— Тихо-тихо, Гуленька, подожди немного! — шепот Антона с ласковой усмешкой только подхлестнул Гулю. Она, потершись щекой об обнаженную кожу Антона, ощутила, как спиралью внизу живота раскручивается желание.
Гуля не заметила, как оказалась на полу. Щелкнула застежка, и лифчик отброшен Антоном в сторону. Он прижался губами к чувствительной точке на шее, там, где билась венка, и накрыл рукой правую грудь. Пальцы Антона сжали ее, в то время как рот накрыл ее второй сосок.
— Тоша… — выдохнула Гуля, чувствуя, что не может больше сдерживаться, — пожалуйста…
Рука Антона скользнули по животу, легла на ткань трусиков. Отодвинув их в сторону, Антон начал медленно водить кончиком пальца вокруг маленького бугорка. Гуля застонала, изгибаясь, когда его пальцы скользнули внутрь нее. Эти пальцы дразнили Гулю, одновременно усугубляя напряжение и сводя с ума.
— Ты такая влажная. Такая горячая… Гуля…
Снова массирующее поглаживание, заставившее Гулю раздвинуть ноги и, постанывая, закусить губу.
Антон двигал пальцами внутрь и наружу, каждый раз надавливая куда-то, что заставляло Гулю снова и снова вскрикивать и изгибаться. А потом вновь начал целовать Гулю в губы горячо и страстно, пока его рука творила что-то невероятное с Гулиным телом.
Такого она еще никогда не испытывала.
Мышцы внутри сжимались, и Гуля дрожала от возбуждения.
Антон, немного, отстранившись, легонько поцеловал Гулю в нос. Гуля, не открывая глаз, чуть не заплакала от разочарования, и замотала головой.
Потом она услышала шорох одежды и шелест фольги, и сама стянула с бедер мешающие стринги.
— Только не говори, что передумала, — Антон навис над ней, быстро целуя шею и грудь.
— Нет… — и Гуля выгнулась ему навстречу.
Антон резко и быстро вошел в нее, полностью заполнив собой. Гуля вскрикнула, изогнувшись, когда удары начали сотрясать ее тело. Она слышала свои стоны, когда поднимала бедра, чтобы лучше почувствовать его, и выгибалась снова и снова. Антон, опираясь на одну руку, просунул вторую под ягодицы Гули, поднимая и опуская ее в одном ритме со своими толчками, а иногда не давая Гуле раскачиваться вместе с ним, отчего возбуждение Гули становилось еще острее. Внизу живота стало нестерпимо горячо, жар распространился по всему телу, в то время как он продолжал двигаться в ней с нарастающей силой и скоростью. Несколько самых жестких заключительных толчков, и хриплые крики Антона смешались с Гулиными всхлипами.
Антон оперся на руки, переводя дыхание. После он лег на пол, прижимая к себе Гулю.
— Не лежи так. Простудишься, — Антон, перевернув Гулю набок, прижал ее к себе, поцеловав в висок. И Гуля молча прильнула к нему, уткнувшись в сильную, блестящую от пота грудь.
Вздохнув, Гуля прижалась к горячему и сильному телу, провела рукой по выпуклым мышцам обнаженной мужской груди…и проснулась. О, мама дорогая! Антон!
Задышала ровно и размеренно, дабы не палиться раньше времени и придумать, как встать и уйти с достоинством. Самый лучший вариант — если бы он ушел куда-нибудь. Например, в душ. Но Антон лежал рядом и вставать не собирался.
Рука Антона скользнула по голой Гулиной спине, и Гуля, что называется, вспомнила все произошедшее поздним вечером и далее — ночью.
Кошма-ар! Это ж надо…
— Ты так и будешь прикидываться, что не проснулась? — Рука Антона переместилась со спины Гули на ее грудь, — если не хочешь вставать, почему бы нам еще…
— Мне хватило, Антон, спасибо, — отозвалась, покашливая, Гуля.
Он не давал ей спокойно заснуть добрую половину ночи. Как будто не устал после выступления и как будто не было того первого раза на полу в танцевальном зале. Краснеющая Гуля, убежавшая в душ, явилась оттуда с ясной целью: уехать домой как можно быстрее.
Но Антон всего лишь улыбнулся Гуле понимающей и какой-то беззащитной улыбкой, протянул ей руку, и она осталась, ничуть не пожалев об этом. Быть рядом с ним, чувствовать его в себе, растворяться в нем…
Антона, как оказалось, легко раздвигался.
— На диване удобнее, чем на полу, — заметила ночью Гуля. Антошка только посмеялся над ее заявлением:
— Какая Гуля неженка! А мне все равно, где с тобой этим заниматься, везде удобно, — и не дал произнести больше ни слова, закрыв ее рот требовательным поцелуем.
Ночь словно отворила все двери, выпустила наружу тайные желания. Или это сделала инерция музыки танго — Гуля не стала размышлять об этом. Страсть разгоралась ярким огнем, сокрушая стены отчужденности, непонимания и вражды.
Но утро вышло трезвым и безрадостным, как это всегда бывало у Гули. Случившееся показалось ей беспросветной глупостью.
Все здорово, конечно. Будет что вспомнить в жизни и прочее. Но что сейчас ей делать? Как выбраться из щекотливой ситуации?
Никаких официальных слов о начавшихся отношениях Гуля не услышала, они с Антоном почти не разговаривали. Ночь была полна нежности и потрясшей ее всю страсти. Но этого мало для начала отношений, тем более о них никто ей даже не намекнул, а самой спрашивать: «Антон, что у нас будет дольше?» Гуля посчитала верхом наивности и идиотизма.
Она решила понаблюдать за Антоном. Должен же он прокомментировать случившееся хоть как-то? И пусть слов «Я тебя люблю» от него никак не ждала, все же надеялась, что Антон обмолвится о новой встрече. Или хоть что-то ей скажет по делу, а уж Гуля сама выводы сделает.
— Сколько времени? — Гуля потянулась к сотовому, стараясь сохранить вид безмятежный и отчасти безразличный. Антон же не краснеет от случившегося. Хоть бы чуточку покраснел когда-нибудь! Значит, и Гуля не будет, а ее благоприобретенные моральные принципы о том, что нельзя ложиться в постель без серьезных отношений, сегодня могут отправиться в топку.
— Половина десятого. Ты куда-то спешишь?
«Подальше от тебя», — подумала Гуля, но сказала вслух:
— Мне домой надо. Там отец и кот. Кот точно голодный, отец — не знаю.
Антон погладил ее по растрепанным волосам. Гуля тоскливо смотрела на его умиротворенное и расслабленное лицо. Вот счастливое свойство: как будто не замечает неоднозначной ситуации! Или она для Гули неоднозначная, а для Тошки — самая что ни на есть нормальная? Просыпаться рядом с девушкой, с которой ты ни разу не сходил на свидание? Они, конечно, знают друг друга давно, но совместные тренировки и даже давнишняя дружба — это ни о чем.
Так, видимо, и было.
Неизвестно откуда поднялась иссушающая душу ревность. Сколько здесь ночевало девушек, ради которых раскладывался этот диван? Скольким Тошка также улыбался по утрам?
