А, Ева? — он шагает ко мне, и я неловко ударяюсь бедром о край раковины. — Ты же дальше своего носа не видишь. Ты же все я, я, я! Ты же ничего не замечаешь никогда. На все морду кирпичом делаешь!
Меня потряхивало от такой характеристики. Я замечала все. И как менялся Андрей из года в год, как он взрослел, как становился мужественнее, сильнее. Только вот измену не замечала. Злости его не замечала. Желчи, что сейчас льётся через край. Просто потому что когда любишь, все недостатки размываются, ведь любовь в глазах смотрящего.
В моих глазах Андрей из молодого парня стал сильным мужчиной.
Мне так казалось.
Я обняла себя руками, стараясь заглушить всю тоску и отчаяние.
— Молчишь? Почему, Ева? Нечего сказать? Боишься?
Последнее Андрей цедит сквозь зубы с пробивным шипением, от которого мурашки разбегаются по всему телу.
Мне так хотелось обнять Андрея. Сжать в ладонях его лицо и просто просить, чтобы он меня разбудил. Чтобы я проснулась и услышала, как из кухни доноситься тихий джаз, как негромко гремит посуда, а за окном май с его пряным ароматом цветущей черемухи.
А не вот это вот все.
— Я не хочу с тобой говорить, пока ты не придёшь в себя, — скупо цежу я, и это становится самой большой моей ошибкой за этот чудовищный вечер. Андрей дёргается ко мне, влетает телом в тело. У меня все дыхание перехватывает, а в груди болит от резкого удара. Андрей, чуть не подхватывая меня, впечатывает в стену позади, там, где большое зеркало, и у меня в голове, в затылке, снова гудит от удара. С запозданием понимаю, что Андрей просто приложим меня головой в зеркало. И я даже боюсь представить, если до крови.
— А придётся, Ева… — шипит он мне в губы, а у меня слёзы так и рвутся показаться народу. Они стараются найти брешь в моем самообладании, но я сильная, я не позволю каким-то эмоциям прорваться наружу. Нельзя. И Андрей этого, если честно, не достоин.
Я хочу оттолкнуть мужа, цепляюсь пальцами за его запястье, но он отбрасывает мои руки и кладёт ладонь мне на горло, упорно давит, словно показывая, что он в выигрышном положении. Я приоткрываю рот, чтобы вздохнуть, но не выходит, и тогда выдаю:
— Не более часа назад ты трахал здесь мою сестру… — слова падают в колодец памяти, и картинка в подсознании оживает. У меня в принципе всегда было богатое воображение, а уж если я чего-то не доглядела, то оно лихо дорисовывает недостающие детали.
Андрей разжимает руки, и я могу наконец-то свободно вздохнуть. Я упираюсь ладонями в грудь мужа и смотрю исподлобья.
— Ничего не было, — холодным бесцветным голосом выдаёт Андрей, и меня начинает трясти в немой истерике. Поскольку слёзы под запретом, я просто смеюсь. Так сильно, что икота настигает внезапно.
— Ты издеваешься? — отсмеявшись, уточняю я. — У тебя ребёнок с ней будет. Понимаешь, я все слышала…
Рациональная часть меня кричит, чтобы я не смела больше нарываться и прекратила, потому что загнанный в ловушку зверь намного опаснее свободного хищника, и Андрей будет сейчас защищаться до последнего. Не стоит давать ему возможность повлиять на меня грубой мужской силой. Вторая же часть меня, которая верит до сих пор в чудо, нашёптывает, чтобы я перестала играть роль замороженной мумии и попыталась все наладить.
Я качаю головой.
— Ты подлец, — рублю короткими фразами. — Ты предал все, что нам было дорого. Поменял все годы нашей жизни на мимолетную интрижку. И я подаю на развод.
Тишина. Только из-за двери музыка и гомон голосов. И среди этого я слышу холодное:
— А я разве согласился тебе его дать?
Телефон, который не умер от удара, разрывается трелью смс из потайного кармашка коктейльного платья, и я вздрагиваю. Сквозь ткань пытаюсь отключить, но Андрей рывком прижимает меня и, чуть ли разрывая ткань, вытаскивает мобильник. Смотрит на потрескавшийся экран, а потом разворачивает его ко мне.
«Похер на чулки. Приезжай просто так».
Глава 5
Пощёчина была обидной.
До омерзения неприятно ощущать себя какой-то девкой, которую можно смело лупить по лицу.
Андрей после сразу отшатнулся от меня и посмотрел, как будто впервые видел.
В его глазах стало проступать осознание, что только что произошло, а разбитая нижняя губа была самым ярким свидетельством.
— Ева… — его губы дрогнули. — Ева, твою мать… Ева…
Он сдавил мои плечи и тряхнул.
— Ева… — слова застывали между нами, покрывались изморозью. — Ева… я… прости… Ева…
Андрей отступил от меня. Прикусил костяшки пальцев. Он боялся поднять на меня глаза.
Я отлипла от стены и развернулась к зеркалу.
Черт. Губа треснула. Сбоку, несильно, но железный вкус крови моментально проник в рот. Я наклонилась над раковиной и сплюнула красную слюну. Включила воду.
— Ева, хоть слово скажи… Я идиот. Господи, Ева, прости… такого не повторится.
— Ты прав, — преодолевая боль и обиду, тихо сказала я, в душе поселилось желание прямо здесь сесть на пол и разреветься. Как будто мне снова девять лет, и я впервые упала с велосипеда. А отец тогда подошёл, взял на руки и успокоил.
Вот и сейчас мне тоже хотелось, чтобы меня кто-то успокоил, но отец был в отпуске в Турции. А рядом…
Я бросила короткий взгляд на Андрея. Он стоял, опершись спиной на дверь кабинки.
— Такого не повторится, — сказала я, уже глядя на его отражение в зеркале. — Просто потому что я подаю на развод.
Слова про развод привели мужа в чувство, и он, видимо, вспомнив, что вообще произошло, снова набычился.
— Я не дам тебе развод…
— Я тебя не спрашиваю, — холодно отрезала я и выключила воду. Забрала телефон со столика. — Я просто тебе говорю, что ты кобель, изменник и предатель и…
— И это тебе пишут про чулки, — усмехнулся Андрей, приходя в себя.
— Такого больше не повторится, — оскалившись, я украла объяснение супруга, чем снова вызвала новую волну злости, которая взметнулась в некогда нежном взгляде.
Дверь туалета распахнулась.
Я посмотрела на Сонечку, которая стояла в проходе и сжимала в своих руках мою сумку.
Какая предусмотрительная девочка.
— Ева, тебя долго не было, и я подумала… — тихо произнесла Соня, выбешивая меня. Она вот всю жизнь такая: спокойная, нежная, сопливая. Однако, как выяснилось,
