промолчать. Трактор гудел оглушающе, хорошо хоть музыку Павел включать не стал. До деревни оставалось не так и далеко. На их процессию пялились ребятишки, играющие на поляне, бабульки на лавочках, мужики из гаражей, тетки облокотившиеся на ограду. Капец известность. Перед деревней Павел высунулся из трактора и спросил куда ей. Она назвала адрес, который ей скидывал шеф.
— Ты к Решетовой, Татьяне Семеновне?
Наташа, из всего перечисленного знала только фамилию, зачем ей имя матери шефа, но раз фамилия совпадала, значит ей туда. Кивнула в знак согласия.
Дом у шефской матери и правда оказался вполне приличный. С новым высоким забором, за которым Наталья и просидит все две недели, чтобы больше не встречаться с местным контингентом, ей уже хватило. С одной стороны дома небольшой переулок, с другой — ещё один дом, тоже вполне приличный. Хоть с соседями повезло. Возле забора соседского дома стоял мужчина рядом с запылённым УАЗиком, и сидящей у его ног чёрным Боем.
Павел остановился, трактор глушить не стал, вылез, чтобы помочь Егору отцепить машину. Мужчина из соседнего дома пошёл к ним. Наталья же продолжала сидеть в телеге, не зная как слезть, к тому же внизу снова была собака, от которой мало ли чего можно ожидать.
— Вы где такое добро надыбали? — со смешком поинтересовался мужчина у Егора с Павлом.
— В низине, где ляга застряла, к Татьяне Семеновне ехала, — отчитался Павел.
— А чего она через Светлый, не по трассе?
Павел в ответ пожал плечами.
— Дрова со стороны переулка завозите, только надо с них вашу чумазую принцессу снять, — скомандовал мужчина и пошёл к телеге, ближе к Наталье.
— Тебя как зовут, красавица?
— Здравствуйте, — проявила вежливость к будущему соседу Наталья, — я Наталья.
— А я дядь Вова, ты, Натаха, слезать думаешь, или поедешь к нам во двор, вместе с дровами?
— Я не знаю как, — беспомощно произнесла Наталья.
— Егор, сними девочку, — прокричал мужчина.
— Ага, щас, буду об неё руки марать, сама слезет, — отозвался Егор.
— Вот обалдуй, — с досадой произнёс дядь Вова, — давай, девонька, иди к краю телеги, перекидывай ногу через борт.
Наталья тихонько сползала с телеги, дядь Вова ее поддерживал.
— Где ж ты, милая так умазалась? — участливо интересовался мужчина.
Наталье от всего пережитого и от заботы в голосе мужчины стало так себя жаль, что она спустилась с телеги, остановилась напротив дядь Вовы, и как жалуются маленькие дети на обидчиков произнесла:
— У меня машина в грязи застряла, я хотела в деревню пешком идти, а тут собака с поля, на меня бежит, я испугалась, обратно к машине побежала, пёс меня с ног сбил и свалил прямо в грязь, — на последних словах Наталья разрыдалась, вытирая по-детски щеки руками.
— Ну, девонька, ты чего, не реви, — несмотря на ее грязный вид, притянул девушку в объятия дядя Вова, — мы Боя за это поругаем, чтобы девочек не пугал, — по отечески приговаривал мужчина, — у нас там мать баню истопила, пойдём я тебя отведу, помоешься.
И как-то так тихонько повёл Наталью в ограду. Она сама не поняла, как этому мужчине удалось ее уговорить, как будто загипнотизировал.
— Мы весь день на жаре ишачили, а в баню это чудо пойдёт, а мы все пыльные и потные, — ворчал Егор.
Они с Павлом ехали за огороды, чтобы подъехать со двора к дровнику и свалить дрова с телеги.
— Ты чего на девчонку взъелся, так-то это мы неправы, отпустили Боя, а если бы ребёнок был? — урезонивал его Пашка.
— Да ничего бы он ни сделал.
— Вреда не причинил, но напугал. Чем тебе эта Наташка не угодила?
— Тебе, я гляжу шибко она понравилась.
— Да вроде нормальная девчонка, Татьяна Семёновна в санаторий уехала, а это поди Колькина пассия приехала за хозяйством последить.
— Колька же у нас супермодный юрист, что ж он ей машину получше не купил? Плохо удовлетворяет наверное.
— Не все же продажные, — попытался оправдать девушку Павел.
— Ой, ты наивный, как младенец, надо тебя из деревни вывозить. Пассия Колькина, а машиной занимается Глеб. Интересный расклад получается, все в пользу дамы.
Пока переговаривались, обсуждая новую знакомую, свалили дрова с телеги. Притоптал отец.
— Завтра, с утра на рыбалку пойдём, потом складывать дрова будем, — озвучил план работы.
