Но она там была.
На месте Димона.
У окна.
Скрипнул зубами от недовольства, но прошел к ней и сел рядом.
Не привык, да и не видел смысла сражаться с девчонкой за стул, поэтому просто сообщил, место мое. Если не тупая, то поймет и освободит.
Даже отошел подальше, освобождая ей путь и наблюдая боковым зрением за поведением.
Новенькая метнула на нашу компанию взгляд и, кажется, глубоко вдохнула, после чего пробежала глазами по помещению и сжала учебник пальцами.
Сильно сжала. Даже на расстоянии видел, как побелели костяшки ее длинных пальцев.
Нахмурился, не понимая реакции, и осмотрел класс.
Все места были заняты, кроме стола Макса и ботанички Сони.
Новенькая не двинулась, словно ее прибили к чертовому стулу, а я почувствовал злость.
Стараниями матери я пришел на занятия в душной форме и рюкзаком с книгами, которые не хотел открывать. За лето привык к свободе действий, а удавка отца смыкалась на горле все сильнее, не давая вдохнуть полной грудью.
Кринжово, только матери я не мог отказать, и предок это знал. Тупая семейная зависимость друг от друга, когда можно надавить на гнильцу, решая любой вопрос.
— Майор, — в класс вошла Романова, которая везде и всюду любила привлекать к себе внимание, начиная с первых дней в школе, когда вместо формы пришла в ярком платье, затмив всех девчонок, — неужели новый рюкзак прикупила?
Крис прошла мимо нас и уперлась руками в парту, за которой сидела новенькая. Девчонки из компании Романовой тут же оскалились в ожидании цирка, Максим толкнул меня в бок, кивая на Кристину, а я наблюдал за реакцией длинных пальцев.
Еще вчера впечатал в память ее испуганные глаза размером с глобус каждый.
Ростом чуть ниже меня. Длинные стройные ноги. Русые волосы сегодня были подняты в высокий хвост и чертовски тяжелыми. Юбка чуть ниже середины бедра. Белая блузка. Туфли без каблука. На лице ноль косметики. Смуглая кожа. Густые брови. И красивые губы. Таких тьма по всей сто четвертой. Куда ни плюнь такая же новенькая. Отвернулся, но Резников толкнул меня в плечо, прогромыхав:
— Смотри, — он достал телефон и включил камеру, которую тут же направил на новенькую, — ща запилим видос. Чат снова взорвется.
Веселье нашего с Димоном друга почему-то меня не зацепило. Невольно повернул голову в сторону плюющей ядом Романовой и убрал руки в карманы брюк.
— А нет, — Кристина потянулась к рюкзаку новенькой, но та ударила красавицу класса по руке, — фу! Не трогай меня грязными руками!
— Она, наверное, не помыла их после туалета, Крис. Лови антисептик.
Кто-то из одноклассниц кинул ей бутылек, который та демонстративно поймала и принялась прыскать чуть ли не новенькой в лицо. Та молчала, опустив глаза, а внутри меня просыпался вулкан.
Злость.
На нее.
Чего ты сидишь?! Какого черта молчишь, пока тебя обливают помоями?!
Шизоид в моей черепушке кричал, но в реале я без слов наблюдал за происходящим. Полнейшее равнодушие и отключение системы, отвечающей за эмоции.
Макс ухмылялся, сидя на парте, и не сводил телефон с шоу, которое устроила Романова.
Другие подначивали Кристину, чтобы та продолжала унижать новенькую, и никто не совался в очередной буллинг.
— Э-э-э, Влас, ты чего?! — Резников удивленно раскрыл глаза, когда я забрал его телефон и удалил видео. — Какого вообще?!
Он развел руки в стороны, а я кинул его айфон на парту и подошел к Крис, которая уже успела закинуть ногу на стол рядом с моим рюкзаком.
— Так и будешь сидеть? — сказал и вперся взглядом в новенькую, которая уперто сжимала учебник по инглишу, словно он ее спасет.
— Да ухожу я, — фыркнула Романова, сползая со стола, — не ворчи, Рус.
Пока она шевелила ягодицами, прозвенел звонок, и все принялись рассаживаться по местам. Я не исключение. Устроился на стуле, не смотря на девчонку, которая намеков точно не улавливала.
— Слабачка, — вырвалось с долей злости.
