Она не сказала ни слова, но собака рванулась вперед из ее рук и вонзила зубы в его плечо, как бешеная летучая мышь.
– Дерьмо! – Макс выругался и схватил шавку.
– Не делайте ему больно! Не причиняйте Крошке боли!
Причинить боль? Макс собирался растоптать его, превратив в жирное пятно. Он потянул, и ткань его рубашки разорвалась. Рычащее животное оказалось в его руках, и он уронил его на пол. Собака завизжала и умчалась.
– Ублюдок! – завопила она. – Ты причинил боль моей собаке. – Только после того, как ее кулак, столкнулся с его головой, он понял, что своим ударом она захватила его врасплох. В ушах звенело, зрение расплывалось еще сильнее, и он обозвал ее несколькими очень непристойными именами.
Она замахнулась еще раз, но он был готов и перехватил ее запястье на полпути. Он сделал подсечку, и она опустилась, жестко свалившись на палубу. Макс был хорошим игроком. Он перебросил ее на живот и уперся коленом в спину. Она извивалась и боролась, назвав его несколькими патетическими прозвищами собственного изобретения.
– Прекратите меня трогать!
Прекратить трогать? Вряд ли. Он собирался завязать ей рот, связать ее и столкнуть за борт. Сайонара[17], дорогуша. Тусклый свет от GPS распространился по полу и достиг ее босых ступней и лодыжек. Она лягнула ногой, и он, схватив ее юбку в две пригоршни, оторвал длинный кусок от основания.
– Стойте! Черт возьми, вы думаете, что делаете?
Вместо ответа, Маск оседлал ее, зажав ее бедра между своими коленями, чтобы удержать ее на месте. Она попыталась выкрутиться и извернуться, но ему удалось схватить одну дергающуюся лодыжку и завязать вокруг нее половину узла. Потом он схватил другую, и намотал материал, соединяя их вместе. Она вопила во все легкие, пока Макс связывал ее ноги. Потом он ухватил подол ее юбки еще раз и разорвал. На сей раз вещь оборвалась почти полностью. Задняя поверхность ее длинных ног была бледной по сравнению с более темной деревянной палубой. Ее трусики могли бы быть розовыми, или, возможно, белыми. Макс не был уверен, и он не собирался останавливаться на этом.
Она просила его остановиться, но ее просьбы терялись в его все еще звенящих ушах. Он оторвал еще одну длинную полосу от юбки, затем накрыл ладонью ее попку. Шелк. Ее трусики были шелковыми, обнаружил он, пока удерживал ее. Он быстро изменил позицию так, чтобы находиться лицом к ее затылку вместо ног. Он встал на колени перед ней, словно тисками сжимая ее талию между своими бедрами, и пока он завязывал узел, она все еще боролась с ним. Она спрятала руки под тело, но он схватил ее руку и легко переместил ее к ее пояснице. Макс связал ее запястья, потом встал над ней. Теперь, когда прилив адреналина спал, и казалось, будто он, в конце концов, просто может жить, его нейромедиаторы[18] преодолевали меньше помех, и боль в голове и боку сделала его еще более отвратительным, чем прежде.
Тяжело дыша, он переступил через женщину, лежащую на полу, и двинулся к рулевому колесу. Он потратил впустую драгоценное время, имея дело с ненужной пассажиркой и ее ненужной собакой. Он щелкнул по круиз-контролю и толкнул дроссель к пятидесяти пяти узлам.
Царапанье когтей маленькой собаки достигло его измученных ушей, когда она выбежала из своего укрытия, шмыгнув мимо него. Потом тишина заполнила каюту, и он дотянулся до коробки с аварийными сигнальными ракетами, торчащей со стороны руля. За следующее полчаса его зрение достаточно прояснилось, чтобы разобрать десять ручных сигнальных ракет. Что касается превращения их в какое-либо оружие самообороны… Он решил, что в них не хватает магния, чтобы сделать приличную зажигательную бомбу[19].
Он оставил коробку с ракетами у штурвала и посмотрел на систему спутниковой навигации. Теперь он мог видеть абрис острова Андрос и островов Берри за кормой. Он подправил курс на несколько градусов на запад и направился к побережью Флориды. Как только он абсолютно уверился, что они не сядут на мель на одном из семисот островов и рифов, которые составляют Содружество Багамских Островов, он еще раз снизил скорость лодки и щелкнул по круиз-контролю.
