— Я не понимаю, — возмутилась Мама. — Ты хочешь, чтобы наш сын так и остался холостяком? Напомнить тебе сколько было нам, когда мы поженились?
— Нет. Я прекрасно это помню. Только думаю, что сын справится с этой задачей сам и не нужно ему сватать всех подряд.
— Да когда он справится? Ему тридцать четыре года! А он бобылем ходит. И всё, что видит, это только работу.
— Мам, хватит. Я вообще-то здесь.
— Вот-вот, — она наставила на меня указательный палец. — А я и хочу, чтобы ты услышал. Мне скоро шестьдесят.
— Мама, тебе всего пятьдесят шесть.
— Вот именно! Я внуков хочу сейчас, а не когда будут дряхлой старухой.
— Ана, тебе не грозит быть дряхлой старухой, — постарался успокоить её отец.
— Я на вас обиделась, — заявила нам мама и ушла из-за стола.
— Ну что ты будешь с ней делать… — возмутился отец, тяжело вздохнув. Отложил приборы, встал из-за стола и пошел за ней.
Проводил его взглядом. Я тоже так хочу. Они вместе тридцать пять лет и всё ещё любят друг друга.
5 глава
ЛИНА
— Линочка, деточка, — услышала я взволнованный голос Ларисы Фёдоровны. — Как сынок?
— Спасибо, уже хорошо. Думаю, в пятницу закроют больничный.
— Деточка моя, я не могу до пятницы ждать. Катюшу на сохранение положили. Мне завтра уже ехать нужно.
— Как, Лариса Фёдоровна, я же ещё не готова мне же ещё…
— Да, готова ты давно, — отмахнулась женщина. — Полгода уже рядом со мной. Справишься. Да и я, на связи буду.
— Ой, — я присела на табуретку. — И что же делать? У нас же ветрянка, мне не закроют больничный раньше. Ладно, что-нибудь придумаю. Катя Ваша как? Что случилось?
— Ой, Линочка, сердце не на месте, сама понимаешь, двойня — это не шутки. Тяжело ей бедной, она ж у меня мелкая… — женщина еще минут двадцать рассказывала про свою дочь и про старшего внука. Ему всего два с половиной. И, конечно, я прекрасно понимала её. Если ставить на весы здоровье и помощь дочке и работу, то, конечно, стоит выбрать семью. Только, что мне делать с моей, хоть и маленькой, семьёй?
Да, я мать одиночка. Но это неофициально. Так как отец ребенка его признал. Дал ему своё имя, а через четыре месяца уехал и не вернулся.
С Маисом мы познакомились еще на третьем курсе. Красивый парень вызывал во мне восторг. И то, что он выбрал меня на тот момент, мне казалось, просто невероятным. Он красиво ухаживал, был очень внимательным. Когда я узнала, что беременна, даже обрадовался. Замуж, правда, не позвал, апеллировал тем, что без согласия родителей он жениться не может. Но от ребёнка не отказался. Мы стали жить вместе. Когда я родила, он вместе с моими родителями встречал меня из роддома.
Потом была сессия и защита диплома. Я не стала брать академический отпуск на последнем курсе. Тут, конечно, мама очень помогала. После получения диплома Маис уехал к себе в Ереван. Пообещал поговорить с родителями, а потом и нас забрать к себе.
Через полгода от его друга я узнала, что он женился. Родители нашли ему там подходящую невесту и он, видимо, не смел их ослушаться. Я, конечно, знала, что слово родителей у них имеет больший вес, чем у нас, но оставить вот так без объяснений… Он же не только меня оставил, но и сына. Сына, который носит его фамилию и имя, которое он выбрал для него.
Первый год был очень сложным, не столько физически, сколько морально. Но теперь всё прошло, даже обида. Родители меня поддерживали, помогали, как могли.
В два года отдала сыны в сад и на работу устроилась. Не могла больше у родителей на шее сидеть. А полгода назад, когда Лариса Фёдоровна узнала, что её Катя беременна, она взяла меня к себе, чтоб на тот год, на который она собиралась уехать к дочери после родов, чтоб помогать ей с детьми, я её заменила. Не знаю, почему из такого количества сотрудниц она выбрала меня, но очень ей благодарна. Даже этот год даст мне возможность получить хорошие рекомендации и получить более высокую должность, а значит и зарплату получше.
