— Даже не думай об этом, Картер.
Мне удается отвести взгляд, чтобы посмотреть на Эммета.
— Что?
— Я сказал, даже не думай об этом, — он мотает головой. — Нет. Только не она.
Не она? Она — это кто? Кто она такая? Мои глаза снова находят ее, когда незнакомый мне мужчина притягивает ее к своей груди.
Парень? Черт.
Победный рык вибрирует глубоко в моем горле, когда я вижу, как она одаривает его смущенной улыбкой, качает головой, и губами говорит ему: — Нет, спасибо, — прежде чем она убирает его руку, поворачиваясь спиной к нему и ко мне.
И, боже, эта невероятная попка. Кремовые плечи, спускающиеся в молочный позвоночник под стробоскопом огней наверху бара. Линия ее талии переходит в сладкие очертания широких бедер. Черная кожаная юбка обнимает каждый ее изгиб так плотно, что я задаюсь вопросом, как, черт возьми, она ее надела и как, черт возьми, я буду ее с нее сдирать.
Ножницами, решаю я. Я срежу ее, а потом куплю новую.
Гарретт тянется вперед, и пальцами возвращает мой подбородок на место.
— Господи, Беккет. Ты в порядке?
Я протягиваю руку в ее сторону, одурманенный ею.
— Чувак, — это все, что я могу сказать. Разве они этого не видят?
Гарретт следит за моим взглядом и одобрительно хмыкает, но Эммет прерывает его закатыванием глаз, которое почему-то слышно.
— Серьезно, Картер. Кара накормит тебя твоими же яйцами, если ты ее тронешь.
— Я могу справиться с Карой.
Эммет фыркает, Гарретт хихикает, а Адам бьет себя кулаком в грудь, поперхнувшись. Никто не может справиться с Карой. Даже Эммет. В половине случаев сама Кара не может справиться с Карой.
Прокашлявшись, я подношу бокал к губам.
— Как ее зовут?
Эммет все еще качает головой, как осел.
— Нет. Не скажу.
Я смотрю как она убирает волосы с влажного лба, распуская темные локоны по плечам. Она дергает Кару за плечо и встает на носочки, чтобы что-то прошептать ей на ухо, прежде чем развернуться, пройтись по танцполу, покачивая бедрами взад-вперед, а затем с огромным усилием залезть на барный стул и улыбнуться бармену. Когда он подмигивает ей и протягивает пиво, она краснеет и отводит взгляд. Мило.
Меня странным образом завораживает то, как она закидывает ногу на ногу и подносит бокал ко рту, осушая почти половину за один длинный глоток, словно это обычное дело для нее, и я немного расправляю плечи, когда она начинает сканировать комнату. Она скользит взглядом по мне, потом мимо меня.
Затем возвращается ко мне.
Ее шея и щеки краснеют, когда она понимает, что я наблюдаю за ней, поэтому я одариваю ее своей фирменной кривой ухмылкой, втягивая ямочки до упора, и смеюсь, когда она мотает головой. Она быстро переводит взгляд на экран телевизора над головой и начинает делать вид, что не заметила меня.
— Сам все узнаю, — я хлопаю друзей по спине и подмигиваю им. — Я пошел.
— Хорошо. Удачи, Беккет, — Эммет топит свою раздраженную усмешку в напитке. — Я гарантирую, что она не клюнет на то, что ты предложишь. Ты никогда ее не завоюешь.
Никогда ее не заполучу? Вряд ли. Я капитан хоккейной команды и один из самых высокооплачиваемых игроков за всю историю НХЛ. Я и в магазин не могу сходить, не получив номера телефона или предложения сходить на свидание, поэтому теперь мне приходится заказывать продукты на дом.
Я кладу руку на сердце и с ухмылкой оглядываюсь назад.
— Ты знаешь мое отношение к вызовам.
Я не разбираю, что он говорит, когда отворачиваюсь, только слова похороны и яйца в супе, которые определенно пугают.
Но не настолько, чтобы остановить меня.
ГЛАВА 3
ПЕРВЫЙ РАЗ ВСЕГДА ОТСТОЙ
Я физически ощущаю исходящий от ее тела жар, когда подсаживаюсь. Пожалуй, румянец на щеках — это единственное, что выдает ее понимание насколько близко мы находимся друг к другу.
