Он еще раз перерыл яхту, ища оружие. Обыскал туалеты в каютах и шкафы в салоне и на кухне, но не нашел ничего более угрожающего, чем пластмассовые шпажки для коктейлей и ряд тупых ножей для стейка.
Он опустошил пузырек мотрина в своем кармане и потянулся к большой сумке, лежащей на обеденном столе. Он вывалил содержимое, ища рецептурные анальгетики, вроде кодеина[25] или дарвоцета[26], но там было пусто, если не считать мини-упаковки тайленола[27]. Еще сумка содержала косметику и собачьи лакомства. Зубная щетка, расческа и фишки казино. Он щелкнул, открывая бумажник, и уставился на водительские права Северной Каролины. Одной рукой он прижимал к лицу лед, другой приблизил права к здоровому глазу. На мгновение он подумал, что лицо выглядит знакомым, но, только прочитав имя, он узнал женщину.
Лола Карлайл. Лола Карлайл, известная модель, рекламирующая нижнее белье и бикини. Возможно, самая известная. Ее имя вызвало в воображении картины почти обнаженной женщины, перекатывающейся по песку или по атласным простыням. Длинных ног, больших грудей и горячего секса. Ее фото из «Спортс Иллюстрейтед»[28] всегда были настоящими фаворитами у парней в Литтл Крик[29].
Макс бросил бумажник на стол. Черт. Ситуация просто еще больше усложнилась. Правительству будет чуть менее легко прикрыть ее. И если его поймают раньше, чем он вернется в Штаты, у мягкой избалованной женщины на мостике не будет ни малейшего шанса. Несколько минут назад он мог поклясться, что ситуация с его везением не могла стать еще ужаснее, но конечно, это дерьмо только что стало намного хуже.
Губы сжались в мрачную линию, он схватил ром, наполненное льдом полотенце и вернулся на мостик. Возможно, женщина наверху не Лола Карлайл. Только потому, что бумажник Лолы Карлайл находился на кухне, не означало, что высокая белокурая женщина, которую он связал, это она. Ага, возможно, а возможно он мог просто отрастить крылья и полететь домой.
Подъем по лестнице по пути до камбуза причинял не меньше боли, чем спуск вниз. Он дважды останавливался и прижимал руку к острой боли в боку, прежде чем продолжить подъем. В прошлом Макс ломал каждую кость в теле, и ребра, безусловно, это хуже всего. Главным образом, потому что даже дыхание причиняло боль.
В темной каюте он различил ее белую рубашку. Она находилась точно там, где он оставил ее, и он направился к приборной доске, поставил бутылку рома и положил полотенце рядом с дросселем.
– Скоро все закончится, – сказал он, чтобы подбодрить ее. Хотя, после того, как она попыталась напрочь снести ему голову, непонятно, почему он о ней беспокоился. Возможно, потому что, если бы он оказался в такой же ситуации, то поступил бы точно так же. Но, подумал он, прижимая лед к левому глазу, он бы преуспел.
– Вы не могли бы развязать меня, пожалуйста? Мне нужно в ванную.
Единственное смертельное оружие на борту находилось рядом с его ромом, на приборной доске, так что он обдумал ее просьбу.
– Если я уступлю, вы собираетесь снова броситься на меня с кулаками?
– Нет.
Макс уставился на ее силуэт, выискивая любой признак, позволяющий идентифицировать ее как женщину, известную на весь мир своим именем. И он не мог прийти к тому или иному положительному заключению.
– В прошлый раз вы тоже так говорили.
– Пожалуйста. Мне действительно туда нужно.
Макс огляделся.
– Где ваша шавка?
– Прямо здесь, спит. Он больше не будет кусать вас. Я поговорила с ним об этом, и он правда сожалеет.
– Угу. – Он взял нож для рыбы и пересек палубу и, держа спину максимально прямо, встал на колени около ее силуэта. В темном углу он нащупал ее ноги, потом легко провел ножом по хлопковой полоске. – Повернитесь, – сказал он, и когда она повернулась, как он сказал, он разрезал материал, связывающий ее руки. Он схватился за бок, и с еще большим трудом, чем ему понадобилось, чтобы встать на колени, он поднялся. – Этого можно было избежать в первую очередь, – сказал он через боль, – если бы вы просто делали то, что я говорю.
