Видимо, я слишком долго торчу в ванной и потому слышу нежное.
— Виточка, выпечка остынет!
Выхожу из ванной, как из личного бомбоубежища и захожу на кухню, а там, как обычно бывает с приходом гостей, накрыт стол, а помимо ватрушек, есть еще и ароматно пахнущий суп с фрикадельками, огромная чашка чая, конфеты на любой вкус. Все в стиле семьи Агаповых, отсюда голодным еще никто никогда не уходил.
— Я подумала, что ты голодная, детка, дай мне побаловать тебя, — Лилия Петровна сжимает в руках кухонное полотенце, а я даже не знаю, куда себя деть. Мне и неловко, и как-то так же стыдно, как и было при встрече. Не могу избавиться от этого ощущения.
Все-таки я тогда поступала необдуманно, неправильно. Нельзя было просто закрываться от всех, в конце концов, люди не виноваты в том, что случилось. А мне нужно было это пережить с кем-то, а не самой. Может и не случилось бы сейчас ничего... Я силком заставляю себя отвлечься.
— Лилия Петровна, вы просто золото.
— Вот наш человек, а Агата начинает лепетать о своей фигуре, как только приходит к нам с Юрой. Все ей кажется, что я готовлю ее на убой, — мы усаживаемся за стол, и я не могу привести сердцебиение в порядок. Кажется, что хожу по краю. Начинаю есть вкуснейший обед, хоть сейчас только утро.
— Уверена, это все прибедняшки в ее стиле.
— Да, даже Марк так говорит, а он всегда рубит правду-матку.
Старший сын Лилии Петровны и Юрия Сергеевича всегда был угрюмым, сколько я его помню. Очевидно, что характером он пошел скорее в серьезного отца, чем в душу любой компании, мать. Марк никогда не смотрелся на свой возраст, и в детстве я его побаивалась, хотя именно он научил меня и Влада ездить на велосипеде.
— Как он, кстати?
— Майора получил. Ну а то ты его не знаешь, детка. Работа, работа и ничего, кроме нее. Как и у Влада. Вот только куда эта работа убежит, и так ведь достигли всего, чего только можно. А семья? — женщина всматривается в меня, и как будто ищет отклика.
Ухо выхватывает имя Влада, и я замираю. Ну нет, думать об этом прямо сейчас я не буду.
— Семья важнее всего, — отвечаю тихо.
Для меня точно.
— Представляешь, Влад хочет открыть мне пекарню, я смеюсь как-то и не воспринимаю всерьез, — женщина снова говорит о среднем сыне, а я даже не знаю, как реагировать.
Секундное замешательство отражается на моем лице, и она понимает все, мгновенно меняя тему. Совру, если скажу, что мне не хотелось бы что-то узнать о нем, но у Лилии Петровны есть талант, особый, она всегда понимает, когда надо вовремя замолчать. Золотая женщина, по нынешним меркам.
— Почему нет?
— Мне лет-то сколько, милая? Куда уже такие мероприятия, тут нужно иметь запал и энергию, плюс здоровье, чтобы следить, — продолжает, одаривая меня нежной улыбкой.
— Вы недооцениваете свой запал, Лилия Петровна, — склоняю голову набок.
— Пока работала в школе, он был. Были стремления какие-то, а сейчас что? Поменялось течение жизни, — женщина на мгновение грустнеет, а затем переключается. По щелчку.
Она когда-то вела у нас русский язык и литературу, и это был мой любимый предмет. Боже, эти воспоминания…Посиделки на первой парте вместе с Агатой и безумные попытки передать друг другу записки под зорким взглядом Лилии Петровны.
Мы заедаем суп ватрушками, выпиваем чай, когда Лилия Петровна долго рассказывает мне разные байки о своих внучках, и я слушаю с каким-то детским трепетом. Это чистое счастье.
— Детка, мы все так скучаем, — внезапно прерывает милую беседу и звучит гулко, я перестаю улыбаться, вперяясь взглядом в полупустую чашку с мелиссовым чаем. Все. В этом слове заложено так много для меня, потому что я понимаю: буквально все члены семьи могли бы испытывать такие чувства.
И я скучаю. Очень сильно.
— Мне так жаль, — выдавливаю из себя, а в следующий момент за спиной слышится мужской раскатистый голос. Из прошлого.
