— Оо, — пискнула тихо, но так и не рухнула на колени. Тим чертыхнулся сквозь зубы. И только благодаря его поддержке, я не свалилась кулем в дверях вуза.
Я вздрогнула и замерла в руках парня, все еще плохо понимая, что делать дальше. Что-то внутри тревожно звенело, подсказывая, что я вот-вот останусь одна. Лимит благородства парня закончится в ближайшие две секунды.
— Привет, Тимур! — радостный голос незнакомого парня раздался слева от нас.
— Кто это тут с тобой? — тут же поинтересовался второй, но говорившего я не увидела. Глаза жгло от света, после полумрака университетского коридора казавшегося теперь ярким.
— Что с ней такое? — спросил третий голос.
— Ничего. Одногруппнице плохо стало. Препод попросил проводить, — прохладно ответил Тимур. И, отцепив меня от себя, чуть-чуть подтолкнул в спину. — Всем привет!
Я только чудом устояла на ногах. И, сделав несколько шагов в указанном мне Тимуром направлении, умудрилась не рухнуть на ступеньки. Я постояла пару секунд, бездумно глядя на лестницу, ведущую вниз, и цепляясь за поручни, в каком-то полубредовом состоянии, стала спускаться.
На Тимура я почти не злилась. Он вел себя привычно и предсказуемо. Чего-то подобного я и ожидала все это время. Парень не бросил меня на лестнице в универе. Но в нашем случае рассчитывать на что-то большее с его стороны было глупо.
Я сделала лишь пару шагов вниз. До конца лестницы оставалось еще порядка восьми ступенек. И в этот момент… Нет, небо не рухнуло на землю, не сверкнула молния и не раздался гром. Все так же ярко светило солнце, обдавая полупустой университетский двор нестерпимым жаром.
Боль пришла неожиданно. Раскалывающаяся голова и виски с пульсирующими в них иголочками, к которым я успела привыкнуть за последние часа полтора, — все это не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытала. Мне показалось, что низ живота пронзил раскаленный прут.
Я не закричала лишь потому, что спазм сжал мое горло, дыхание перехватило. Я вцепилась в металлический поручень и сползла на ступеньки, не в силах даже пошевелиться. Только и получилось, что сжаться в комочек и закусить губу до самой крови, чтобы сдержать даже не стон — скулеж, как у смертельно раненого зверя. Внутренности выворачивало наизнанку, и боль, голодным хищником вцепившаяся в мое тело, рвала меня на части.
Жизнь не остановилась, никто ничего не заметил. Все так же веселилась в сквере молодежь, все тот же радостный галдеж доносился с крыльца. Кто-то хвалил новую тачку. Кого-то звали уехать сегодня же из Энска.
Я прислонилась щекой к бетонному ободку лестницы и бездумно уставилась прямо перед собой, отстранено наблюдая за тем, как Тимур, улыбаясь и жестикулируя, что-то объясняет своим друзьям. Двери ярко-красной машины, принадлежащей парню, были распахнуты, и модные миксованные треки заполняли университетский двор.
Я закрыла глаза, проваливаясь в полудрему…
* * *
Три месяца назад, в день всех влюбленных, точно такая же музыка орала в колонках клуба. В тот день мои школьные подруги позвали меня с собой.
Я плохо помню, где именно мы столкнулись с Князем — с Романом Князевым из четвертой AС. Еще одна «звезда» нашего факультета, он вместе с друзьями часто бывал в «Каранте». Мы редко общались с ним в универе, учеба в разных группах даже одного и того же факультета и курса не в силах была объединить таких разных людей, как мы. Он пару раз обращался ко мне с вопросами о лекциях, но это было, в общем, вполне привычно: за моей тетрадью с последнего семинара по экономике бегал не только Князь.
В ту ночь Ромка расточал улыбки направо и налево, на танцполе не отходил от меня ни на шаг, сыпал комплиментами, исключительно на немецком, изо всех сил стараясь этим сразить меня наповал. Я не поддавалась, ловко уворачиваясь от его объятий, и лишь задорно улыбалась ему в ответ.
Уже под утро уставшие от танцев девчонки захотели домой, и я попрощалась с ними на пороге клуба. По счастливой случайности, я жила не так далеко от центра, и мне самой предстояла лишь недолгая прогулка до своего района. Князь, как джентльмен, вызвался меня проводить. И после недолгих споров я согласилась…
Князев оказался отличным собеседником. Он прекрасно знал несколько языков, отлично разбирался в философии, и, зачем-то ударившись в дискуссию о «Критике чистого разума» Канта (которую Князь, конечно же, читал в оригинале), мы с Ромкой незаметно прошли мимо моего подъезда. А после, погуляв по улицам спящего города еще примерно час, мы забрели в одну из открытых круглые сутки кофеен. Все это время мы ни на минуту не прекращали болтать.
В Кофеине Князь специально сел рядом со мной, с улыбкой признавшись, что он хочет быть ко мне как можно ближе. Порой он едва ощутимо касался пальцами моего запястья или начинал выводить ему одному ведомые знаки на моей ладони. За разговорами, увлеченная нашей беседой, я не всегда вовремя замечала уловки парня. Невинные ласки Князя были сейчас приятны. Теплая волна внизу живота нарастала, и все чаще мне голову закрадывалась мысль о том, что я жду того, что будет дальше.
Наш поцелуй состоялся в парадной Ромкиного подъезда, куда мы заглянули, чтобы согреться и скрыться от дождя, так некстати зарядившего ближе к восьми утра. До моего дома оставалось еще десять минут торопливого шага, и я была уверена, что мы вот-вот продолжим свой путь. Но…
Поцелуй.
Он спутал все мои мысли.
Я оказалась в квартире Князева, не думая ни о чем, кроме его умелых прикосновений, заставляющих меня дрожать и выгибаться ему навстречу. Платье уже давно упало к моим ногам, на мне осталось лишь тонкое белье, я с трудом отдавала себе отчет в происходящем. И лишь собственное тело исступленно требовало продолжения. Слабые вопли разума о безрассудности моего поступка уверенно заглушались шепотом Князя…
— Эй, Ветрова… — знакомый голос доносился, будто сквозь вату. — Ветрова!
Меня тряхнули за плечо. И я с трудом разлепила глаза, взглянув без всякого интереса на говорившего. Лицо Тимура расплывалось. И мне отчего-то подумалось, что даже после смерти этот придурок не оставит меня в покое.
— Ветрова! — голос Тимура был полон привычного уже раздражения, — посмотри немедленно на меня!
Я с трудом сфокусировала взгляд на парне, но кроме края белого воротника ничего не смогла разобрать.
— Уйди, — пробормотала я, вновь закрывая глаза.
— Ну, конечно, — Тимур фыркнул и, схватив меня за плечи, решительно поднял. Новая волна боли пронзила меня насквозь, и я застонала. Не удержавшись на ногах, я стала вновь сползать на ступеньки.
