А у меня словно из головы все вылетает после этого вопроса.
Черт, а что произошло-то? А! Стас!
– Эм, – переступаю с ноги на ногу, наблюдая за врачом, – вчера Костя заступился за меня, ну и его немного побили. Он наотрез отказался ехать в больницу, и я его привезла домой. А сейчас ему хуже стало.
Мне становится стыдно за то, что из-за меня страдает человек. Опускаю глаза и с интересом изучаю рисунок на полу.
– В чем проявляется это хуже? – допытывает доктор, отодвигает меня в сторону и проходит в гостиную, где спит Костя.
– Ну, – стискиваю руки, потому что не знаю, куда еще их можно деть, – он просто бледнеет периодически и вот до сих пор не просыпался.
– Понятно, будем смотреть. Костик, подъем!
Он трясет парня за плечо, и Костя со стоном открывает глаза. Несколько раз моргает и осматривается по сторонам. Облегченно выдыхает.
– Привет, дядь Жень, – с трудом принимает вертикальное положение и усаживается поудобнее, держась за бок.
– Ну рассказывай, – врач достает из чемоданчика фонарик и светит в глаза Косте, – куда вляпался, племянничек?
– Девушку защищал, – и ухмыляется еще, гад, а я вот вообще ничего смешного не вижу. – Ну и прилетело один раз в голову и пару раз в бок.
Шипит, когда врач осматривает поврежденный бок.
– Так, ну небольшой ушиб ребер. Через три дня станет полегче, трещин не чувствую, переломов тоже. Сотрясение небольшое, поэтому ни тошноты, ни рвоты. Но вот это периодическое бледнение, – и сам усмехается, – от сотряса. Ничего критичного: полежать, таблеточки попить – и все нормализуется.
– А вы уверены, что нет трещин? – я зачем-то встреваю и тут же хочу заткнуть себе рот, когда на меня переводят заинтересованный взгляд.
Как будто забыли, что я тут.
– Ну на всякий случай снимок, конечно можно сделать. В больницу поедешь?
– Конечно поедет, – отвечаю вместо Кости, который уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить.
И я вот уверена, что был бы отказ.
– А вы, молодая интересная, кем будете?
– Сестра коллеги, – уклончиво отвечает Костя и снова морщится.
– Давай в больницу, – уже жестче говорю, и только ножкой не топаю. – Подумай о здоровье.
– Девушка права. Я – это одно, но снимком надо подтвердить.
– Да в норме я.
– Ага, настолько в норме, что чуть ли в обморок не валишься, да? – недовольно бурчу я.
Врач снова подхохатывает, и переводит взгляд на притихшего Костю. А он пытается меня взглядом прихлопнуть, как муху.
Делаю вид, что меня тут вообще нет и что я стена.
– Отвезешь? – этот вопрос ставит в тупик, и я неопределенно мычу.
– Ах да, я поехать с вами не смогу, операция через час, но сейчас звякну знакомому, который снимки глянет. Ну и назначения еще сделает, если что-то нужно будет помимо того, что я сейчас скажу. Уход, тебе лежать и лечиться, понял меня?
Костя довольно скалится и снова вперивает в меня взгляд. А я вот нутром чую, что что-то сейчас будет.
– Ну ты же знаешь, что за мной некому смотреть и ухаживать, – притворно вздыхает.
– Ну вот девушку попроси... – и кивок в мою сторону.
– Да она, скорее, добьет, чем вылечит. Да, заноза?
Костя
В больнице подтверждают, что никаких серьезных повреждений нет и мне просто нужно отлежаться.
–Так что, заноза? С тебя должок, – еду на пассажирском, пока Кристина сосредоточенно всматривается в дорогу.
Водит она достаточно осторожно, поэтому за машину я спокоен.
– А что, бульона, поездки и полного холодильника продуктов мало для возмещения ущерба? – широко улыбается.
Я позволяю себе поразглядывать ее, потому что до этого момента мы только и делаем, что спорим о чем-то и пререкаемся. Сейчас же она не язвит, как обычно, и у меня есть возможность проследить взглядом за тем, как вздернут ее маленький носик, как распахнуты голубые глаза, приоткрыты пухлые губы.
Розовые волосы собраны в нечто, смутно напоминающее гнездо глухаря, но это ее не портит. Добавляет ей изюминки, или безуминки.
