Не особенно рассчитывая на то, что после ревизии этого верзилы в моем холодильнике осталось хоть что-то, я прошла на кухню и открыла дверцу. Мерно раскачивающаяся на тоненькой веревке серая мышь стала бы отличным дополнением пустым полкам, я вздохнула и начала собираться в магазин, гонимая страшным голодом. А после, натрескавшись пельменей, завалилась на кровать и попыталась осмыслить то, что со мной произошло, но в памяти всплывала только сцена в коридоре и его пристально-насмешливый взгляд серых глаз. Грубый, дерзкий, нахальный громила с кулаками размером с мою голову. Пошёл вон из моих мыслей.
Просто любопытство, ничего больше
Утром меня разбудил телефонный звонок, не прибавив настроения, и без того отсутствующего по причине отвратительного самочувствия. Как водится, травмы дали о себе знать несколько позже самого происшествия, а то, что я пролежала в отключке в промерзшем доме добавило ещё и простуду.
— Вероника Андреевна? — уточнил незнакомый мужской голос, а я ответила резко:
— Кто это?
— Молвинских Владимир Леонидович, следователь. Я звонил Вам вчера дважды.
— Да, я видела, — ответила сухо. — Чем обязана?
— Прошу Вас приехать в участок для беседы. Сегодня в десять Вам будет удобно?
— Нет, — сказала просто, взглянув на часы.
— Нет? — переспросил он, не поверив своим ушам.
— Нет, в десять неудобно, — расшифровала, как для идиота, а он спросил с ноткой ехидства:
— И какое время Вас устроит?
— Уточните местоположение, — я была абсолютно серьёзна, но он почуял издевку и тон его изменился, хотя адрес он назвал. — Думаю, смогу успеть к двенадцати.
— Семнадцатый кабинет, второй этаж, — сказал сквозь зубы и повесил трубку.
— Как будто это я его с постели подняла, — фыркнула вслух и неловко потянулась, морщась от боли.
Контрастный душ несколько улучшил мое состояние, я неторопливо выпила кофе, закинулась горсткой пилюль, сделала укол обезболивающего и отправилась в больницу. Отец всегда приходил к восьми, два часа занимался бумагами и делал обход, так что к десяти я рассчитывала застать его в своём кабинете, но на этот раз с расчётами промахнулась: дверь была закрыта.
По спине прошёлся холодок, я вспомнила слова верзилы и завертела головой, пытаясь обнаружить хоть одного сотрудника среди пациентов, поняла, что это практически нереально и быстро спустилась на пост охраны, минуя лифт.
— Андрей Викторович сегодня был? — спросила без предисловий, а пожилой дядечка, чьё имя я даже не пыталась запомнить, кивнул в ответ. Видно было, дежурил он с ночи, и просто пытается не заснуть, поджидая сменщика.
От сердца отлегло, я приободрилась и пошла искать его в наиболее вероятное место: ординаторскую на втором этаже.
— Чем надо было таким заниматься, что мимо протащили пациента на каталке, а вы даже не заметили?! — вопрошал отец, уже, похоже, не в первый раз, потому как лица собравшихся были не испуганными, а скорее просто усталыми.
— Андрей Викторович, да в туалет отошёл, ну все же люди, в самом деле… да и кому такое могло в голову прийти…
— Да вот, пришло! — всплеснул руками отец.
— Андрей Викторович, — позвала я его. Отец развернулся и пошёл в мою сторону, бросив через плечо:
— Мы не договорили!
Вышел со мной в коридор и пошёл прямым ходом в свой кабинет. И только после того, как за нами закрылась дверь, обнял меня и сказал:
— Привет, дочка.
— Привет, — улыбнулась, прижавшись к нему щекой, чтобы он не видел моего страдальческого выражения лица: крепкие объятия сейчас были не совсем кстати.
— Уже была у следователя? — спросил хмуро, отстранившись, а я отрицательно мотнула головой:
— Рашила, лучше сначала сюда. Расскажи хоть, в чем дело. Не хочется сидеть перед ним дурой.
— Правильно, — кивнул отец, — всегда лучше обладать информацией. Садись, у меня есть минут пятнадцать.
— Реально просто выкатили из реанимации? — скривилась я, а отец развёл руками:
— Похитили умирающего. Спрашивается, зачем?
