— Вроде как.
Лилит и Лиам пытались помочь мне деньгами уже через несколько недель после нашей встречи. Как бы мне ни хотелось принять их предложение, хотя бы для того, чтобы дать больше моей дочери, я боялась разочаровать Зои. Она была довольна тем, что у нас было, потому что не знала ничего лучшего. Если я позволю Лилит и Лиаму начать осыпать нас подарками, мне придется полагаться на то, что они принесут ей такое же счастье, какое я могла бы дать ей с закладкой или ножницами и коробкой хлопьев. Кроме того, я бы преподала ей все неправильные уроки. А я хотела, чтобы она была сильной. «Намного сильнее, чем я когда-либо была».
— На самом деле дело не в деньгах. Это больше похоже на то, как многие похотливые женщины наблюдают за всем, что он делает, как ястреб, когда он попадает в новости.
Лилит усмехнулась.
— Они могут встать в очередь. Я похотливее любой из них.
— Похотливая? — переспросила Зои.
Я поморщилась. Мне нужно было привыкнуть к тому, насколько больше она начала улавливать из наших разговоров. Всего несколько месяцев назад она жила в своем собственном мире, и разговоры взрослых никогда не вызывали у нее интереса. В последнее время стало казаться, что она все слышала.
— У твоей мамы редкое заболевание, козявка, — сказала Лилит. Она настаивала на том, чтобы называть Зои всеми самыми грубыми и одновременно ласковыми прозвищами, такими как козявка и гоблин, но Зои позволяла это. — У каждого двадцатого из миллиона людей на самом деле растут рога. Не волнуйся, это излечимо.
Глаза Зои были широко раскрыты от шока.
— Она просто пытается пошутить, — сказала я. — Пытается и терпит неудачу.
— Нет, — сказала Лилит. — Люди действительно могут отрастить маленькие рожки. Или только один. Посмотри. У моей прабабушки был такой.
— Хотела бы я сказать, что это меня шокировало.
— В любом случае, когда начнется твой генеральный план?
Я вздохнула и уставилась на свой план сражения на столе. В одном она была права. Все зависело от хорошей рекламы. Я знала, что с этим делать, но мне все еще нужно было серьезно подумать, прежде чем реклама будет готова.
— Скоро, — сказала я. — То есть, как только ты заставишь Лиама согласиться помочь мне.
Глава 2
Питер
Было приятно вернуться в свой кабинет. Я всегда ненавидел посещать съезды, но я знал, что это необходимое зло для продвижения моих книг. Я также не мог полностью выбросить из головы конференцию. Очевидно, несносная женщина, которая пробралась в заднюю комнату за моим столом, была занята. Лиам Хайтауэр, местный миллиардер и друг друга, давал интервью по национальному телевидению, когда решил сказать: «Питер Барнидж должен нанять Вайолет Браунинг для продажи своих книг. Он полюбит ее». Это заявление было полностью вырвано из контекста, и, возможно, именно это привлекло к нему столько внимания. Это, или тот факт, что у него был ощетинившийся фан-клуб женщин, которые все еще надеялись, что он скажет, что вся эта история с браком была большой шуткой, и он все это время был одинок.
Мой хороший друг, Брюс Чемберсон, знал Лиама, и я хотел спросить Брюса, не знает ли он, о чем, черт возьми, говорит Лиам.
Как бы то ни было, мой почтовый ящик был полностью заполнен сообщениями от поклонников и даже от моего брата Гарри, который работал моим агентом, о том, что мне следует нанять эту женщину. Мои аккаунты в социальных сетях были завалены этим. Даже мои собственные сотрудники не могли перестать шептаться и смеяться над этим. Последние два дня я пытался не обращать на это внимания, но они только больше раздражались из-за этого.
Когда мое разочарование достигло своего пика, я попросил своего помощника откопать ее номер и позвонить ей для собеседования. У меня не было никаких планов нанимать эту женщину, но, если бы я дал ей шанс провалиться на собеседовании, у меня, по крайней мере, было бы немного боеприпасов, чтобы закрыть эту нелепую шутку.
