глазами, полными непонимания, уставилась на меня.
— Ты жива там? — послышался тонкий голосок подруги. Я все еще не дышала. — Эй! Андреа! Я не хочу быть причиной твоей смерти!
— Повтори, — охрипшим голосом произнесла я. На той стороне трубки послышался протяжный вздох.
— Твой отец позвал в гости Стефано Россини.
— Ужин теперь точно покажется мне каторгой.
— Я тебя умоляя, не пускай только слюни на его рубашку.
Её слова меня отрезвили. Я отпустила руку женщины и громко фыркнула. Воздух все еще казался очень тяжелым.
Из окна послышался шум подъезжающих машин. За ними последовали громкие хлопки дверей и мамин ликующий голос. Вся прислуга забегала в ускоренном темпе, словно танцуя. Я в панике обернулась к Луизе.
— Не переживайте, сеньорита. Стефано вы очень понравитесь.
Она сделала последние штрихи и развернула меня к зеркалу. Мои темно-каштановые волосы были убраны назад, открывая вид на тонкую шею. Черное платье в пол открывало мои ключицы, и вырез «сердце» вел завлекающую дорожку к моим небольшим, даже крошечным, грудям. Благодаря пуш-апу они выглядели на два размера больше.
Я усмехнулась. Какого же будет удивление будущего мужа, когда я предстану перед ним в неглиже. Эти изюминки не заметить даже под лупой.
Я провела ладонью по четко очерченной талии. Вырез от бедра казался элегантным и сексуальным. Меня словно готовили как один из любимых папиных мясных деликатесов. Я пренебрежительно скривилась.
— Если подарок готов, то можно подносить, так не кажется? — Луиза нахмурилась.
— Вы потрясающе выглядите.
— Я знаю. — Дерзко. Грубо. На мгновение мне даже стало стыдно, пока я не вспомнила ради чего весь этот сыр-бор.
Я вышла из своей комнаты и столкнулась с широкой спиной мужчины. Ойкнув, я сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь. Он же медленно обернулся. Темные, я бы даже сказала, иссини черные волосы были аккуратно пострижены. Небольшая длина на макушке вилась и спадала на лоб, создавая легкую небрежность. Белая рубашка была расстегнута на первой пуговице, пиджак покоился на его руках. Черные, словно перья воронов, глаза насмешливо смотрели на меня. Губы медленно изогнулись в вежливой улыбке.
Я его узнала сразу. Передо мной стоял никто иной, как Стефано Россини.
— Простите, — я удивилась своему голосу. Он звучал так тихо, будто бы это я не я минуту назад возмущалась своему наряду. — Я не хотела.
— Ничего страшного. — Он склонил голову набок. — Вы, видимо, куда-то торопились.
— Совсем нет. Я, кажется, уже опоздала. — Мои щеки были пунцовыми от волнения. Ладони вспотели, и я попыталась незаметно вытереть их о платье. — Я должна была встретить вас внизу.
— А я в машине умудрился пролить кофе на свой пиджак. Как неуклюже, — он неловко усмехнулся и его образ брутального сильного мужчины рассыпался. Стефано на миг показался застенчивым парнем. Очень ухоженным парнем. — Вот искал, где у вас здесь уборная.
— Прямо и налево, — жестикулируя, ответила я. — А разве мама вам не сказала?
— Франческа? Она мне сказала, но я, — он усмехнулся и склонил голову. — Я не понял. — Я замялась. Смущенно улыбнувшись, я стала оглядывать стены коридора, окрашенного в кремовый цвет. Уровень неловкости зашкаливал и, видимо, мужчина это тоже почувствовал. — Что ж, спасибо… — Он хотел назвать меня по имени, но, судя по всему, не знал его.
— Андреа, — на выдохе произнесла я и почувствовала укол разочарования.
— Андреа, — повторил он и поклонился, скрываясь из виду за массивной дверью, ведущей в ванную комнату.
Тем же временем по лестнице поднимался отец. Увидев меня, его лицо озарилось улыбкой, столь редкой, что на мгновение я снова попала в детство, когда он катал меня на карете, покупал мне сладкую вату и не мог налюбоваться на мое измазанное липкое, но счастливое лицо. Я до сих пор помнила его теплые сухие губы на своих щеках и его терпкий, с нотками корицы, аромат духов. В прочем, духи у него так и не изменились с тех времен.
Я это почувствовала, когда папа подошел ко мне и крепко меня обнял. Его дорогой костюм был слегка помят, что говорило о том, что хозяин давно не переодевался. А еще, это говорило о том, что возможно в ночь на кануне отъезда он резвился с какой-нибудь моделью. В носу защекотало и к горлу стал подступать ком горечи. Ненавидела это чувство — чувство опустошения и дикого разочарования в тех, кого любила больше жизни.
Каким может быть идеал отношений, если я всю жизнь видела лишь иллюзию? И мои горе-родители даже не удосужились доиграть свой спектакль до конца.
— Ты такая красивая! Покрутись. — Папа взял меня за руку и покрутил вокруг своей оси. Я улыбалась, хоть глаза по-прежнему не разделяли радости отца.
— Думаю, тебе нужно переодеться. — Я с укором посмотрела на папу, а тот порозовел, словно поросенок. Удивительно, как такой представительный мужчина мог в миг покраснеть от замечания собственной дочери.
— Да, ты права, дочка. Ступай в столовую, там тебя ждут.
Отец направился в спальню, встретившись по пути со Стефано. Легкое удивление показалось на его лице, но потом оно тут же сменилось осознанием. Видимо, мой старик уже забыл о том, что его гость поднимался вытирать следы от кофе. Взгляд Стефано остановился на мне, и он лукаво улыбнулся. Точно так же, как улыбался на своих фотографиях. Мое сердце замерло, а лицо вспыхнуло.
— Я вас провожу, — еле выдавила из себя я и положила руку в подставленный мне локоть мужчины.
— Буду несказанно этому рад, — его черные глаза осматривали меня с ног до головы, в итоге остановившись на глазах. — Вы потрясающе выглядите, Андреа. Прошу прощения, что не сказал этого сразу.
Мы молча спустились по лестнице, свернули направо в сторону столовой. Когда я уже коснулась ручки двери, Стефано остановил меня за запястье и его холодная ладонь показалась мне неимоверно горячей. Я терялась при виде этого мужчины отчасти от того, что много ночей проводила в грезах о его горячих руках на своем теле. Пока мое тело было нетронутым, но людям было не обязательно об этом знать.
— Андреа, когда мой отец позвонил мне и сказал, что Моретти приглашает на ужин, я весьма удивился, ведь я далек от дел моего отца. Правда сейчас я очень рад, что согласился поучаствовать в их маленькой авантюре.
Маленькой авантюре? Что все это могло значить? Я нахмурилась, но потом выпрямилась и лучезарно улыбнулась. Удивительно, откуда во мне столько самообладания…
— По большому счету, я сама не знаю всех планов своего отца, — я отворила дверь в столовую, злясь на