— Всем доброе утро, — я застываю, чашка в руках скользит и с тихим стуком приземляется на стол. По спине проходится табун мурашек, и от приятного голоса волосы на загривке встают дыбом.
— А вот и Влад, мы тут с Витой ватрушками балуемся, присоединяйся, — Агапова подскакивает со своего места, освобождая стул для сына, пока я все еще в коматозном состоянии. Сама женщина садится прямо напротив, и попеременно смотрит на нас.
Влад.
Я наконец-то отмерзаю и поднимаю взгляд, сталкиваясь со своим прошлым. Болезненным прошлым.
— Привет, вискас, — льется низкий баритон.
4
Глупое прозвище, которое однажды дал мне Влад, все никак не выветрится из его головы. Меня отбрасывает в прошлое, когда я приносила домой всех уличных собак и кошек, птиц, а однажды даже ежика. Добрая душа, раздай беда, это все обо мне. На карманные деньги я покупала корм и все уличные коты были мои. Конечно, иногда кошачьим кормом я кормила собак, но это уже никому ненужные детали.
Всматриваюсь в глаза Влада читаю в них едва ощутимое удивление. Но мужчина умело скрывает свои эмоции за фальшивой улыбкой. Он все такой же. Во всем, начиная с внешности и заканчивая повадками. Выточенный профиль стал по-мужски притягателен, легкая небритость делает мужчину еще брутальнее. Еще бы, а раньше он вообще специально не брился, знал, как мне это нравилось.
Хотя, это я сейчас понимаю, что делалось это не только поэтому, а потому что девочки падали штабелями перед звездой студенческой рок-группы, и внешний вид, дополненный трехдневной щетиной, делал выбор среди девушек для мужчины масштабнее.
Я не могу выдавить и слова в ответ, ощупывая глазами Влада Агапова. Есть люди, которые с возрастом становятся только лучше, это о нем. А затем я вспоминаю свое изможденное отражение в зеркале, и хочется раствориться в пространстве.
Он сканирует меня в ответ, задерживаясь на глазах и губах, а я застываю изваянием. Мысли роем кружатся в голове. От простого «что он тут делает?» и до «его мать специально меня пригласила, да?»
— Сколько лет, сколько зим. А где же наш Герман? — лицо мужчины искривляется в недовольной гримасе, пусть Влад и пытается это скрыть за прищуром. Но его прочесть как открытую книгу я все еще могу.
— Влад! — слышится голос Лилии Петровны, она явно уже поняла что к чему. Да тут и семи пядей во лбу иметь не надо, если я пришла с чемоданом, пусть и небольшим, но все же.
— Работает.
Как у меня вообще получается ответить, я не знаю. Отворачиваюсь к чашке с чаем и делаю последний глоток. Едва теплая жидкость обволакивает горло, что сейчас сжимается словно в тисках.
— Ну надо же, я думал, ты тоже там работаешь. Мы с Тамарой ходим парой, — Влад не упускает возможности подколоть. Меня это скорее не трогает, так будет правильнее. Больнее чем есть, уже не станет.
— А я не работаю, Влад.
По расширившимся глазам понятно все. Теперь он опешил. Да-да, я не работаю. О чем, разумеется, прямо сейчас жалею, как никогда. И мне еще предстоит понять весь масштаб проблемы. Раньше я спорила, что работать буду в любом случае, что бы ни случилось. В другой жизни.
— Ой, как же хорошо, что мы все здесь собрались. Влад ведь только с месяц как вернулся, Вит. Все в Америке своей был, — Лилия Петровна умело меняет тему, доливает мне чай, пока я перевариваю информацию. Женщина говорит это и светится от счастья.
Я думала, что он там навсегда останется. Все-таки Влад укатил туда сразу после…всего что случилось. Агата высказывала мне позднее, что виновата я. Ну уж нет, виноват кто угодно, но не я. И нечего на меня спихивать ответственность за свои поступки, да и, судя по всему, не так важна я ему была на самом деле.
Так что прямо сейчас я уж точно не была готова к тому, что встречусь с Владом лицом к лицу на кухне Агаповых. Иначе…иначе я бы просто не зашла сюда. Есть люди, которых лучше не видеть. Груз прошлого с ними слишком сильно надавил тебе на плечи, оставив на коже безобразные борозды. Их ничем уже не смыть.