— Боялись, что очнётся, — пожала плечами, озвучив первое, что пришло в голову.
— В таком случае, извини уж, проще подушкой придушить, — поморщился папа, — или просто немного подождать. Я читал его карту. Работа проделана огромная, но скорее для очистки собственной совести.
Я поморщилась и кивнула: так и было.
— Действительно странно… — сказала задумчиво. — А что по камерам у входа?
— Подогнали скорую, никто даже бровью не повёл — обычное дело, — поморщился отец. — А то, что вышел водитель, а не санитар — даже внимания не обратили. Вошёл спокойно, а выходя сообщил охраннику, что, мол, перевод в частную клинику, документы сейчас принесут, все подписано и оговорено ещё днём, а он пока загрузит. Сел за руль и вспоминай, как звали…
— Так на камерах же засветился, поймают, — закинула я удочку, а отец снова поморщился:
— Не видно там лица. Как будто знал, куда смотреть. Как бы штраф не впаяли, совершенно из бюджета выбьемся. Ты же знаешь, все до рубля расписано…
— А у нас камера цикличная? — спросила ненавязчиво, а отец удивился:
— Понятия не имею, а что?
— Просто в голову пришло, — пожала плечами равнодушно и посмотрела на часы, вздохнув: — Пора.
— Вероника, позвони после, что-то я разнервничался со всего этого.
— Все в порядке, пап, разберутся, — сказала бодро. — Твоей вины тут нет, как и моей, а с остальным справимся.
— Конечно, конечно… — покивал отец, раскрадывая документы на столе и уже явно переключившись на другие заботы.
Проходя мимо поста охраны я машинально бросила взгляд и увидела там своего давнего «друга», из тех, с кем неловко поутру. Вообще, если по чести, за годы работы тут я успела переспать со всеми свободными привлекательными мужчинами, но так и не смогла найти «своего». К счастью, таковых было не слишком много, в моем вкусе оказалось всего-навсего шестеро, так что слухи на этот счёт не поползли, либо мне о них попросту неизвестно. Я улыбнулась и приветливо подняла руку, Сережа ответил взаимностью, а я неожиданно остановилась и подошла ближе, задав тот же вопрос, что и отцу, на счёт камер.
— У, Ник, не в курсе, — протянул он, почесав затылок. — На камерах в каморке Руслан сидит, а подменяет Виктор Степанович, у них надо узнавать.
— А кто сегодня?
— Руслан пока, — пожал он плечами, а я кивнула и пошла в обратном направлении, потому что Руслан — это хорошо.
Этот парень в больнице был легендой. Среди женщин, разумеется. Высокий статный красавец с идеальной улыбкой, которого впору было печатать на обложку журнала, он был на столько глуп, на сколько это вообще возможно. При этом, невероятно любвеобилен и, к удивлению, с богатым словарным запасом по части комплиментов. Особенно Руслана любили и почитали в столовой, где все работницы, дородные дамы в летах, млели от его сладких речей. В целом его, похоже, такая жизнь вполне устраивала, а весь женский коллектив знал: если что, всегда можно сходить к Русику.
— Привет, — сказала с улыбкой, заходя в каморку с мониторами.
— О, Ника, польщен, — заулыбался Руслан и похлопал себя по коленям.
Делать нечего, я плюхнулась сверху и смачно поцеловала его в губы. Что тут сказать, я к Русику тоже спускалась. Точно, тогда выходит, что семеро.
— Слушай, я не за этим, — сказала торопливо, а он пожал плечами:
— Можно и по-быстрому.
— Нет, дорогой, в другой раз, — ответила мягко и слегка похлопала его по щеке. — У меня вопрос. Камеры данные перезатирают?
— Само собой, нафига нам их хранить? — удивился в ответ.
— А через какой промежуток? — уточнила, припомнив, что с ночи похищения парня запись все-таки была.
— Дня три, вроде, — ответил, задумчиво оглаживая мои бёдра. — Не передумала?
— Нет, дорогой, — улыбнулась, поднимаясь, во избежании очередной неловкой ситуации. — А где храним?
— Ох, я не знаю, — протянул, тут же потеряв интерес к разговору, — это к Степанычу, он у нас умник.
