Она опять стянула свитер и надела домашнюю рубашку, стерла помаду и заплела волосы в косу. Минутку еще посидела в кресле, собираясь с духом, затем встала и прошла на кухню.
— Так вы считаете, что это дело совершенно безнадежное? — Лариса Васильевна сидела напротив Андрея, подперев рукой голову, и заинтересованно смотрела на него.
— Когда много разговоров, редко выходит что-нибудь путное. Разговоры вообще вещь опасная. — Андрей прихлебывал чай из большой цветастой кружки — Жениной любимой! — и выглядел так, словно он каждый вечер пьет чай на этой кухне. Зато Володя явно был лишним в компании. Он притулился в углу между столом и батареей, угрюмо смотрел прямо перед собой и участия в беседе не принимал. Когда Женя появилась на пороге, он вскинул голову и затравленно поглядел на нее.
— Здравствуй, Володик. — Женя, стараясь казаться спокойной, налила себе чаю и пристроилась рядом с матерью. — О чем идет речь?
— Андрюша объясняет мне, почему эти бесконечные заседания Верховного Совета смотреть не стоит.
— Наконец-то хоть кто-то тебе объяснит! Ты знаешь, — Женя обратилась к Андрею, — мама иногда до четырех утра смотрит всю эту тягомотину.
— А вдруг они скажут что-то умное, а я это пропущу? Еще чаю, Андрюша?
— Да, спасибо.
Лариса Васильевна подлила Андрею кипятку и заварки. Беседа, прерванная Жениным появлением, не возобновилась, и на кухне воцарилось тягостное молчание. Через пару минут Володя поднялся.
— Я, пожалуй, пойду. Женя, можно тебя на минуточку?
Женя хотела отказаться, но в Володиных глазах была такая мольба, такое отчаяние, что она без звука прошла за ним в коридор.
— Значит, это все из-за него?
— Что?
— Ты меня бросила из-за этого типа?
— Нет.
— Не лги. Все было хорошо, пока ты с ним не познакомилась!
— Володя, Андрей здесь ни при чем. Я не люблю тебя, и в этом все дело.
— Так не бывает — любила, любила, и вдруг — не люблю!
— Да я никогда тебя не любила!
— Врешь! Просто этот прохвост вскружил тебе голову. Кто он? Откуда он взялся, из Софрино?
— Да, мы познакомились там, но…
— Все понятно! — Володя криво улыбнулся. — А я, дурак, так верил тебе! И давно ты с ним спишь?
— Ты… Как ты смеешь! — Женя задохнулась от возмущения. Рука сама собой поднялась, и пощечина звонко прозвучала в пустом коридоре.
Дальше все происходило как в тумане. Женя запомнила только, как Андрей, скрутив Володе руки за спину, выталкивал его из квартиры, а Володя кричал ему в лицо:
— Ты с ней поиграешь и бросишь! Знаю я таких скотов, падких до чужих баб!
— Доченька, успокойся, успокойся! — Женя пришла в себя и обнаружила, что она опять на кухне, а Лариса Васильевна пытается напоить ее водой с валерьянкой.
— Извините, пожалуйста, но пришлось помочь уйти вашему гостю. — Андрей стоял в дверях и смотрел на Женю.
— Извинения принимаются. Но, пожалуйста, уходи и ты. — Женя нашла в себе силы и не отвела взгляд. Долгую минуту — глаза в глаза — они смотрели друг на друга.
Затем Андрей сказал без улыбки:
— Запомни, это серьезно. Я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось.
Через секунду Женя и Лариса Васильевна остались вдвоем.
О недавно разыгравшейся сцене напоминали только чашки с недопитым чаем на столе.
— А, вот и вы! Наконец-то! Что-то ты, Леночка, совсем нас забыла. Или в школе много задают? — Артем, ласково улыбаясь, втянул в квартиру замешкавшуюся на пороге Аленку. Инна прошла первой.
— Алена, между прочим, всегда делает уроки. В отличие от меня. — Инна расчесывала перед зеркалом свою «вертикальную химию», предоставив Артему заниматься Аленкой. — Она у нас девочка-отличница и образцово-показательная дочка.
Аленка укоризненно взглянула на нее и покраснела. Почему это Инна так любит напоминать всем, что она еще малолетка! Однако Артем был явно на Аленкиной стороне.
— Придержи язык, хорошо? Если ты дура, старайся не демонстрировать это так открыто. Пойдем, Леночка, у меня есть кое-что новенькое.
Усадив Аленку в мягкое кресло и поставив кассету, он стал смешивать в высоком бокале коктейль, подливая то из одной, то из другой бутылки.
— Вот, попробуй и расслабься. Такого ты еще не пила.
— А что это? — робко полюбопытствовала Аленка.
— Напиток богов и американских миллионеров. Называется «дайкири».
Аленка отхлебнула. Дайкири был явно крепковат для нее, но под взглядом Артема она даже не поморщилась. Аленка давно уже заметила за собой эту особенность: когда Артем смотрел на нее вот так, ласково и чуть-чуть насмешливо, она была готова на все. Не только дайкири, стакан спирта бы выпила, с третьего этажа прыгнула бы. И вовсе не потому, что влюблена. Больше всего на свете Аленка боялась «не соответствовать». В школе боялась показаться дурой — и старательно учила уроки! Ей страстно хотелось научиться танцевать, но она перестала ходить в танцкласс, потому что на первом занятии решила, будто она здесь самая неуклюжая. В компании Артема Аленка ужасно боялась обнаружить свою неопытность. Если бы он презрительно скривил губы и сказал: «Деточка, сначала подрасти немного, а потом приходи», она бы не пережила позора.
Артем пристально смотрел, как она пьет, а когда ее стакан опустел, смешал еще порцию. И снова Аленка не посмела возразить.
Тихо играла музыка, перед глазами все покачивалось и кружилось. Единственной твердой опорой в этом мире были руки Артема, поддерживающие ее. Песня была примерно на середине, и Аленка сильно сомневалась, что сможет продержаться на ногах до ее конца. Они медленно топтались посреди комнаты — это называлось танцем, — а Инна сидела на диване, курила и молча наблюдала за происходящим. Внезапно ноги у Аленки подкосились, и Артем подхватил ее на руки. Аленка обхватила его за шею и закрыла глаза.
— Так, куколка готова. Пойду положу ее на кровать.
Через пять минут Артем вернулся.
— Ну, чего расселась? Ты свободна.
— Что ты с ней сделал?
— Успокойся, не изнасиловал. Пара кубиков снотворного. Проспит до завтрашнего вечера, потом повторим сеанс.
— С ней точно ничего не случится?
— Да не мандражируй ты так — даже диван трясется! Все будет о'кей!
Инна затушила сигарету в пепельнице и тут же взяла следующую. Руки у нее все равно дрожали.
Кира положила трубку и откинулась на спинку стула. Разговоры с Грегом были ей насущно необходимы и в то же время мучительны. Зерна сомнений, посеянные Викторией, потихонечку прорастали в ее душе. Если так будет продолжаться, подумала Кира, они скоро расцветут пышным цветом. Грег так ничего и не сказал о перспективах знакомства Киры со своей матерью и родственниками. Кире показалось даже, будто он старательно уходит от разговора на эту тему. Не говорил он и о сыне, хотя Кира дала ему понять: она хотела бы, чтобы мальчик жил с ними.