– Знаю. Я сожалею.
Предупреждающий звоночек зазвучал в его раскалывающейся голове, когда он вернул нож в ножны, а потом засунул их за пояс. Он не доверял ее внезапной покорности, но, возможно, она поняла, что не сможет победить, и в ее интересах больше с ним не бороться. Да, возможно. Или, возможно, он на самом деле становится мягкотелым с возрастом.
Она проскользнула мимо него с собакой в руках и двинулась к двери. Верхние ступени лестницы освещала луна, свет скользил по ее спине и попке, и, в спешке проходя мимо него, она оставила аромат своих волос на своем пути.
Он отошел, чтобы ухватиться за кресло капитана и схватил бутылку рома. Сделал глоток и посмотрел сквозь переднее ветровое стекло на карибскую луну. На накатывающие волны и обширную пустоту океана. Около свернутой газеты он обнаружил бинокль. Он осторожно поднял его к глазам, но не увидел ничего кроме черного океана. Он немного расслабился.
Макс всегда принимал худшее, что жизнь могла бросить ему, и всегда справлялся с этим. Он справлялся с шестимесячной подготовкой «морских котиков»[30], побывал в «Буре в пустыне», уничтожал террористов в Афганистане, Йемене, и Южно-Китайском море, но сегодняшняя ночь была хуже всего. Из-за желания Хосе Козеллы произвести впечатление на отца своей жестокостью и дерьмового пистолета, Макс был все еще жив. Чего нельзя сказать о Хосе.
Все еще было свежо в голове Макса, и он в деталях вспомнил щелчок заклинившего пистолета, Хосе, оторвавшего взгляд от Макса, чтобы исследовать оружие, и он сам, делающий свой ход. Сломать стул и снять веревки, которыми связаны его руки. Использовать часть деревянной спинки, чтобы спасти собственную жизнь. Бег в доки, скрыться в тенях и перебрать свои возможности.
Макс поставил бутылку поверх газеты и уловил вспышку белого отражения в ветровом стекле.
– Разверните эту лодку, – слегка задыхаясь, с едва заметным южным акцентом, скомандовала женщина позади него. Она включила огни на камбузе, и яркий свет мгновенно нанес удар по роговицам[31] Макса. – Разворачивайте, или я буду стрелять.
Макс зажмурился от боли и света, внезапно затопившего мостик. Он медленно обернулся, и больше не было нужды задаваться вопросом, не присвоил ли он случайно известную модель нижнего белья наряду с яхтой.
Лола Карлайл во плоти была намного великолепней, чем смотрелась на обложках журналов мод. Она стояла в дверном проеме, половина ее белокурых волос свалялась на макушке, другая половина локонами спускалась на плечи, как будто она только что встала с кровати. Ее глубоко посаженные карие глаза пристально смотрели на него из-под прекрасных дуг бровей. Она развязала белую рубашку, ранее завязанную узлом на груди, и застегнула ее сверху донизу. Ее длинные гладкие ноги были фантазией каждого мужчины. Видимо, и его тоже. Если бы не оранжевая ракетница, указывающая ему прямо в грудь. Мисс Карлайл была занята.
Что ж, он задавался вопросом, могла ли эта ночь стать еще хуже, и обязательно, это дерьмо так и произошло. Он должен был догадаться. Должен был пойти за ней, но он бы предпочел столкнуться лицом к лицу с дюжиной ракетниц, чем снова спускаться вниз по той лестнице.
– Что вы собираетесь сделать с этой штукой? – спросил он.
– Выстрелить в вас, если вы не развернете лодку. Немедленно.
– Вы уверены? – Он действительно не верил, что она выстрелит в него. Большинство людей не имеет понятия, что значит посмотреть человеку прямо в глаза и покончить с его жизнью.
– Она оставит действительно большую дыру. И наведет довольно большой беспорядок.
– Не важно. Поворачивайте яхту.
Возможно, она имела понятие. А может, и нет, но не было пути обратно в ад, он не мог вернуться в Нассау.
– Живо!
Он покачал головой.
– Нет. Даже ради вас, Мисс Июль. – Ее глаза сузились, и он стал дальше провоцировать ее, ожидая момента, чтобы сделать движение, так, как он мог. – Как название того журнала, где вы появились на обложке в красном бикини? «Хастлер»[32]?