— А можно выбрать что-то из досуга, чтобы не вставать в хренову рань? — возмутился Егор.
— Поговори мне, — строго произнёс отец, — ишь городчанин, рано вставать не хочет. Уехал и обленился.
Егор с Пашкой на отцовское ворчание внимания не обращали, привыкли к нему. Он все время сокрушался, что Егор не остался в деревне. Умом понимал, что делать сыну здесь нечего, работы нет, перспектив никаких, только спиваться. Но сердце болело за отпрыска.
— Бать, ну может правда, у меня один выходной, — заныл Пашка.
— Тьфу на вас, ни украсть, ни покараулить, что один, что второй.
Владимир Фёдорович мог ещё долго разговаривать сам с собой, рассуждая о их воспитании, в плане, где они так с матерью недоглядели, но из бани раздался женский крик.
Глава 5
Егор влетел в предбанник первый, заслоняя своей фигурой небольшой дверной проем.
Наталья, с распущенными по плечам волосами, прикрывающими грудь, и с полотенцем, в руках, зажатом у бёдер, забилась в угол и истошно вопила. Видимых причин для такой истерики не было, руки — ноги на месте, кожа, насколько видно в тусклом свете лампочки, в порядке, ожогов нет, чего тогда орет.
— Чего орешь? — гаркнул Егор.
Наталья от неожиданности замолчала. Захлопала глазами, затем перевела взгляд на одежду, лежащую на лавочке и снова завопила.
Егор посмотрел на шмотки, выданные ей в качестве сменного белья и увидел ползающего по ним тарантула. Нет, зрелище конечно не из приятных, но орать из-за этого, это же, ну писец.
— Ты еб…я?
Наталья снова заткнулась, а Егор смахнул членистоногое на пол и раздавил подошвой кроссовка, в котором вперся в предбанник.
— Это все?
Наталья кивнула.
— Я пауков с детства боюсь, а этот такой большой, что прямо…
— Гу, — резко гукнул Егор.
Отчего Наталья снова завизжала, забившись в угол.
Егор в ответ хохотнул. Девушка зыркнула на него злым взглядом. Гад такой, она перепугалась до смерти, когда этого огромного паука увидела, а он издевается. Схватила березовый веник одной рукой, второй прижимала полотенце к телу, прикрывая стратегически важное место, начала лупить мужчину веником.
— Гад, ослина, деградат.
Егору почему-то стало очень смешно, такая моська кинулась на слона. Она конечно ростом чуть ниже его, но худышка, вон косточки бедренные выпирают и сил как у воробья в коленках. Но ярости в ней через край, щеки красные, глаза горят, ноздри раздуваются, волосы мокрые на груди лежат. Ведьма, нет валькирия.
Неизвестно, чем бы закончился этот недопоединок, но за спинами мужчин раздался строгий голос:
— Я не поняла, что тут происходит?
Все трое мужчин, как по команде вытянулись в струнку, Егор резко отшагнул назад, вытесняя стоящих за спиной отца и брата, и прикрыл дверь в предбанник.
— Я сегодня не в голосе? — спросила женщина голосом учительницы.
Наталье ее голос напомнил голос их завуча, она таким умела одним словом на место поставить.
За дверью раздался бубнеж, а Наталья кинулась одеваться. От пережитого ее до сих пор потряхивало, пока натягивала широкую футболку и шорты. Явно кого-то из мужчин, Наталья искренне надеялась, что Павла, ну или на худой конец дяди Вовы, только бы не противного Егора.
Волосы замотала полотенцем, наподобие тюрбана и, подхватив своих грязные вещи, поспешила на выход.
— То есть у меня в бане моется какая-то незнакомая девица, а я ни сном, ни духом? — вычитывала мужчин невысокая женщина, — Вова, ты охренел что ли?
— Олечка, не ругайся при детях, — попробовал сгладить грубость дядя Вова.
— Эти два балбеса ещё в шестом классе слова похлеще знали, не сворачивай с темы, ты пустил к нам в баню бабенку, а вдруг она заразная, тебе рассказать, что есть инфекции, передающиеся не только половым путём, но и бытовым? Твоя мама — математик видимо тебе не объяснила, что это такое, так я сейчас восполню пробел в образовании.
— Оля, да какие инфекции, она приличная девочка.
— Приличные девочки на дороге не валяются.
Наталья, проникшаяся к дяде Вове симпатией решила вмешаться и исправить несправедливость.
— Здравствуйте, я Наташа, — произнесла, стоя на пороге бани.
На ее действие Егор приложил ладонь к лицу, мало она ему заехала веником, ох мало, Павел широко улыбнулся, дядь Вова втянул голову в плечи, а женщина, которая его отчитывала,
