Мне потребовалось всё моё мужество, чтобы не заерзать на стуле, не поддаться своему дискомфорту. Я не сомневалась, что в тот момент, когда Риккард заметил бы что-нибудь, он бы ухватился за это.
Мимо нас прошли две девушки, даже не пытаясь скрыть своего любопытства. Одна из них окликнула Риккарда по имени в знак приветствия, и он помахал ей через плечо, не отводя от меня взгляда.
Как только они прошли мимо, он спросил: — У тебя есть парень, Августина?
Из всех вопросов на свете я не ожидала, что он задаст именно этот. Я уже открыла рот, чтобы ответить «нет», когда в моей голове промелькнул образ Джонатана.
— Есть.
— Мм, — его кадык дернулся, мои глаза проследили за этим движением по собственной воле. — Тебе придётся с ним расстаться.
Я вздрогнула, как будто меня ударили. Никто никогда не разговаривал со мной с такой прямотой. Этому разговору был посвящен целый роман, который я не читала, и это привело к тому, что у меня возникло ощущение, будто я продираюсь сквозь зыбучие пески, чтобы не отставать.
Риккард элегантно поднялся, его непринужденная улыбка ни разу не дрогнула.
— Увидимся позже, Августина.
Я смотрела ему вслед, охваченная странным чувством. Только когда я лежала на своей кровати, уставившись в потолок, я поняла, что это было волнение. Ощущение, которое я испытывала, было волнение.
3. Августина
Передо мной упал конверт.
Я подняла глаза, но посыльный уже уходил. Стоявшая рядом со мной Сахар тоже подняла голову. На самом деле, весь Анненберг-холл, казалось, прекратил то, что они делали, и повернулся в мою сторону.
Анненберг-холл был столовой, предназначенной для первокурсников, массивным помещением в английском готическом стиле, стены которого были обшиты панелями из орехового дерева. Витражи создавали захватывающий дух декор, но истинным источником света были люстры, свисавшие с балочной кровли. Ряды за рядами столов из красного дерева заполняли пространство, за которыми наблюдали статуи и портреты исторических личностей.
Почти к концу моей второй недели в Гарварде я привыкла к приятному распорядку дня. Сахар и я просыпались рано, прежде чем отправиться завтракать, проводили день, переходя с семинаров на лекции, прежде чем вернуться в Анненберг на ужин. За это время я ни разу не получала писем и никогда не видела, чтобы кто-нибудь их получал.
Я взяла конверт, держа его в руках.
— Тебя запанчили! — сказала девушка, сидевшая параллельно мне. Её вьющиеся рыжие волосы были заплетены в тугую французскую косу, а на шее висело жемчужное ожерелье. Она выглядела так, словно только что вернулась с соревнований по конному спорту.
Запанчили. Панчинг — это термин, используемый для обозначения случаев, когда Финальные Клубы проявляли интерес к студенту и рассматривали возможность его инициации. Студент ходил на обеды, коктейльные вечеринки и общался с важными членами клуба. Если общение проходило успешно, их принимали в клуб, гарантируя пожизненный успех, связи и элитарность.
— А вот и нет, Сериз, — сказала девушка рядом с ней, которая использовала свой учебник анатомии в качестве импровизированной салфетки. Рандомные пряди выбивались из её светлого пучка, а очки сползали с носа каждый раз, когда она опускала взгляд. — Девушкам не рады в клубе «Аргус». Это братская организация, существующая на протяжении веков.
— С чего ты взяла, что это клуб «Аргус»? — спросила Сахар.
Она указала на конверт.
— Из-за оленя. Это же очевидно.
На обороте, лишь чуть светлее черного конверта, были изображены две оленьи головы. Их рога были сделаны в виде двух букв А. У дяди Карлайла были запонки с такой же эмблемой.
— Тогда зачем ещё им было давать ей приглашение, Айрис? — выпытывала Сериз.
Айрис закатила глаза, вгрызаясь в бекон с яростью, которую я могла бы описать только как животную.
— Из-за него, Сериз.
Сериз замолчала.
