— Это потому что они кормятся из бюджета. У них связаны руки в принятии решений. Над ними довлеют чиновники, надо мной — никто. Они могут позволить себе работать в убыток. Я — нет.
— Или просто потому, что вы пессимист, и ваш стакан всегда наполовину пуст?
— Вовсе нет. Я не отношу себя ни к оптимистам, ни к пессимистам. Привык оценивать ситуации без эмоций. Потому и говорю. Главная задача — не разориться. По крайней мере, в нашей стране это так.
— О, да вы еще и не патриот?
— Как сказал доктор Самуэль Джонсон в Литературном клубе, патриотизм — последнее прибежище негодяя.
— Смелое заявление. Не боитесь?
— Кого? Вас? Да вроде бы… — Бельский сделал паузу и нагло осмотрел меня с головы до ног, потом обратно. Даже на груди задержался, — не такая уж и страшная.
— Спасибо, вы тоже соответствуете поговорке, — ехидно ответила я.
— Какой?
— Что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны.
— О, благодарю. Значит, тысячи лет эволюции не прошли даром, — сказал миллиардер.
— У вас есть проект, которым вы гордитесь? И если, например, завтра умирать, скажете: «Вот это — лучшее, что я сделал в своей жизни».
— Нет. Пока нет.
— А как же всё это? — я сделала полукруг рукой.
— Бизнес? Или здание, в котором мы находимся?
— Всё сразу.
— Вы в каком вузе учились?
— На факультете журналистики МГУ! — гордо ответила я.
— Заметно, — хмыкнул Бельский. — У вас там не преподавали экономику?
— На втором курсе.
— Жаль, что так мало. Так вот, бизнес — это процесс. Здание — лишь инструмент, чтобы сделать бизнес удобнее. Ну, было где документы раскладывать, образно говоря. Проекты же — то, чего вы здесь не увидите. Разве только в виде схем, графиков, планов и тому подобное, — собеседник произнес это всё голосом профессора, читающего лекцию. Опять унизил меня. Выставил маленькой неразумной девчонкой. Ну, зараза такая!
— Вам бы в вуз пойти преподавать, — сказала я.
— Я отказался.
— Что так? Зарплата показалась неподходящей вашему величию?
— Не хочу метать бисер.
— Даже так? Студенты для вас — свиньи?
— Не передёргивайте, милая.
— Я вам не милая, — огрызнулась я.
— Ах, простите-извините, — усмехнулся Бельский. — Не хочу вкладывать свои знания в умы тем, кому это неинтересно.
— Или просто вы рассказывать толком не умеете. Поняли, что преподаватель из вас так себе, вот и отказались, — заявила я.
— Ваше право думать, как угодно, — перешел собеседник на дипломатический лад. И я решила, что он задумал успокоиться, взять себя в руки и не конфликтовать. Ошибаетесь, господин буржуй! Еще не всё я спросила, что хотела.
— Зачем вы поедете на международный экономический форум в Женеву? Есть шоколад или присмотрели себе новые часы?
— Сладкое не люблю, а часов у меня и так слишком много, девать некуда, — заметил Бельский. — Нет, я собираюсь посмотреть, чем живет современный мир высокого бизнеса.
— О, а есть низкий?
— Конечно. Бабушка на рынке, продающая огурцы со своей дачи.
— Какой вы, однако, высокомерный. Высокий бизнес, низкий…
— Что поделать, это лишь уровни. Бабушка отвечает только за себя, а я — за многих. Потому моя ответственность выше, соответственно и бизнес, — ответил миллиардер.
— И что дает общение с себе подобными? Новые проекты? Инвестиции?
— Чаще всего ничего, — честно вдруг ответил Бельский. — Там же ярмарка тщеславия.
— И вы туда едете, чтобы просто порисоваться в кругу себе подобных, — предположила я.
— Иногда такие контакты первого уровня дают результат. От шансов нельзя отказываться, — спокойно ответил миллиардер.
— Бизнес высокий, контакты первые… Вам корона голову не жмет?
— Нет пока, и если станет, то вы будете первой, кому я сообщу, — наклонившись ко мне, прошептал собеседник с ухмылкой. Его зеленые глаза снова скользнули по вырезу моей блузки. Да, он точно мужчинами не интересуется. И то уже хорошо.
