Да и вообще вся эта семейка Шиловых мутная. Отец даже пробивал их ради моего интереса. Столько случайных смертей в семье никогда не бывает случайностью.
Ася машет им рукой и отворачивается, продолжая стоять и ждать автобус. Если я не ошибаюсь, ждать ей придется минут сорок, а может, и больше, если на развязке пробка.
До сих пор понять не могу, нахер я её провоцировал сегодня, но ведь гораздо интереснее смотреть, как по белой коже растекаются красные пятна гнева.
Кожа руки невольно гореть начинает, когда думаю, какие ещё пятна можно оставить на её белой коже. Какими красными можно сделать её губы. Любые, блядь, губы.
И чего она в своего Гришу вцепилась?
К ней ведь не раз подкатывали. Да, может, не так красиво, как хочется девочкам в её возрасте, но ей-то особо выбирать не приходится. С её-то родоками.
Открываю окно, выпуская тяжёлый дым на улицу. Он свинцом осядет в легких, мутит взгляд, смешивает мысли с фантазиями.
— Последний шанс, Чебрец.
Она даже не поворачивается в мою сторону, а я тоже бегать за девками не привык. Та же Милена сама на мне висла, отгоняя возможных соперниц, сама себя предложила, чтобы не было надобности секс на стороне искать. Ну, а что, дебил отказываться от такой куколки?
Ася же не предложила. Мне кажется, она о сексе-то знает только из курса зоологии.
— Я сейчас уеду.
И снова в ответ молчание. Холодное, кусачее, до трясучки раздражающее.
Да и пошла она. Выкидываю окурок к её ногам, закрываю окно и стартую. Больше я ждать её не буду. И пусть мать, что хочет говорит. Вообще не понимаю, как мои родители могут до сих пор общаться с её предками. Это же два разных класса. Просто небо и земля.
Пускаю взгляд проскользнуть по зеркалу заднего вида и замечаю, что Ася смотрит на машину. И чёрт его знает откуда, но ощущение, что в нём мольба.
Покажется же такое.
Сворачиваю в нужный жилой район и почти сразу торможу у дома Милены.
Мне открывает её домработница, родителей, как это часто бывает, нет дома. Я прохожу на второй этаж, сразу толкая дверь нужной комнаты.
Милена лежит в кровати. Вокруг неё куча подушек, как у настоящей принцессы. Она была настолько зла, что даже отказалась от моей помощи, её домой отвез её водитель.
— Как я теперь буду на выпускном? — тут же включает она стерву, что порой утомляет. Она откидывает одеяло и демонстрирует загорелую ножку с небольшой шишкой. — Я даже туфли свои надеть не могу! А вальс!
— Забей, Мил, ну что вальс? Ты всё равно будешь королевой, даже если придёшь на костылях. Ты же знаешь, в школе нет никого красивее тебя, — накрываю ногу пальцами, чувствую, как вздрагивает. Грудь небольшая вздымается чаще. — Интереснее, умнее, сексуальнее. А вальс — это для лохов. Несовременно.
— Демьян, — сглатывает он, взгляд не отводит, даёт скользнуть рукой под одеяло, коснуться влажных трусиков. — Ты опять её привез. Я же просила!
Она толкает руку, а я вздыхаю. Бабы сегодня, как сговорились!
— Ну, ты не забывай, что я пока с родоками живу, человек подневольный. Я же не по своей инициативе её в машину свою усаживаю, — сажусь ровно. Почему-то вспоминаю, как поднимал её лёгкое тело, как нёс в машину. Фантазия и возбуждение подкидывают картинки, которые я раньше игнорил. В лесу никого, считай. Можно было следом забраться, накрыть её тело своим, смести сопротивление поцелуем. Одним, ещё одним.
— Ну, я понимаю, но ты мог бы такси ей заказать.
— Ну, какое у нас такси, не смеши меня. Ладно, если ты планируешь и дальше меня лечить, я лучше передёрну, — хочу встать, но Милена кошкой к спине прижимается, под рубашку пальчиками шаловливыми скользит.
— Ну, что ты в самом деле! Я что, не могу немного пообижаться, немного тебя поморозить?..
Тут же кидаю её на кровать и халат с неё сдергиваю.
— Давай ты морозить будешь подписчиков своих малолетних, а со мной так не надо.
— Не буду, не буду, лучше возьми меня…. Демьян, я же так тебя люблю. Замуж за тебя хочу. Возьмёшь меня?
— Возьму, возьму. — Беру. Быстро. Жадно, в любимых позах, но что-то загорелая кожа, как раньше, не вставляет, на ней почти не видно следов….
Домой добираюсь к вечеру, только открываю дверь, слышу, как мама с отцом ругается. Что не редкость, но, чтобы так… Сестра спокойно проплывает мимо, в её руках уже чемодан.
— А ты куда опять? — эту егозу я вижу несколько раз в год, потому что спорт для неё вся жизнь.
— Сборы же. А ты, судя по всему, неплохо провел время, — усмехается она, цепляя с моей щеки помаду. Стираю её. Хрен знает, что за фетиш у Милены такой, следы на мне свои оставлять.
— Просто отлично, чего и тебе желаю. Знаешь, люди не только спортом занимаются, но ещё другими приятными вещами.
— Ну, ты-то в этом чемпион, только не узнает никто. А обо мне говорить весь мир будет.
— Прыжки в воду не тот вид спорта, малыш, чтобы стать знаменитостью. Вот фигурное катание…
— Лена, ты готова?! — мама подходит ближе, смотрит на меня. Судя по взгляду, лучше быстрее ретироваться. Я пропускаю их с Леной через дверь, получая легкий поцелуй в щёку от сестры и подзатыльник от матери.
— За что?!
— Чтобы не расслаблялся.
Они уходят, а я на отца смотрю. Он надевает свою куртку и берёт пальто матери.
— Что случилось-то?
— Да мама твоя мозг выносит. Просил остаться дома, сейчас небезопасно в городе.
— Ааа, опять твои бандитские разборки?
— Бандиты в подворотнях, сын, а тут люди посерьёзнее, но Света почему-то уверена, что бессмертна, если носит фамилию «Одинцова». Ладно, мы погнали, в Москве переночуем…
— Ну, вот, сказал бы раньше, я бы вечеринку закатил.
— Да ты я смотрю только с неё вернулся. Сказал уже Милене, что уезжаешь?
— Да успеется ещё.
— Ну, да. Ведь если ты скажешь, она тебя сладенького лишит, да?
— Точно. Я же не дурак.
— Точно, кто угодно, но не дурак. Всё, звони, мы на связи.
Они уходят, оставляя меня одного, ну, помимо охраны и домработниц. Как раз одна мелькает на кухне. Направляюсь туда, потому что Милена выжала из меня все соки. На столе стоят куриные яйца, много мяса и несколько банок молока.
— О, у тебя тут прям склад.
— О, Демьян, — Мария Михайловна за сердце хватается. — Напугал. Садись в столовой, я тебя покормлю сейчас.
— Это с фермы
