Дуэйн был импульсивным, избалованным маленьким сорванцом, и, что касается Калеба, он ему не доверял, пока нет.
Доверие в семье Карсонов нужно было заслужить, и пока что его не впечатляло то, что он видел от самого младшего члена семьи.
"Ты здесь не останешься".
"Почему?"
"Я работаю на Биста. Я Карсон до мозга костей. У меня нет времени на твои дерьмовые вечеринки и на то, чтобы думать, что тебе все сойдет с рук. Этого не будет. Не в моем доме".
"Да ладно, дядя Калеб!"
"Нет. Я не поведусь на эту рутину с потерянным щенком. Может, ты и обвел Биста вокруг пальца, но я вижу твое дерьмо насквозь, Дуэйн. Мне это неинтересно".
Эта жизнь не была легкой.
Она была чертовски опасной, и если Дуэйн не отнесется к ней серьезно, то закончит жизнь самоубийством, а с этим Калеб не хотел мириться. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Бист никогда не простит себе, если Дуэйн погибнет.
В этом и заключалась разница между ним и Бистом.
Его брат чувствовал внутри себя защиту, когда дело касалось этого мальчика. Калеб же видел в нем лишь безрассудство, которое никак не подходило для их службы.
Дуэйн вздохнул. "Что мне нужно сделать, чтобы стать таким же, как ты и Бист?"
Калеб уставился на него. "Извини?"
"Ты меня слышал. Я не хочу быть лишним в этом деле. Я знаю чем вы занимаетесь, — настоящее дерьмо, и я это понимаю. Я знаю, что это серьезно, и все такое, но я хочу участвовать".
Калеб не удержался и начал смеяться, и самое странное, что как только он начал, он уже не мог остановиться. Смех так и рвался наружу, бурля внутри него, и он согнулся, держась за живот.
"Я говорю серьезно. Задница".
Дуэйн прошел мимо него. Протянув руку, Калеб схватил Дуэйна за шею и прижал его к ближайшей стене.
"Быть серьезным — значит понять, что уходить вот так — это чушь собачья. Даже не думай устраивать истерику в моем доме, Дуэйн. Мне это неинтересно. На самом деле, я лучше пристрелю тебя и покончу с тем дерьмом, которое ты собираешься тут устроить, потому что сейчас все это — полумеры. Все, что ты хочешь делать, — это веселиться, трахаться и тратить деньги, которые мы зарабатываем. И знаешь что, ты имеешь на это право, потому что твоя фамилия Карсон. Ты даже близко не готов".
"Тогда как мне быть готовым?"
"Докладывай мне в пять часов, каждый божий день. Я посмотрю, готов ли я воспринимать тебя всерьез".
"Вечером?" спросил Дуэйн.
"Нет, блядь, утром. Наши дни начинаются рано и заканчиваются поздно". Он отпустил племянника. "Убирайся из моего дома".
Он смотрел, как Дуэйн уходит.
Молодой парень разбрасывал руки во все стороны, как будто у него была на то причина, и Калеба это чертовски забавляло.
Как только от Дуэйна не осталось и следа, он направился на кухню.
"Этот мальчик еще жив?" спросила Энн.
"Он жив, и пока его нет. Я не хочу, чтобы он приближался к Фейт".
Энн улыбнулась. "Сомневаюсь, что это будет проблемой. Она избегает всех, кто приходит сюда, и я не могу заставить ее сделать что-то большее, чем пробормотать несколько ответов. Не думаю, что она привыкла так много говорить".
Калеб прислонился к стене и уставился в окно. Он увидел Фейт в саду. На ней снова была слишком большая рубашка и джинсы. Она склонилась над клумбой с розами и вдыхала их аромат.
"Почему она не носит другую одежду?" — спросил он.
Энн встала рядом с ним и улыбнулась. "Она не может. Это ее одежда. Я тоже так думала, а потом пошла посмотреть ее гардероб, пока она ждала в библиотеке. У нее больше ничего нет, сэр. Вся ее одежда хорошо поношена и совсем не подходит к ее фигуре".
"Я хочу, чтобы вы купили ей одежду", — сказал Калеб. Он достал бумажник и протянул ей кредитную карту. "Я не хочу, чтобы вы жалели денег".
"Конечно, не пожалею. Хочешь, чтобы я ей что-нибудь передала?"
"Да, пусть покупает то, что ей нравится, и больше ни о чем не беспокоится". Он повернулся к своему повару. "У вас готова еда?"
"Да."
Он взял оба сэндвича и вышел в сад. Фейт напевала себе под нос, поглаживая лепесток одной из роз.
"Тебе нравится?" — спросил он, привлекая ее внимание.
Она кивнула.
Воздух был холодным, и ему не понравился легкий жакет, который она надела.
Поставив тарелки на соседний столик, он снял пиджак и накинул его ей на плечи. "У меня полно курток возле двери. Наденьте их. Я не хочу, чтобы ты замерзла".
"Мне не нужно…"
"Я не собираюсь спорить с тобой из-за этого. Выбирай куртку или не выходи на улицу".
Он ушел, прихватив с собой еще одну куртку и присоединившись к ней за столом.
"Ты очень властный".
"Это единственный способ добиться своего". Он сел напротив нее, и они снова стали есть свои сэндвичи.
Калебу было трудно отвести от нее взгляд. Она была для него загадкой. Даже в разгар рабочего дня он задавался вопросом, что она делает и все ли с ней в порядке. Он не привык, чтобы женщина вот так действовала ему на нервы, и он не был уверен, что ему это тоже нравится.
Он наблюдал за тем, как она ест. Время от времени ее взгляд переходил на клумбы с розами, а затем возвращался к нему.
"Тебе нравятся розы?"
"Честно говоря, я никогда не задумывалась о цветах. Они просто… были. Я знаю, это звучит странно, правда? Цветы так важны для всего, и все же я никогда не понимала, насколько они прекрасны. Розы — мои любимые. Они выделяются. У них есть шипы, поэтому иногда люди не хотят брать их в руки, но если бы они не торопились и просто держали их как следует, может быть, они бы тоже увидели, как они прекрасны".
Калеб уставился на ее шрам и задумался, не имела ли она в виду не только цветы, но и свое лицо.
"Тебя часто обижали?" — спросил он.
Она покачала головой. "Не так часто, как люди думают. Просто… иногда больше всего больно от ничегонеделания". Она пожала плечами. "Забудьте, что я говорила".
"Ты скучаешь по отцу?"
"Нет. Это единственное, по чему я точно знаю, что не скучаю". Она хихикнула.
"А что случилось с твоей мамой?" — спросил он.
"Ты задаешь много вопросов".
"Я любопытный парень".
"Она умерла". Она снова пожала плечами.
