— может, поэтому дочь и бывший муж меня не услышали.
Зато я отлично слышала их. И этот разговор возмутил меня настолько сильно, что я бы не удивилась, если бы в тот момент у меня из носа повалил дым, словно я была огнедышащим драконом.
4
Катя
— Спасибо, что помогла мне, Ник, — говорил Стас тёплым и ласковым голосом. Он почти всегда так общался с дочерью. — Если бы не твоя поддержка, я бы не решился приехать.
— Ты смотри у меня! — а вот Никин голос звучал воинственно. — Если ещё раз маму обидишь, я тебя никогда-никогда не прощу!
После этой фразы у меня глаза в буквальном смысле полезли на лоб. Но после ответа Стаса они едва не выскочили из орбит от шока.
— Не обижу, — серьёзно заявил бывший муж. — Ты же знаешь: я хочу, чтобы мы были счастливы вместе. Ты, я и мама.
Чего-чего-чего?!..
— А братика мне сделаете? Или сестричку. Даже лучше сестричку, мне девочки больше нравятся. Им можно косички заплетать…
Чего-о-о?!
Я, пошатнувшись, прислонилась спиной к стене и схватилась за сердце. Твою же мать! Тут не знаешь, что выпить: то ли пустырника, то ли коньяка! Или лучше сразу чистого спирта бахнуть, чтобы уж наверняка полегчало?
Я всё ещё слабо понимала, что происходит, но одно знала точно: происходящее мне не нравилось.
— Погоди с братиками и сестричками, — засмеялся Стас. — Твоя мама вообще пока не в курсе, что я хочу остаться с вами.
— А у тебя есть план, пап?
«Остаться с вами».
Боже, что он несёт?!
Я, не выдержав, сжала кулаки, оторвалась от стены и шагнула в детскую, в процессе рыча, как раненая медведица:
— Что значит — остаться?! Ты в своём уме, Стас?!
Сидящие на Никиной кушетке заговорщики синхронно вжали головы в плечи и испуганно посмотрели на меня. Причём, как ни странно, взгляд бывшего мужа был даже ещё более испуганным. Удивительно, потому что я никогда не видела Стаса в подобном состоянии. Даже в тот день, когда рожала, он не был настолько перепуганным, держал эмоции под контролем. А вот сейчас как будто безумно испугался. Чего, интересно? Не думает же он, что я с кулаками на него брошусь?
— Кать, пойдём, поговорим, — сказал он наконец, вставая с кушетки, и коснулся ладонью моего локтя. Я отдёрнула руку, почувствовав себя так, будто обо что-то обожглась, и съязвила:
— А зачем нам куда-то уходить? Вы же с Никой заговорщики, замыслили что-то против меня. Вот и давай говорить здесь, при ней, раз такое дело.
Стас недовольно поджал губы, а дочь вдруг заявила:
— Мам, мы не против тебя, а очень даже за! Папа вернуться к нам хочет! Снова жить вместе, постоянно видеть меня, а не только по праздникам! Он обещал, что больше не будет тебя обижать!
— Да больше и не надо, — я мотнула головой. Резко затошнило. Нет, я всегда знала, что Стас начисто лишён стыда и совести, но не до такой же степени! — Вполне достаточно того, что уже было. И…
— Кать, — решительно перебил меня бывший муж. Испуг из его взгляда ушёл, сменившись тем выражением, которое было мне хорошо знакомо — абсолютной уверенностью в себе и своих действиях. — Давай всё-таки нормально пообщаемся наедине. И спокойно. Я понимаю, что сейчас ты устала и вообще на взводе из-за моего неожиданного появления… Поэтому предлагаю встретиться завтра и поговорить. Я всё тебе объясню, правда. И не буду давить, обещаю.
Стас и «не буду давить», на мой скромный взгляд, два взаимоисключающих понятия. И вообще…
— Слушай, — я вздохнула и покосилась на Нику. Единственное, что меня волновало в этой ситуации — реакция дочери. Я знала, что она любит Стаса. Я сделала всё, чтобы эта любовь осталась в ней, никогда не настраивала её против него, хотя и объяснила ситуацию предельно откровенно. Сказала, что папа влюбился в другую женщину и ушёл к ней, но его отношение к Нике от этого не поменялось. — Стас, мы развелись три года назад. Причём по твоей инициативе. Ты всё сказал мне тогда, я всё поняла, никакая новая информация мне не нужна.
— Кать… — начал Стас каким-то подозрительно умоляющим тоном, и тут вмешалась Ника, воскликнув с отчаянием ребёнка:
— Мам, ну пожалуйста! Выслушай папу завтра нормально! Ради меня!
Я нахмурилась и недовольно посмотрела на дочь.
— Ник, это называется эмоциональный шантаж.
— Пусть! — она кивнула и молитвенно сложила ладошки. — Как хочешь, так и называй! Только выслушай!
А может, мне надо было всё-таки настраивать Нику против Стаса?.. Тогда бы сейчас не было таких проблем.
— Ладно, — процедила я, решив, что в любом случае разбираться с бывшим мужем надо наедине, а не при шантажистке-Нике. — Выслушаю. Завтра. А пока — тебе пора домой, Стас.
Возражать он не стал. Быстро простился с дочерью, долго что-то нашёптывая ей на ухо, а затем вышел из квартиры, напоследок посмотрев на меня с таким пылом, что я сразу поняла: Стас действительно настроен долго и упорно портить мне кровь и так просто не сдастся.
5
Стас
Шагнув за порог, Стас отошёл в сторону, встав таким образом, чтобы его не было видно в дверной глазок, и опустился на корточки, тяжело откидываясь затылком назад, к стене.
Было ощущение, что сегодняшний день, особенно Катино поведение, переломал ему все кости. Тело сводило от напряжения, в висках стучал пульс, а в глаза будто кто-то горсть песка насыпал.
Стас знал, что будет сложно. С Катей и не могло быть иначе — она всегда была непростым человеком. В отличие от его второй жены…
Он поморщился и уткнулся лицом в ладони. Да, видела бы его Катя сейчас — точно удивилась бы! Стас знал, что она всегда воспринимала его, как человека без слабостей, никогда не сомневающегося в собственных решениях, не испытывающего сожалений из-за ошибок или угрызений совести из-за нехороших поступков. Но Катя ошибалась — впрочем, Стас всегда хотел, чтобы она думала подобным образом. И не только она.
Все люди носят маски, только разные. Его маска выглядела вот так. А всё почему? Потому что в детстве Стас страдал от дичайшей неуверенности в себе, вызванной лишним весом и конфликтами между родителями. Они жутко скандалили, никогда не стесняясь присутствия ребёнка, и от этого у него периодически возникало чувство, будто он — мебель. Предмет, на который можно не обращать внимания.
С тех пор прошло много лет. Стас вырос, научился справляться с эмоциями и сохранять лицо в любой ситуации, но порой, когда речь шла о чём-то, что его особенно