Она не может не замечать, но прекрасно делает вид, что меня рядом нет, а по телевизору идет очень интересная реклама. Это один из тех самых роликов SPCA2 с Сарой Маклахлан и кучей милых щенков, и она делает вид, что не может оторвать взгляд. Мне достаточно одного взгляда на эту крошку, чтобы понять — она из тех, кто обычно плачет во время их просмотра. Я знаю, потому что моя мама с сестрой такие же. В прошлом году сестра украла мою карту и пожертвовала пятнадцать сотен баксов на благотворительность.
Я опускаюсь на соседний табурет, и наши бедра соприкасаются, когда я сажусь поудобнее. Девушка изо всех сил старается проигнорировать это, но все же опускает взгляд, и меня умиляет, что она становится еще краснее, чем была до этого. Я наблюдаю, как ее щеки приобретают рубиново-красный оттенок, когда она снова смотрит на телевизор.
Не знаю, в какую игру она играет, но я участвую. Я могу пялиться на нее весь чертов день.
Я ставлю локоть на барную стойку и упираю подбородок в кулак, планируя рассматривать ее великолепное лицо дольше, чем что-либо в этой жизни
Длинные густые ресницы обрамляют красивые глаза, теплые и большие, как чашка эспрессо. На щеках и изящном носу рассыпаны еле-заметные веснушки, а губы накрашены вишнево-красной помадой, которая идеально подчеркивает опущенные уголки, выражающие ее недовольство. Как бы прекрасно они смотрелись вокруг моего…
— Что?
Я с удивлением поднимаю брови на ее язвительный тон и резкий пристальный взгляд.
Она на мгновение закрывает глаза и тихо вздыхает, словно ей нужно время, чтобы перевести дух.
— Извини, — произносит она через мгновение, ежась на стуле — Я не хотела грубить. Могу я чем-то помочь?
Я подношу напиток к губам.
— Не-а.
Она поворачивается ко мне, отодвигая мои колени своими.
— Нет? Ты сюда на меня поглазеть пришел?
— Так и есть, — я вглядываюсь в глубокий вырез ее кружевного черного топа, замечая, как поднимается и опускается ее грудь. Боже, она невероятна. Я ощущаю прилив самолюбия, когда замечаю, что она тоже меня рассматривает. — Могу я угостить тебя?
Она задумывается, но быстро приходит в себя, и отрицательно покачивает головой. Предполагаю, скорее обращаясь к себя самой, чем ко мне.
— Нет, спасибо, — она подносит пиво ко рту, чтобы сделать еще один длинный глоток, высовывает язык, слизывая капли янтарной жидкости с верхней губы, когда она отодвигается. — У меня уже есть одно.
— Тогда, как только расправишься с этим, — что произойдет примерно через десять секунд, судя по тому, с какой скоростью она опустошает этот бокал.
— Я сама могу купить себе выпить, — огрызается она, прежде чем тихо добавить, — но спасибо, — что будто смягчает ее грубый тон. Ее пальцы барабанят по дереву, пока она продолжает потягивать пиво, ее глаза скользят по бару, будто я могу исчезнуть, если не смотреть на меня, и я не знаю почему, но улыбаюсь.
— Я не говорил, что ты не можешь. Просто хочу угостить тебя и сидеть рядом с тобой, пока ты пьешь.
— Верно, но ты и так это делаешь, — замечает она, наклоняя голову в сторону, настолько подозрительно осматривая меня, что я хочу сознаться в преступлении, которого не совершал.
Из меня вырывается смешок. Черт, она наверное и не знает, кто я.
— Откуда ты знаешь Кару?
— Она моя лучшая подруга, — холодно отвечает она, словно предпочитая оказаться где-нибудь еще, а не сидеть здесь и разговаривать со мной.
А, неуловимая лучшая подружка. Теперь я понял, почему Эмметт просил меня держаться подальше.
Она сканирует бар, предполагаю, в поисках Кары. Если это не так, то она просто старается не смотреть на меня. Куда угодно, только не на меня, судя по тому, как ее глаза скользят по моему плечу и изгибам тела.
— Серьезно? Как жаль, что мы не встретились раньше! Кара прятала тебя от всех, — я показываю бармену два пальца и указываю на бокал моей новой подруги. — Как тебя зовут? — я уверен, что Кара уже говорила, но тогда мне было все равно. Теперь наоборот.