Конечно я пригласил ее на собеседование не потому, что она была хорошенькой. Но, действительно, она была красивой. Я вспомнил это из нашей короткой встречи на съезде. Но я жил в Нью-Йорке, и каждый бар и клуб был до краев заполнен хорошенькими женщинами. Так что, если эта Вайолет Браунинг думала, что она особенная, она ошибалась.
Она должна была появиться в моем кабинете с минуты на минуту. Оглядевшись, я понял, что снова позволил своей организации офиса немного выйти из-под контроля. Мои сотрудники любили шутить, что я был барахольщиком… за моей спиной, конечно. Но я не был барахольщиком. Я был скрупулезен. У меня всегда было наготове все, что мне могло понадобиться, и не было места, где я был бы более подготовлен, чем в моем офисе. Большая часть беспорядка состояла из документов, которые, по моему мнению, были достаточно важными, чтобы их распечатать и держать наготове, даже если я иногда терял представление о том, где именно они находятся. Было какое-то утешение в том, что они были где-то здесь.
Я заламинировал самые важные документы. Ламинирование действительно создало небольшую организационную проблему, учитывая, что ламинированные страницы труднее укладывать и держать ровными стопками. Но ламинирование также означало, что мне не придется иметь дело с раздражающими морщинистыми, мохнатыми краями или пятнами… или, не дай Бог, один из моих сотрудников прольет свой напиток или возьмется за него своими жирными, перепачканными пальцами.
У меня были под рукой копии всех моих рукописей, потому что мне часто приходилось возвращаться и ссылаться на что-то из предыдущей книги. Я также сохранил первоначальный проект, а также каждую отредактированную редакцию, потому что однажды мне нужно было восстановить раздел из более раннего проекта, который был удален по ошибке. У меня были досье на всех моих сотрудников, личные документы, налоговые документы и все, что мне могло понадобиться в любой момент.
Конечным результатом был, по общему признанию, хорошо забитый офис, как мне нравилось выражаться. Мысль о том, что он был загроможден или что я был кладовщиком, была грубым преувеличением. Единственная разница заключалась в том, что я предпочитал печатать то, что большинство людей хранили на своих жестких дисках.
Моя помощница сообщила, что Вайолет здесь.
— Пришлите ее сюда.
Я снова сел за стол и осторожно сдвинул стопку ламинированных страниц в сторону, чтобы мне было хорошо видно, когда она сядет.
Дверь медленно открылась. Вайолет вошла внутрь. Ее глаза слегка расширились и скользнули по комнате, охватывая все мои бумаги и книги. Тот факт, что она не смотрела на меня, дало мне возможность изучить ее.
Она определенно была привлекательна. Возможно, более привлекательной, чем я думал во время нашей короткой встречи на съезде. Этого нельзя было отрицать. Чтобы это не заметить, у меня не должно было быть пульса. Но я уже усвоил урок, когда дело касалось красивых женщин. Боже, я выучил свой урок.
И все же я сидел за своим столом, делая мысленные заметки о каждой восхитительной черте ее лица.
Большие, выразительные глаза. Мягкая, молочно-гладкая кожа. Уши, которые некоторые люди, вероятно, сочли бы слишком большими, судя по тому, как они едва выглядывали из-за ее волос. Для меня они были одним из тех совершенных несовершенств. Они были у каждой по-настоящему великолепной женщины. Штампованная красота по учебнику была скучной. Привлекательность, которая всегда возбуждала меня, заключалась в том, что женщине удавалось превратить то, что могло быть недостатками, в достоинства, как гордый нос на женственном лице.
— Можно мне сесть? — спросила она. В ее голосе прозвучало раздражение, и я понял, что она поймала мой взгляд.
Я указал на место напротив моего стола.
Она устроилась на стуле, поправляя юбку. Вероятно, юбка казалась достаточно длиной, чтобы вид был профессиональным, когда она стояла перед зеркалом. Но, сидя, ткань опасно задралась вверх по ее скульптурным ногам.