Откинулся на спинку стула, продолжая фокусировать взгляд на Наталье Дмитриевне, которая вошла в помещение, с ходу начиная вещать на английском.
Глава 5
Евангелина
Ненавижу новую школу.
Своих одноклассников ненавижу.
И Руслана Власова тоже.
Именно так зовут парня, который сдал меня Максиму, и намекнул на то, чтобы я освободила место на английском. Красивый. И как все привлекательные внешне люди, внутренне испорчен. Не знаю, с чего я сделала такие выводы, но его слова на протяжении всего урока звучали в голове, не давая покоя. Наталью Дмитриевну я слышала через раз, и когда она спросила меня, я не нашла ничего лучше, чем сказать, что я ничего не понимаю. Учительница лишь покачала головой, явно не одобряя мою рассеянность.
И пусть.
Так и будешь сидеть?
Слабачка…
Я долго не могла переключиться. Причиной тому стало нахождение Власова рядом. Парню было все равно. Я чувствовала его равнодушие. Руслан с задумчивым видом чертил линии в тетради, не обращая внимания на Наталью Дмитриевну. Не хотела следить за ним. Все получилось само собой. Смотрела за движением его ручки, из-под которой простые линии превращались в очертания здания, точнее крыши, неба и силуэты людей. Черный и мрачный рисунок, за разглядыванием которого он меня поймал, подняв голову.
Щеки моментально обдало жаром, и я отвела глаза на свои руки. Сердце чертыхалось за ребрами, как раненная птица. Я ждала, что он, как и все остальные, выдаст что-то обидное, но Власов промолчал. Просто закрыл тетрадь и откинулся на спинку стула, делая вид, что слушает учителя, а может, и правда слушал в отличие от меня.
Неловкость. Именно ее я ощутила каждой клеточкой тела. Сидела в напряжении целое занятие и, услышав звонок, быстро схватила свои вещи и покинула класс первой. Домашнее задание решила посмотреть в чате и пожалела об этом. Первым, что я увидела, было видео, на котором мой рюкзак пытались превратить в птицу, а потом особо умные поработали над роликом и вместо моего отчаянного вопля наложили другой звук, заменив при этом голову мемом.
Я чуть телефон из рук не выронила, просмотрев видео несколько раз. Во рту пересохло, а за ребрами опустело. Надеяться на то, что меня перестанут замечать, теперь не стоило.
Шум в коридоре отвлек от рассматривания моего позора. Я убрала телефон в рюкзак и вошла в класс, где у нас проходила химия. Прошмыгнула к последней парте и снова заняла место у окна. Так риск быть зацепленной ядом, исходящим от Романовой, уменьшался в два раза. Ребята входили в помещение один за другим и долго не задерживались, скидывая сумки и рюкзаки на парты. Большинство одноклассников тусовались в коридоре до самого звонка, а иногда бессовестно задерживались, чтобы не слушать нужные речи учителей.
— Итак, одиннадцатый «Г», — вместе с химиком в класс вошла завуч, полная женщина лет сорока в очках, с короткой стрижкой, Александра Владимировна, — мне нужны добровольцы, — она обвела всех взглядом.
— Чтобы пополнить ряды армии? — усмехнулся Резников.
Власов, стоящий с ним рядом, смерил дружка странным взглядом, но уголок его губ дернулся в улыбке.
— Максим, — женщина оскалилась, иначе ее улыбку нельзя было назвать, — не бойся, еще несколько месяцев и ты сможешь отдать долг родине, — Александра Владимировна снова переключилась на разглядывание ребят, — мне нужны несколько добровольцев для уборки территории.
По классу прошелся гул недовольства. Понятно, что никто не горел желанием возиться с мусором. В старой школе я с удовольствием шла приводить в порядок территорию около здания, но не потому, что можно было пропустить уроки. Мне нравилась чистота после коллективной уборки. Школа становилась другой. Роднее что ли.
— Неужели желающих нет? — завуч усмехнулась, а я облизала пересохшие от волнения губы и, преодолев волнение, подняла руку.
Женщина кивнула. Меня она знала по последствиям травли. С первых учебных дней. Только сквозь пальцы смотрела на происходящее и наказывала тех, кто первым попадал в поле ее зрения. К слову, справедливости в сто четвертой не замечалось.