Мое любопытство взяло верх, и я воспользовалась ножом для масла, чтобы вскрыть конверт. Приглашение было размером с ладонь, напечатанное белым каллиграфическим почерком на черном картоне.
Мисс Грейди, мы любезно приглашаем Вас посетить
ежегодную коктейльную вечеринку клуба «Аргус».
Пятница, 5 сентября, 7 часов.
В Бристлмор-хаусе.
Пожалуйста, возьмите это приглашение с собой.
Затем внизу, рукописным шрифтом написано: Надень белое — Р
Я показала приглашение Сахар, чьи глаза становились всё шире и шире по мере того, как они продвигались дальше по странице.
— Августина, ты и… эм… и Риккард вместе? — спросила она.
И Айрис, и Сериз наклонились ближе.
— Нет, у меня есть парень.
— Это никогда не останавливало таких парней, как Риккард Хоторн, — добавила Айрис.
— Нет других парней, подобных Риккарду Хоторну, — сказала Сериз. — Мы вместе учились в Академии Филлипса в Эксетере, и он был самым популярным парнем в школе. Все парни хотели быть на его месте, все девочки были влюблены в него. Даже учителя души в нем не чаяли.
Айрис закатила глаза.
— Он просто ещё один богатый избалованный парниша, который перепутал богатство с достоинством, Сериз.
— Может быть, — в голосе Сериз звучало сомнение. — Но это не значит, что он не добьется того, о чём мы даже мечтать не могли. Такие люди… Они не такие, как все мы.
— Я согласна с Сериз, — сказала Сахар. — Мой отец ведет бизнес с Найлзом Хоторном. Хоторны — династия, — она бросила на меня быстрый взгляд. — И Риккард — их наследник.
— Это вызывает у тебя интерес, Августина? — спросила Айрис.
Сериз заговорила прежде, чем я успела: — Конечно, вызывает, Айрис. Выйди замуж за Хоторна, и ты обеспечена на всю жизнь. Августина это понимает.
— Звучишь, как типичная девушка из представителей Белых англосаксонских протестантов5, — прокомментировала Айрис.
Сериз выглядела так, словно ей совсем не стыдно.
— Любовь умирает. Но уважение и понимание длятся вечно. Они создают династии — как семья Хоторнов.
— Ты что, совсем забыла, что случилось с Фионой Трулок? — потребовала ответа Айрис. Я никогда не слышала имени Фиона Трулок и обратилась к Сериз за разъяснениями, но она избегала моего взгляда.
— Они просто не подходили друг другу, Айрис, — защищалась Сериз.
Айрис покачала головой.
— Моя сестра учится на их курсе, Сериз. Она сказала мне, что Риккард стал для неё всем миром, воздухом в легких, а потом ему стало скучно, и он бросил её ради чего-то лучшего, — она прямо встретила мой взгляд. — Фиона Трулок была отличницей, когда она привлекла его внимание. Теперь она бродит по кампусу, как привидение. И знаешь что? Он ведёт себя словно ничего не было. Абсолютно ничего.
— Я согласна с Айрис, — сказала Сахар беззлобно. — Такие парни ходят по воде и даже не заметят, когда ты начнешь тонуть.
Я притворилась, что оцениваю приглашение, но на самом деле я обдумывала их слова.
Моя семья была богатой и уважаемой, но наша родословная была связана с политикой, академическими кругами и загородными клубами. Хоторны были членами американской королевской семьи с родословной, уходящей вглубь веков, фамилией столь же могущественной, как Ротшильды, Борджиа или Романовы. Члены клуба были частными лицами, но их фамилии появлялись на первых полосах газет, меняли рыночный ландшафт одним упоминанием и прописывались в учебниках истории. В кампусе даже стояла статуя некоего Лесли Хоторна.
Как и сказала Сахар, Хоторны были династией.
— Вы не знаете, приглашал ли он других девушек на посвящения в клуб «Аргус»? — спросила я у Сериз. Вы не знаете, приглашал ли он Фиону? Вот что я на самом деле имела в виду.
