Онемевшими пальцами стиснула уголки фотографии, на которой была запечатлена красивая молодая женщина: волосы, отливающие бронзой, небрежно лежали на плечах, а в зеленых глазах застыла грусть, хоть губы и изгибались в улыбке. Лицо ангела, терпевшего страдания, лицо чертовки, ненавидевшей собственную дочь… Такой она была, ее мама. Конечно, Вероника и словом не обмолвилась, как Настя относилась к Маше, но записи в дневнике прояснили все… Несмотря ни на что, она ее любила. Пусть в минуты озарения, пусть на короткие мгновения, но любила… Маша в это верила. Вера давала ей силы жить дальше, не позволяла угаснуть желанию отомстить.
Смахнув подступившие к глазам слезы, отложила снимок и достала потертый блокнот в коричневой обложке.
«Каждое утро просыпаюсь с диким нежеланием жить, потому что дышу тем же воздухом, что и он, вижу то же солнце, что и он, хожу по той же земле, что и он! Везде меня преследует. Каждое утро мечтаю прекратить этот кошмар одним лишь движением… Но останавливает мысль: будет ли это чудовище преследовать после смерти? Что вообще ждет меня на том свете? Кипящий котел за причиненные близким страдания или лестница в небеса за земные муки? Я не знаю. В любом случае, приму любой исход, лишь бы никогда больше не видеть звериных глаз своего палача…»
Каждая строчка кричала о боли, в каждой завитушке чувствовалось отчаяние. Она жила на грани. Она видела в смерти спасение. Она видела… Маша опустила голову и зажмурилась, сдерживая слезы.
Она видела в дочери отражение монстра.
* * *
Утром Машу разбудил телефонный звонок. Приоткрыв один глаз, взглянула на часы: стрелки показывали почти семь утра. Кто этот негодяй, решивший испортить ей утро?! На экране высветилось: «Оля».
Провела пальцем по сенсору и недовольно пробурчала:
— Ну почему так рано? В первый раз в жизни позволила себе чуть-чуть расслабиться и поспать подольше!
— Извини, я думала, тебе сегодня опять на тренировку…
— Нет. Что-то важное?
— Ну во-первых, привет! То есть… как там говорят каратисты?.. Осу! — голос подруги звучал подозрительно бодро для такого времени.
— Осу, — ответила Маша и, не удержавшись, полюбопытствовала: — Не ожидала услышать тебя в такое время. Обычно ты просыпаешься не раньше десяти.
Ольга рассмеялась:
— Сегодня решила встать пораньше, чтобы приехать к открытию торгового центра, а не стоять в пробке, как в прошлый раз. Хочу успеть обновить гардероб к вечеринке. Может, присоединишься?
Маша ответила не сразу. На языке так и вертелся вопрос, откуда у подруги столько денег — и на вечеринки ходить, и гардероб постоянно менять… Ведь у нее много лет болеет мама, лекарства дорогие, как и лечение в стационаре, где та сейчас находится.
Поначалу на все вопросы друзей Оля отвечала, что ее материально поддерживает отец. Правда, никто и никогда его не видел. Потом появился Павлик, который, с ее слов, помогал оплачивать лечение матери. А теперь они расстались… Но в голосе подруги — ни капли грусти, словно ничего не изменилось. Она по-прежнему жила одна в квартире, оплачивала учебу, поддерживала мать и даже не думала устраиваться на работу.
Маша отмахнулась от этих мыслей. Ей-то какое дело? У подруги все хорошо, значит, нужно только порадоваться!
Осознав, что на том конце провода ждут ответа, она уточнила:
— А что за вечеринка?
— Как? Ты забыла?! Я же с Павликом рассталась!
— Про него ты говорила, а про вечеринку — ни слова.
— Ты просто не помнишь, потому что всегда мыслями в своем каратэ! Так как с Павликом мы разошлись окончательно, я решила отметить это событие в клубе.
— Да-да, «окончательно»! — поддела Маша, накручивая локон на палец и закатив глаза. — Где-то я это уже слышала…
— Сделаю вид, будто не улавливаю в твоем тоне сарказма! Жду тебя сегодня в клубе в одиннадцать. И не ищи предлог, чтобы не прийти. Возражения не принимаются!
Маша включила телефон на громкую связь и, положив его на тумбочку, начала одеваться.