Макс стиснул зубы от боли в боку, и, спускаясь с мостика, изучил темный угол. Женщине удалось принять сидячее положение. В тени он смог разобрать белый цвет ее блузки, а осколок света из окна сиял на ее красных ногтях на ногах. Ее маленькая собака лежала, свернувшись, у ее ног.
Не оглядываясь, Макс сошел с мостика, медленно спустился вниз по лестнице, хватаясь за бок при каждом шаге. Его дыхание стало более тяжелым, и к тому времени, когда он вошел в освещенный камбуз, перед глазами мелькали пятна. Он нашел медицинскую аптечку около плиты и лоток льда в морозильнике.
В холодильнике он обнаружил бутылки вина, несколько бутылок по 0,9 литра рома и текилы, и, о случай, пиво «Дос Эквис»[20]. В нормальных обстоятельствах Макс позволял себе только одно-два пива. Сегодня ночью он нуждался в чем-то большем, чем-то с большей отдачей, и он потянулся за ромом. Он отвинтил крышку прозрачной бутылки и поднес ее ко рту. И вздрогнул, почувствовав давление на разбитую губу, но, так или иначе, сделал несколько больших глотков. Он обернул лед в полотенце для рук, затем сунул его под руку.
Взяв аптечку, он прошел через салон и щелкнул по выключателю в ванной, встретившись лицом к лицу со своим отражением в зеркале над раковиной. Он не знал, что хуже: то, как он выглядел или то, как он себя чувствовал. Левая сторона лица опухла и стала фиолетовой. Засохшая кровь из носа измазала щеку, а кровь из пореза в середине нижней губы текла по подбородку. Сделав большой глоток рома, он изучил прореху в своей рубашке, и укус мелкой собачонки на плече. Не глубокий. На самом деле просто царапина, и, по сравнению с остальными его ранами, даже не нуждается в осмотре. Он просто чертовски надеялся, что шавка исчерпала все свои попытки.
Одной рукой Макс вытащил футболку из-за пояса черных джинсов и поднял ее. Противные красные рубцы пересекали его торс, синяк в форме отпечатка каблука ботинка отметил его левый бок. По крайней мере, он жив. Во всяком случае, в данный момент.
Он перерыл аптечку, пока не нашел пузырек мотрина[21]. Он вытряхнул в ладонь пять таблеток и, запив их ромом, обернул эластичный бинт вокруг ребер. Эластичный бинт не так чтобы очень помогал, но, во всяком случае, он закрепил его. Он нашел немного антисептического мыла, и, когда смыл кровь с лица и шеи, подумал о том, что произошло с ним сегодня ночью, и задался вопросом, как миссия могла пойти наперекосяк с самого начала.
Агентурные сведения, которые ему дали, были ошибочными, все его планы действий в непредвиденных обстоятельствах потерпели неудачу, и он хотел знать почему. В рапорте говорилось, что люди Козеллы будут в одной части церкви в полном составе, тогда как они были совсем в другом.
Агенты управления по борьбе с наркотиками удерживались в передней части здания вместо задней, но, на самом деле, все это не имело значения. Террористы не были самыми предсказуемыми людьми, и разведданные могли меняться поминутно. Макс знал это, часто имея с ними дело.
Но прежде никогда не бывало такого, чтобы все его отходные пути так неожиданно и полностью блокировали, и ему пришло в голову, что, возможно, кто-то изнутри не хотел, чтобы он пережил это.
Он смыл следы крови и прикрыл глубокий порез на лбу несколькими пластырями стери-стрип[22]. Одной рукой удерживая полотенце со льдом с одной стороны лица и квинтой рома в другой руке, он вернулся на кухню. В оперативной спецкоманде он полностью доверял только одному человеку. Соедините воедино начальника штаба генерала Ричарда Уинтера, непрерывное курение, сквернословящего откровенного стрелка, служившего во Вьетнаме[23] и прошедшего «Бурю в пустыне»[24] и кое-что поймете о жизни в окопах и сражении припёртым к стенке.
Генерал был настоящим скрягой, но честным. Он понимал уходящих в агентуру, знал, чем она занимается, и что подразумевает. И все же Макс не мог рискнуть и связаться с генералом. Только не по незащищенной линии. Не в том случае, когда передачу мог поймать любой в радиусе тридцати миль. Не сейчас, когда он был такой легкой целью.
