и Йетис будет неумолим. Он будет изматывать меня, пока, наконец, я не сдамся ему.
– Дорогая, что случилось? Ты дрожишь.
Она проводит рукой вверх и вниз по моей спине, успокаивая меня, и меня охватывает страх, что это последний раз, когда она это делает. Поверь мне, милая и невинная. Как будто сегодня ночью у меня украли частичку меня, и этот парень заявил на нее права своими губами, языком и блуждающими руками.
Я пытаюсь рассмеяться и отстраниться от нее, отчаянно пытаясь отыграться.
– Я в порядке. Действительно. Я просто подумала, что потеряла тебя.
– Твои щеки покраснели. - Она хмурится, обхватывая мое лицо ладонями. – Ты ведь не пила, не так ли?
Я изо всех сил стараюсь выглядеть невинной.
– Нет, мам. Боже. Конечно, нет.
– Хорошо. - Это было слишком просто. Я не могу поверить, что она поверила мне на слово. – Держись подальше от шампанского. Я знаю, как сильно ты любишь делать тайные глотки.
Мои щеки начинают пылают еще сильнее. Теперь ее очередь оглядываться, и я изучаю ее. По-настоящему изучаю ее. Ее щеки тоже покраснели, волосы в беспорядке, как будто ей нужно провести по ним расчёской. Одна из ее сережек пропала. И платье, которое на ней надето, все скомканное и помятое. Как будто ей нужно все подправить.
О нет.
Она выглядит так же, как я себя чувствую. Хотя у меня не было секса с этим парнем, я позволила ему поцеловать себя, и на мгновение я как бы потеряла себя.
Мама выглядит так, словно потеряла себя по крайней мере на полчаса. Может быть, дольше.
– Где ты была? - спрашиваю я обвиняющим тоном.
– Я была здесь все это время.
Ее взгляд снова встречается с моим, ее свежевымытые губы изогнуты в хмурой гримасе.
– Где ты была? - спрашивает она в ответ
– Прямо здесь. Все это время.
Я оглядываюсь через плечо и вижу, что мальчик стоит там, наблюдая за нами. Позади него стоит мужчина, старшая версия мальчика. Он чрезвычайно красив, и в нем есть что-то такое, что говорит о том, что ему принадлежит все.
Мальчик наблюдает за мной.
Этот человек наблюдает за моей матерью.
Мальчик поднимает брови, наклоняя голову в мою сторону. Я отворачиваюсь от него, не желая видеть самодовольное удовлетворение на его глупо красивом лице. Он знает, что я все поняла. Он уже все понял.
И, черт бы его побрал, он был прав.
Саммер
Выпускной год.
Я иду по священным коридорам школы Ланкастер, опустив голову и изучая свои ноги, как я ставлю одну перед другой. Снова, и снова, и снова. Мои новенькие блестящие мокасины от пенни жмут мне ноги, а шерстяная юбка в зеленую и темно-синюю клетку зудит на бедрах. Я помню, как сильно хотела приехать сюда летом перед моим первым курсом, и как была зла, что мои родители не заплатили огромную сумму денег, на которую стоило поехать в Ланкастер.
Теперь я здесь, всего на один год. Мой последний год в школе. Сейчас конец августа, и хотя воздух прохладный, благодаря океанскому бризу снаружи, в этом старом здании с красивыми деревянными панелями и ужасно устаревшей системой охлаждения душно. Есть ли у них вообще центральное отопление и кондиционирование в этом месте?
Скорее всего, нет.
«Давай,» - говорит мама сквозь зубы, щелкая пальцами на талии, чтобы заставить меня идти рядом с ней.
Я ускоряю шаг, не отставая от нее, поднимаю голову, и вижу, как другие студенты проходя мимо нас с любопытными выражениями на лицах, останавливают свои взгляды на знакомой униформе Ланкастера, в которой я иду.
Новая девушка. Перевод. Я уверена , что им будет любопытно. И я точно знаю, что они загуглят мое имя и узнают о моем семейном скандале.
Я вышла из него в основном невредимой. Мама позаботилась об этом. Она не собиралась позволить рухнуть моему будущему. Моя мать знает людей, поэтому она использовала эту силу, для гарантии, что я буду защищена.
Вот почему я здесь, в подготовительной школе Ланкастера. В самой элитной школе-интернате на восточном побережье. Которая была основана одной из самых богатых и старейших семей в стране. Ланкастеры уходят корнями в далекое прошлое, во времена Вандербильтов, Асторов и Рокфеллеров. Их деньги настолько старые, что большинство из них точно не знают, откуда они взялись.
Как и я. Я слышала, может быть, доставка? Нефть? Скупили всю доступную землю на восточном побережье, а затем годами продавали ее. Не знаю. На самом деле мне все равно. Я просто знаю, что они неприлично богаты.
И в течение многих лет у моей матери, моей чопорной и правильной матери, был бурный роман с Августом Ланкастером пятым.
«Вот мы и пришли,» - поет мама, и я слышу легкую дрожь в ее голосе. Она переживает за меня, и я выпрямляю спину, желая доказать ей, что я не боюсь.
В приемной комиссии.
Она открывает дверь, и я вхожу первой, улыбаясь пожилой женщине, сидящей за высокой деревянной стойкой. Она медленно встаёт , одетая в темно-синий костюм с юбкой, жакет едва прикрывает ее пышную грудь.
«Доброе утро!» - Женщина улыбается моей матери, прежде чем ее взгляд останавливается на мне. «Вы, должно быть, Саммер Сэвидж,» - говорит она с чрезмерно дружелюбной улыбкой.
«Я ее мать, Джанин Уэзерстоун.» Она всегда протягивает руку так, что кажется, будто она королева, приветствующая своих верных подданных. Я могу сказать, что это совершенно не впечатляет женщину, но она все равно берет ее за руку, слабо пожимая кончики пальцев.
«Приятно познакомиться с вами. Мы так рады, что Саммер проведет здесь свой выпускной год.» Выражение лица женщины становится серьезным. « То, что произошло.. такая трагедия. Я сожалею о вашей потере.»
Мать свирепо смотрит на меня. Это последнее, о чем она хочет говорить, особенно с незнакомцами. «Спасибо,» - решительно говорит она. «Мистер Мэтьюз свободен?»
Женщина выпрямляется.
«Конечно! Я подумала, вам нужно расписание Саммер, чтобы она могла приступить к учебе . Боюсь, первый урок уже начался.» Она бросает на меня осуждающий взгляд. Как будто это моя вина, что я опоздала.
Я ничего не могу поделать с тем, что маме потребовалась целая вечность, чтобы собрать свои вещи и покинуть гостиничный номер, все время жалуясь, что она не выспалась. Я, с другой стороны, не сплю с шести, слишком встревоженна, чтобы спать.
– Да, пожалуйста, дайте нам
