Восемь лет. Даже тотальная подготовка, в виде просмотра его фильмов, не помогла. Мне нравился мальчишка с бардаком в волосах и мыслях. А сейчас передо мной молодой мужчина, который знает, чего хочет от жизни. Который в свои двадцать пять — кумир миллионов.
А я… С боку бантик. Принеси-подай. Спасибо, Кирюша, отличный подарок. Сегодня весь вечер буду заниматься самобичеванием. Отличный день рожденья, мать твою.
Федор без слов протянул руку, я вытащила из папки листок с дополнительными вопросами, отдала ему, нечаянно взглянула на Кристофера. Он смотрел прямо на меня, сдвинув брови. Но как только я отступила обратно к камере, Крис моментально перевел взгляд обратно на Бондарчука.
Не узнал.
Неудивительно.
Я толком не вслушивалась в разговор. Просто впитывала его голос, даже впала в какой-то ступор, слушая приятный баритон. Меня потряхивало, когда он замолкал, думая над вопросом. А потом начинал отвечать со слов:
— Я думаю…
Пришлось прикусить язык, чтобы не крикнуть, как на заседании комитета: «Протест. "Я" нельзя употреблять».
Федор поднялся с кресла, отдал мне бумаги.
— Все на сегодня. Отдыхай.
— Но… Как это все? — я знала расписание следующих интервью. Сейчас перерыв. А потом еще куча работы.
Кристофер тоже поднялся, отошел к окну, закурил. Операторы, собирали оборудование.
— Сонь, у тебя же днюха, погуляй, на пляж сходи. Я не зверь, — небрежно проговорил Бондарчук и вышел.
Такая милость от начальства не могла не радовать.
Я качнулась на каблуках, вглянула на дверь. Уходить совсем не хотелось. Широкая спина Криса манила меня. Запах дыма, что не улетал в окно, защекотал горло. Прдевкушение зашкаливало, гоняя кровь по моему телу с бешеной скорость. В висках оглушительно стучал пульс. Руки затряслись. Но я собрала в кулак всю свою смелость.
Эх. Да какого черта! Подошла.
— Эммм. Кристофер, — он обернулся ко мне, вежливо выдыхая дым в сторону, — А можно автограф?
Боже, что с моим английским? И голос дребезжит как флегма.
— Да, конечно, — затушил сигарету, протянул руку.
Я вытащила ту самую фотографию, отдала ему вместе с папкой и ручкой. Он взглянул на фото. Уголок губ медленно пополз вверх. Крис перевел глаза на меня, потом посмотрел на оператора, который вытаскивал камеру и штатив.
— Сонь, догоняй — крикнул мне коллега.
— Ага, сейчас иду.
Дверь закрылась.
— Софи? Это, правда, ты?
Сердце сделало кульбит.
— Да, — просто ответила я.
Он запустил руку в волосы, выдавая этим растерянность, и вдруг начал хохотать. Так заразительно, что я заулыбалась в ответ.
— У меня тушь потекла? Чего ты смеешься?
— Слава богу. Это ты! Я уж думал, паранойя накрыла, — он сделал шаг вперед, раскрыв руки.
Мы как-то неловко обнялись. Я первая отстранилась, чувствуя себя полной дурой.
— Македония, какими судьбами?! Вот так встреча, — Крис продолжал улыбаться.
— Македония? Ты помнишь? Рашн Федерейшн, — я по-дружески шлепнула его по плечу.
Наверно, выглядела жутко глупо. Но туповатая ухмылка не желала сходить с лица.
— Конечно, помню. Сколько лет прошло?
— Неприлично напоминать даме о возрасте, — отчитала я его, — Но, кажется, восемь.
— Да боже мой. Сколько тебе? Двадцать? Один? Два?
— Двадцати три сегодня, — ну не могла промолчать, выпендрилась.
— Как? Прямо сегодня? — он начал шарить глазами по комнате, словно искал что-то, — Даже не знаю, что тебе подарить.
— С ума не сходи. Ты и есть мой подарок.
— Не понял. Это как?
— Долгая история.
— Окей, расскажешь вечером, — он бросил взгляд на какой-то листок, наверно с расписанием, — В десять нормально? Я раньше не освобожусь.
— Не стоит, Крис. Я знаю, как тебя тут изматывают, — идиотизм, но мне с головой хватило, что он меня узнал и потрогал, — Просто подпиши фотку.
— У тебя планы на вечер? — он игнорировал мою заботу и просьбу.