— Ладно. У меня все равно перерыв в тренировках. И на работе завтра выходной.
— Круто! Теперь точно не отвертишься! Слушай, а как же твой этот… ну как его?
— Чемпионат?
— Он самый!
— Уже закончился. Привезла «золото».
— Вау, молодец! Я ни минуты в тебе не сомневалась. А отдохнуть и вправду надо. В парикмахерскую сходить, маникюр сделать! Кстати, ты видела мою новую фотку в Инстаграм? Сейчас в моде…
Маша уже не слушала. Олька любила поболтать, порою растягивая это удовольствие минут на сорок, а то и больше, так что научилась слушать ее вполуха. И пока та рассказывала о модных тенденциях маникюра, заплела волосы в косу и посмотрела на свое отражение в зеркале. Удовлетворенно улыбнулась: черные лосины обтягивали гибкие ноги, а скрученная в узел футболка открывала упругий живот. За окном расцветал день, по стенам прыгали озорные солнечные зайчики, и жизнь на мгновение показалась прекрасной. Но как только зацепила взглядом край картонной коробки, выглядывающей из-под кровати, горечь моментально заполнила душу.
И угораздило же ее там забыть! Вчера так сильно расстроилась, что просто задвинула коробку с дневником, отвернулась к стене и провалилась в сон. Даже не подумала, что могут увидеть родители. Ох и влетело бы тогда, даже представить страшно!
Строчки из дневника матери пронеслись перед глазами, и в тело словно вонзили иголки. Тягучая и вязкая ненависть заструилась по венам, день за окном померк, на небо набежали тучи.
— Я отомщу ему, обязательно отомщу! — прошептала Маша. Темно-русая коса упала на плечо, а на глаза навернулись слезы. Сердце бешено и тревожно застучало. В который раз представила, как встретится взглядом с настоящим отцом и задаст один-единственный вопрос: «Зачем?» Зачем он столько лет издевался над матерью? Зачем испортил ей жизнь? И наконец, зачем убил ее?
— Алло! Ты меня слушаешь? — возмущенный голос подруги прервал мрачные мысли.
— Да-да…
— А, по-моему, ты просто летаешь в облаках! — догадалась Ольга. — Совсем от меня отгородилась! Надеюсь, сегодня все-таки придешь, и мы нормально пообщаемся. Продиктовать тебе адрес или сама найдешь?
— Продиктуй.
Попыталась собраться с мыслями, но перед глазами все еще мелькала тень человека, которого она никогда не видела, но презирала долгие годы. Тень чудовища. Тень отца. Интересно, как он выглядит? Брюнет? Блондин? А может, совсем седой? С бородой или без? Чем он занимается? Чего боится? Он представлялся ей высоким и властным, с крепким подбородком, черными глазами и жестким взглядом. Да, наверняка он сильный и безжалостный, раз так легко справился с матерью…
— Кстати, забыла сказать! — вклинился в ее мысли веселый голос подруги. — Печкин продолжает тебя разыскивать. Представляешь, звонил мне вчера, номер твой выспрашивал. По-моему, он очень решительно настроен! Ты его еще долго динамить будешь?
Машу словно холодным душем окатили. Не Печкин, а Питькин, вечно Олька его фамилию коверкает. Этот поганец еще имеет наглость ее искать?! Еще и так настойчиво. Просто фантастика! Столько лет не интересовался ее жизнью, а тут на тебе! Ох, неспроста все это!
— Оль, ты, наверное, его с кем-то перепутала или что-то не так поняла, — все никак не мола поверить в услышанное. — Мы с ним сто лет не виделись, с чего бы ему мой номер спрашивать?
— Вот еще! Ничего я не перепутала! Он спрашивал про тебя! Только я ему ни слова ни полслова, и номер, конечно, не дала…
— Большое спасибо! — от души поблагодарила Маша, все еще сомневаясь в том, что это был именно Димка. Он же не идиот, в самом деле, чтобы лезть в клетку к разъяренному тигру. То есть тигрице. Злой такой тигрице, которая так и жаждет расцарапать ему физиономию…
— Ладно, фиг с ним, с этим Пенкиным! — отмахнулась Олька, прервав ее красочные фантазии.
— Питькиным, — сквозь зубы поправила Маша.
— Ой, хрен редьки не слаще! Значит, встречаемся сегодня в одиннадцать, как и договаривались. Придут еще Ира и Наташа.