– У меня сейчас щека загорится от твоего взгляда, – недовольно бурчит, паркуясь напротив подъезда.
– Это я тебе посыл делаю, чтобы нормально припарковалась, – пытаюсь отшутиться.
Девчонка фыркает и глушит тачку.
– Так что там с моральным ущербом? – напоминаю.
Девушка хмурится и поворачивается ко мне. Милая, блин, но заноза та еще! Я после первой встречи еще понял, что она станет для меня проблемой.
– И что ты предлагаешь? – шумно выдыхает и словно ссутуливается.
– Побудешь со мной, пока мне не станет лучше. Позаботишься, – ухмыляюсь. – Ты же слышала врача.
Кристина перегибается через подлокотник и прикусывает губу, словно раздумывая.
– Это слишком интимно, – томно выдыхает, а у меня во рту пересыхает.
Погодите… Что?
– Мой язык был у тебя во рту, куда уж интимнее.
Щеки девушки вспыхивают, а я пытаюсь не рассмеяться.
Она выскакивает из машины.
– Вот придурок, так опошлить первый в жизни поцелуй… – доносится до меня обрывок фразы.
Я вываливаюсь следом за ней на улицу, придерживаясь за бок.
– Первый поцелуй? – громко переспрашиваю.
– Отвали, кретин! – рычит заноза, а у меня настроение подскакивает.
– Нет, подожди. Ты что, не целовалась ни с кем? – с трудом догоняю ее почти уже у дверей подъезда.
– Да! Доволен? – вскидывает руки.
А я? А я доволен, как мартовский кот, нажравшийся сметаны. Ну, если она не пошутила в очередной раз.
– Очень.
Глаза девчонки вспыхивают враждебным огоньком, и она выставляет мне перед носом средний палец.
– Какой же ты... – не договаривает и впихивает меня в дом.
Вечер она проводит у меня, потом звонит кому-то и сматывается в туман, не удосужив ответом.
А я остаюсь в непонятках: то ли кинула, то ли побежала приключения искать. Успокоило немного то, что сегодня она была в джинсах, которые обтянули стройные ножки.
Трясу головой, пытаясь отделаться от образа занозы, и уплываю в сон.
Когда просыпаюсь, Кристина уже шуршит чем-то на кухне. Сегодня я уже не готов валяться неподвижно, поэтому после утренних процедур выхожу на кухню. У Кристи наушники в ушах, и она качает бедрами в такт музыки. На голове два хвоста, которые подпрыгивают от каждого движения.
На часах восемь утра. Ранняя пташка, получается, у нас заноза.
Прислоняюсь к косяку и наблюдаю за девчонкой. Мне нравится, как она смотрится на моей кухне.
Может, ее заграбастать не временно? Кристина поворачивается и вздрагивает при виде меня. Я же только усмехаюсь и отталкиваюсь.
– Доброе утро, – выдергивает наушник и прищуривается.– И давно ты шпионишь за мной? – она складывает руки на груди и всматривается в мое лицо.
– Не особо. Ты чего в такую рань?
Она закатывает глаза.
– Тебя не поймешь, то ты стонешь, что тебе просто необходим уход, а сейчас опять недоволен, – поворачивается к плите, где варится что-то неведомое.
– Это хоть съедобно? – с подозрением смотрю на непонятную массу, которую она накладывает в тарелку и ставит на стол.
В глазах девчонки на миг появляется обида, но она быстро берет себя в руки.
– Ну ты же сказал, что ядов нет в доме. А так, не нравится – нанимай повара. Я не обязана тебе тут готовить.
И в голосе нет привычной колкости. Задел, кажется.
Усаживаюсь за стол и ловлю проходящую мимо занозу.
– Иди-ка сюда, заноза.
Она протестующе пищит и приземляется мне на колени.
Шиплю сквозь зубы, когда ребра снова пронзает боль. Кристина бледнеет и пытается вскочить.
– Сидеть, – прижимаю ее к себе, и она застывает.
Да, так будет лучше. Лучше пока ей не двигаться.
– Извини, спасибо, что приехала, – сдерживаю порыв зарыться носом в волосы.
Я все еще помню, как она пахнет, и во рту собирается слюна. Но далеко не от запахов.
– Пожалуйста, – опускает глаза и стискивает кулаки.
– Я по утрам иногда несу всякий бред, не подумав.