— А мадам Бельская против не будет? — так же наклонившись, словно у нас пошел интимный диалог, спросила я.
— Не будет. Она обычно интересуется лишь тем, покушал я, здоров ли, не простудился и надел ли теплые носочки, — ответил миллиардер, все так же хитро улыбаясь.
Я даже растерялась немного. Откинулась на спинку.
— Не знала, что вы женаты.
— Вы не спрашивали.
— Теперь спрашиваю.
Бельский вдруг посмотрел на часы. Модель у них, кстати (я заранее посмотрела) — Hublot Big Bang. Стоят такие почти два миллиона. Целый дом где-нибудь во Владимирской области можно купить с огромным участком.
— Если вы не против, то спросите в другой раз. Сейчас у меня больше нет времени. Нужно ехать.
— Что, супруга на обед зовет? — поехидничала я напоследок.
— Нет, губернатор.
— О…
Бельский поднялся, попрощался со мной, и я ушла. Вернулась в редакцию, села за комп и задумалась. Что теперь писать буду?! Из всех вопросов, который мне дал главред, я задала только два, их же там было полтора десятка. Кажется, нахлобучит меня Алексей Алексеевич.
Глава 4
Я покинула «замок Дракулы», как окрестила уродливое здание по улице Южной, 20, совершенно неудовлетворенной. Во всех смыслах: ни как женщина, поскольку мне ясно дали понять, что мои прелести господину Бельскому безынтересны; ни как журналист, которому также прозрачно намекнули, что в моих услугах, в общем-то, не нуждаются, а интервью дали только потому, что к Женеве надо приготовиться. По сути, от меня лишь требовалось сделать информационный вброс о том, как распрекрасно идут дела у ООО «ПромСтройИнвест».
Это я поняла, когда ехала обратно в редакцию. О, как же меня это выбесило! Они там что о себе думают, этот Бельский вместе с моим главредом? Что я стану под их дудку плясать и писать заказуху? Так мы, журналисты, между собой зовем статьи, выпячивающие чьи-то достоинства. Проще было бы назвать такие материалы рекламой, но в ней показываются лучшие качества товара или услуги, а здесь — персональные. Блин, как я заказуху терпеть не могу! Правда, за нее обычно выдается повышенный гонорар, но плевать я на него хотела!
«Всё. Сейчас приеду и устрою главреду скандал. Пусть увольняет, если не нравится. Все равно бумажная журналистика умирает. Все давно уже перешли в интернет, я сама там на несколько изданий параллельно стараюсь, так что без денег не останусь!» — думала я, пока ехала на работу. Едва припарковалась у издательства (его построили в советские времена, в и те годы о необходимости парковок не задумывались вообще). Но стоило мне выйти, как завибрировал телефон. Я вытащила его из сумочки.
О-о-ой! Опять Нюша! Блин, как же он меня достал!
Да, Нюша — это не от Анна, а от Николай. Я сама ему придумала это прозвище, потому что не могу всерьез воспринимать это в общем-то милое, доброе и абсолютное беззлобное существо 27 лет отроду. Он трудится в издательстве на весьма ответственной должности — заместитель генерального директора по общим вопросам, и его можно было бы назвать даже мажором, поскольку родители — одни из владельцев холдинга, который я называю «матрёшкой» — в него входит наше издательство, при котором действует (пока еще) мой журнал. Ну, не в том смысле мой, что я его собственник, а просто работаю здесь.
Но Нюша — существо, лишенное мужских качеств, которые нам, девушкам, нравятся. Нет в нем ни силы воли, ни характера, ни решительности. Не способен он взять и повести в светлое завтра. Правда, есть одно свойство, за которое я его терплю, хотя сама не знаю зачем. Нюша в меня по уши влюблен. Он с его богатыми родителями (у них нет столько денег, как у Бельского, но все же немало) мог бы давно найти себе какую-нибудь девушку из «высшего общества», жениться и жить спокойно. Так ведь нет! Однажды увидев меня в редакции (что он там делал — не знаю), замер столбом и уставился. Помню, я даже сказала ему какую-то колкость. Мол, не прожгите во мне дырку взглядом, молодой человек! А он не отреагировал — так и стоял, пока не ушла.
