вы, соответственно, не претендуете в связи с этим на авторство? Я правильно воспроизвел вашу мысль?
— Нет!! — вскочил на ноги Говард. — Я вовсе не это имел в виду! Я говорю только, что он каким-то путем выкрал мою разработку и теперь пытается нажиться на том, что ему не принадлежит!
Адвокат остановил юношу, попытавшегося сойти с трибуны, и продолжил:
— Хорошо, мистер Говард, можете немного расслабиться. Мы вполне понимаем ваше волнение.
Больше никто ничего не успел сказать: судья Каррера объявила перерыв на ланч. Обернувшись к присяжным заседателям, она в соответствии с процедурой предупредила их:
— Леди и джентльмены! Должна напомнить вам, что во время обеденного перерыва вы вольны встречаться и беседовать друг с другом, с вашими родственниками и друзьями, но при этом не имеете права каким-либо образом обсуждать находящееся в рассмотрении суда дело или ссылаться на то, что происходит в этом зале, до полного завершения слушаний и вынесения судейского вердикта. У кого-нибудь есть вопросы?
Ее черные глаза пробежались по скамье присяжных. Судьи солидно кивнули в знак того, что полностью понимают смысл ее грозного предупреждения.
— Отлично, мы соберемся снова в тринадцать тридцать.
— Прошу всех встать! — объявил одетый в мундир судейский пристав.
Первой вышла судья, за ней с шумом устремились к выходу остальные.
Сирил изящно и небрежно прокладывала путь сквозь толпу, и по ясному, спокойному выражению ее лица едва ли кто мог заподозрить, как подмывает ее поскорее остаться одной и вытащить из кармана сложенную в прямоугольник бумажку, которая прямо-таки жгла ей бедро сквозь тонкую материю юбки.
Только оказавшись без свидетелей в дамской комнате, Сирил выхватила очередное любовное письмо из кармана и быстро просмотрела его.
Оно было куда более длинным, чем все предыдущие, и настолько интимным, что по телу Сирил пробежала сладкая дрожь — результат, которого, вероятно, и добивался неведомый корреспондент.
«Я хотел быть оригинальным, — начиналась записка, — но пять веков назад Джон Скилтон уже выразил словами все мои чувства с того момента, как два дня назад я впервые увидел осенний багрянец твоих волос и сапфировую прозрачность твоих глаз:
Светом чистоты озаряют мир
Ее черты…
Отчего же, сердце, так трепещешь ты?..
Может, и тебе захотелось вновь
Отравиться счастьем, что зовут
Любовь?»
Совершенно ошеломленная стояла Сирил посреди комнаты. Загадочная улыбка блеснула на ее полных губах, но тут же они сжались в тонкую ниточку. «Что за ерунда! Какие чувства? Какой еще сердечный трепет? Просто я ночь не спала, проголодалась, а может быть, у меня вообще начинается грипп!»
Стряхнув с себя мечтательность, не посещавшую ее со времен романа с Полом Джорданом, как пыль, Сирил решительно порвала записку на мелкие клочки и швырнула их в мусорную корзину, после чего достала из сумочки записную книжку с адресами профессиональных натурщиков. Первым значился Том Кошински, постоянно сотрудничавший с «Рекламным художником».
После восьми гудков на том конце взяли трубку.
— Мистера Кошински сейчас нет. Что ему передать? — откликнулся гнусавый пресный голос.
— Это мисс Адамс из «Рекламного художника». Мне нужно срочно связаться с мистером Кошински! — Сирил нетерпеливо побарабанила пальцами по аппарату, пока электронный оператор отыскивал файл с инструкциями на случай звонка «мисс Адамс».
— Прошу прощения, мисс Адамс, но мистер Кошински улетел вчера в Детройт на похороны бабушки. Он вернется не раньше вторника. Передать что-нибудь от вас?
— Нет, Господи, нет! — болезненно вскрикнула Сирил, скорее расстроенная своей неудачей, чем сочувствующая чужому горю.
Положив трубку, она начала лихорадочно соображать. Ей требовался натурщик с идеальным телосложением — никак не меньше.
Сирил пробежала глазами по списку постоянно сотрудничавших с ней натурщиков и отобрала четырех, после чего снова попыталась выйти на связь. Двое из них оказались вне города — на фотосъемках, Фрэнк Дайон упал с мотоцикла и сломал ногу, а о Расселе Грине Сирил вообще не смогла ничего узнать: даже его подружка была не в курсе, где он.