И вот теперь, раньше положенного времени, мне предстоит выйти на должность секретаря гендиректора. Надо только Тигренка пристроить на эти три дня.
— Мамуль, привет, — звоню единственным людям, к кому могу обратиться. Я описала ситуацию и спросила, смогут ли они забрать к себе Тиграна.
— Конечно, привози. Что-нибудь придумаем.
— Спасибо, мамуль. Папе привет.
Быстро собрала вещи сына на пару дней, вызвала такси, и мы поехали к родителям.
— Я заберу тебя в субботу, и мы отпразднуем твое выздоровление. Хорошо?
— Хорошо, — сынуля обнимает меня крепко за шею. — Ты моё всё! — признается он мне в любви.
— И ты моё всё. Люблю тебя, — целую его крошечный носик.
Спала плохо, очень волновалась. Всеволод Петрович — мужчина очень приятный, и как человек, и как начальник, но остаться без Ларисы Фёдоровны как-то страшновато.
Чулки, синяя юбка-карандаш, бежевый шелковый топ на бретелях и пиджак прямого кроя в тон топу. Глянула на свое отражение, вроде хорошо. Подвела глаза, нанесла немного румян. Волосы убрала в пучок. На ноги бежевые лодочки. И поехала на работу.
На рабочем месте мне положено было быть в восемь. Начальник приходил в девять. К этому времени я должна была прибраться в кабинете. Его убирала уборщица в конце рабочего дня, а утром избавиться от пыли было моей задачей. Еще я должна подготовить документы, необходимые на сегодня. Разобрать почту, составить расписание и куча ещё всякой подготовительной работы. Так, чтоб, когда придёт Всеволод Петрович, всё было готово и в идеальном порядке.
Весь вечер, накануне, Лариса Фёдоровна инструктировала меня и просила звонить, если что. Из-за болезни сына, последние почти две недели я пропустила и не знала всех нюансов.
Я почти уже закончила, на часах без десяти девять. Я уже за своим столом перебираю электронную почту, и жду директора.
— Вы кто? — услышала над головой.
— Лина, то есть Ангелина. Вы к Всеволоду Петровичу? Его пока нет. Присядьте, — мужчина нахмурил свои брови ещё сильнее и с прищуром рассматривал меня как какую-то букашку.
— Где Лариса Фёдоровна? — так и не представившись, снова задал вопрос.
— У неё дочь беременна, её на сохранение положили, и она уехала… — начала тараторить я, под прожигающим хмурым взглядом. Потом опомнилась и замолчала. — Простите. А Вы кто? Вам назначено?
— Начальство нужно знать в лицо, — грубо ответил он и ушел в кабинет генерального директора.
И что это было? Мне кажется, я вся покрылась холодным потом. Сердце стучит, как ненормальное. Вот тебе и первый рабочий день. Схватила телефон и набрала Ларису Федоровну.
— Да, Лина?
— А когда у нас поменялся генеральный директор? И где Всеволод Петрович? И что это за…
— Ой, деточка, я совсем забыла предупредить. Это сын. Давид Всеволодович. Помнишь, мы говорили ещё в начале марта, что, возможно, он приедет? Так вот, приехал. На той неделе принял все дела и теперь будет работать с нами.
— Зайдите, — раздалось грозное и раздражённое по селектору.
Я быстро отключила звонок, взяла органайзер, необходимые на сегодня документы и пошла к начальнику. Три метра от моего стола до двери, казалось, увеличились в десять раз. Я и так волновалась, а сейчас просто тряслась от страха. Затормозив перед тем, как открыть дверь, сделала пару глубоких вдохов и медленных выдохов и вошла в кабинет.
Давид Всеволодович сидел за столом, откинувшись на спинку кресла и крутил в пальцах ручку. У него были красивые кисти, тонкие, длинные пальцы. Такие редко бывают у мужчин, и они на мгновение меня зачаровали. Мужчина не сводил с меня пристального взгляда, пока я подходила к столу, чтобы присесть в кресло напротив. Он не спешил нарушать тишину. Я же чувствовала себя виноватой, тем более под внимательным взглядом. Было неуютно и я покрепче вцепилась пальцами в кожаный переплет ежедневника.
— Я так понимаю, нам предстоит с Вами работать, — говорит он. Голос у него был приятный, в нём нет уже того раздражения, что было пару минут назад. — Давайте знакомиться. И так я…
