другу, это никогда не сработает. Наши родители никогда бы этого не допустили.
Он улыбается мне, отказываясь иметь дело с нашей реальностью, и вместо этого мы просто тайно проводим время вместе, наслаждаясь друг другом.
Фильм разворачивается на заднем плане, но никто из нас не обращает на него внимания, пока мы едим и говорим, о чем угодно, кроме наших семей.
Он рассказывает мне об университете и предстоящих экзаменах, пока я неохотно болтаю о школе и своих занятиях. Я ненавижу говорить о школе или даже думать о ней на самом деле.
Все было нормально, когда это была просто средняя школа, но сейчас мы в шестом классе, все ожидают, что я буду знать, что я делаю со своей жизнью, и, по правде говоря, я понятия не имею.
Я никуда не вписываюсь. Я в лучшем случае посредственна по всем своим предметам. Я неплохая гимнастка и болельщица, но это не совсем вариант для карьеры.
Ничто не является таковым.
И я не хочу быть мамой-домохозяйкой. Да, однажды я захочу детей, но это не единственное, чего я хочу.
Я хочу жить своей собственной жизнью. Иметь цель. Карьеру. Я просто пока не знаю, как это может выглядеть.
— Эй, — говорит Ант, отрывая меня от моих мыслей. — Ты закончила? — спрашивает он, кивая на почти пустой поднос между нами.
— Д-да, — говорю я, мой взгляд опускается на последний блинчик с начинкой.
Злая улыбка подергивается на его губах, когда он поднимается с кровати и ставит поднос на пол.
Подойдя к выключателю, он немного приглушает свет, затем поворачивается обратно ко мне, останавливаясь, чтобы пробежаться взглядом по моим ногам, которые я вытянула перед собой.
Он быстро сокращает пространство между нами и наклоняется, хватая что-то, прежде чем вернуться ко мне на кровать и оседлать мои ноги.
— Хочешь это? — спрашивает он, поднимая блинчик с начинкой между нами.
Он проводит им по моей нижней губе, его глаза следят за его путешествием.
— Д-да, хочу, — говорю я, задаваясь вопросом, говорим ли мы все еще о еде прямо сейчас.
— Тогда откройся пошире, — говорит он, ожидая, когда мои губы разомкнутся.
В ту же секунду, как они это делают, он запихивает мне его в рот и наблюдает, его глаза темнеют, когда я обхватываю его губами и кусаю.
— Черт возьми, Солнышко, — ворчит он. — Ты понятия не имеешь, насколько ты, горяча, не так ли?
Я улыбаюсь, прожевывая, прежде чем наблюдать, как он крадет другой конец блинчика и бросает его в рот.
— Ложись на спину, — выдыхает он, мягко толкая меня в плечо, пока я не оказываюсь именно там, где он хочет, под ним на его кровати.
Мое сердце громыхает в груди, когда я смотрю на него.
— Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, и я остановлюсь, ты знаешь это, верно? — спрашивает он.
— Я доверяю тебе, — выдыхаю я.
На его губах появляется улыбка, от которой у меня скручивает желудок и сжимаются бедра. Потянувшись за спину, он одним плавным движением стягивает с себя рубашку, что мало что делает с желанием, которое уже струится по моим венам.
Я не в первый раз вижу его без рубашки. Он и раньше доставлял мне удовольствие наблюдать за ним, даже прикасаться к его безумно вырезанному торсу, и что-то подсказывает мне, что я не очень хорошо скрывала, как сильно мне это нравится.
Не в силах остановиться, я протягиваю руку, проводя кончиками пальцев от его груди вниз к поясу.
Движением, о котором я бы никогда даже не подумала, если бы уже не была пьяна от него, я просовываю пальцы ему под пояс и притягиваю его ближе, нуждаясь в большем.
— Поцелуй меня, — требую я.
— Как будто тебе нужно просить, Солнышко.
Его губы опускаются на мои, его мускулистое тело опускается и вдавливает мое гораздо меньшее в матрас. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его талии, прижимая нас друг к другу, когда он целует меня, как будто я воздух, необходимый ему, чтобы выжить.
Моя кожа горит от желания, когда его рука проскальзывает под мой джемпер, его пальцы скользят по моим ребрам.
Его бедра двигаются, его твердая длина трется о мое лоно, посылая наслаждение, пронизывающее меня насквозь.
— Черт, Калли, — стонет он, отрывая свои губы от моих и покрывая поцелуями мою челюсть и спускаясь вниз по шее. — Ты меня так заводишь.
По моей коже пробегают мурашки, когда он посасывает мою шею, задевая чувствительную кожу зубами.
— Ант, Боже, — стону я, мои ногти царапают его спину.
Он целует мою грудь, открытую глубоким вырезом джемпера, прежде чем скользнуть рукой выше и обхватить мою грудь.
Моя спина выгибается от потребности в большем.
— О Боже, — стону я, когда он щиплет мой сосок через кружево лифчика.
— Мне нравится смотреть, как ты кончаешь. Это все, о чем я был в состоянии думать на этой неделе.
Это не первый раз, когда у нас все заходит так далеко, но никогда дело не заходило дальше того, что он снимал рубашку и трахал меня насухо, пока я не разбивалась вдребезги, в то время как он, вероятно, вот-вот кончит в штаны.
Каждый раз, когда он заставлял меня кончить, меня переполняло чувство вины за то, что я не ответила ему взаимностью, но он всегда уверял меня, что все в порядке, и он не настаивал на большем.
Такой чертовски милый.
Это должно быть все, чего я только могла желать. Но в моей голове всегда есть кто-то другой. Кто-то, кто не собирался так просто меня отпускать. Кто-то, кто собирался забрать все.
Немного приподнимаясь, Ант задирает мой джемпер, обнажая живот и бюстгальтер.
— Черт, это сексуально, — бормочет он, проводя пальцем по кружевному краю.
Тихий, нуждающийся стон срывается с моих губ.
— Еще? — спрашивает он со злым блеском в глазах.
Я колеблюсь секунду, и он видит это, но, к счастью, на этот раз он не задает мне вопросов. Вместо этого он стаскивает джемпер с моего тела, бросая его на пол вместе со своим. Он снова опускает голову и прижимается губами к выпуклости моей груди, просовывая пальцы под ткань и обнажая меня.
Его глаза все время удерживают мои, говоря мне, что я могу остановиться, когда захочу. Но даже если бы я захотела, я была бы неспособна произнести это слово, наблюдая, как его полные губы обхватывают мой сосок.
Весь воздух вырывается из моих легких, когда его тепло окружает меня.
— О, черт, — ахаю я, когда он жестко сосет.
Он дразнит меня до тех пор, пока я едва могу это выносить, когда мое