— Нет, но…
— Значит, в десять жду. Ты чем питаешься? — я открыла рот, чтобы опять возразить, Крис предусмотрительно приложил палец к моим губам, — Софи, пожалуйста, я очень рад тебя видеть. Давай поужинаем. Неужели ты предпочтешь тухнуть в номере в день рождения? Или у тебя планы?
Он одернул руку каким-то нервным жестом, понимая, что черезчур долго касается моего рта. Я облизнулась, сжала губы, стараясь не концентрироваться на этих ощущениях, чтобы сохранить рассудок.
Крис Мейсон помнит мое имя. Он хочет со мной поужинать. И что теперь дарить Киру? Я же по уши у него в долгу. Нужно меньше думать и быстрее соглашаться.
— Нет планов. Ладно. Ты текилу пьешь? — сдалась, такой приятный плен.
— О, да. Так как насчет ужина. Кухня?
— Любая.
— Отлично, не опаздывай, — он наклонился и чмокнул меня в щеку.
Это максимум на что я рассчитывала в этой поездке. И еще не вечер. Разум вовремя подсказал, что пора отчаливать, и ноги понесли меня к двери, а в руках было как-то неправильно пусто.
— Крис, — я обернулась к нему снова, — А автограф?
Он скорчил одну из своих фирменных гримас.
— Ой, иди ты, — и слегка треснул меня папкой по голове, которую тут же пихнул мне в руки, — Перебьешься. А фотку я себе оставлю.
— Ну Крииииис, — протянула я, как маленькая.
Я не жадина, но это единственный экземпляр. Жалко даже ему отдавать.
— Вот прицепилась. Сделаю копию, вечером верну.
— Тогда ладно. А подпишешь?
— Вали уже, именинница. Не зли меня.
Чего ломается? Ну и ладно.
Я вышла из номера. За дверями уже ждала очередная съемочная группа.
Дневник Кристофера
Ужин стынет, я дурею. А она опаздывает.
Софи.
Как я мог ее не узнать?
Не каждый день мне плюют на голову. Почти не изменилась с тех пор.
Странно, я почти не помню ее лицо даже сейчас. Но легкий акцент, нарочито правильная интонация. Кажется, что каждая фраза, сказанная ею, приправлена двусмысленностью.
А еще она следила за моей карьерой. Приятно.
Не хотела навязываться. Умно.
Избегала прикосновений. Скромно.
Но самое главное: она не трепалась о нас. Хотя могла бы неплохо заработать на интервью о прошлой жизни меня знаменитого. И фото имелось. Весьма красноречивое.
Ну как можно просить автограф у парня, с которым ты целовалась? Дурочка.
Заставляет меня нервничать. Умница.
Что мне ждать от нее? Текила и ужин.
Ее день рождения. Я — подарок.
Нет, скорее, это Софи сюрприз для меня.
Сегодня не нужно быть милым, интересным, веселым. Не нужно быть сладкой конфетой. Можно просто расслабиться и поболтать со старой знакомой. Вспомнить юность. Поностальгировать. Пожаловаться на весь это восхитительный дурдом, в котором я варюсь. Уверен, она поймет. А если не поймет, то выслушает обязательно. Как выслушала мои сумбурные рассуждения о выборе карьеры тогда на балконе. Не перебивая, не отвлекаясь, советуя от души. Не ради шкурного интереса.
А еще мне очень интересно, почему эта русская проныра мне не написала. Казалось, я произвел впечатление в ту ночь. И ей жаль было со мной расставаться утром. И она хранила фото. И приехала ко мне сейчас. И я сломаю голову, пытаясь ее понять. Лучше спросить. Вот и тук-тук. С Днем Рождения, Софи.
Он открыл почти мгновенно, словно стоял под дверью.
— Ты опоздала. Я почти уснул, — вежливый такой, тактичный.
— Извини, мне выпивку не хотели продавать. Пришлось за паспортом возвращаться.
Крис засмеялся.
— Не смешно, — надулась я.
— Да, ну! А по-моему очень. Мы не обопьемся? — он стрельнул глазами на литр текилы.
— А хоть бы и да. У меня праздник. Забыл?
— Прекрасно помню.
Кристофер забрал у меня бутылку и уселся на диван. Я благоразумно опустилась в кресло. На журнальном столике стояли незатейливые пластиковые контейнеры с ролами и коробка с пиццей. Я ожидала от него чего-то экзотического, шикарного, изысканного, а он, оказывается, питается, как все Кирюхины друзья-алкоголики.
