– Я никуда не поеду.
– Черта с два! – Глаза его яростно сверкнули. – За эти восемь месяцев я пережил все муки ада! И больше не желаю их терпеть. Мне неизвестно, почему ты все это затеяла, но я знаю, что ты – моя. И тебе это известно не хуже меня. – Взгляд его остановился на ее животе. – И ребенок тоже мой. Я не позволю, чтобы меня лишили и ребенка, и тебя!
– Но тебя никто не собирается лишать ребенка, – поспешно возразила Мариана. – Я все устроила так, чтобы…
– Ты что, не слышала, что я сказал? – голос его дрогнул. – Ты мне нужна! Именно ты! А ребенок – это только часть тебя.
Она отвела от него взгляд.
– Но ты не сможешь быть со мной…
– Почему нет? – Луи повернулся к выдвинутому ящику и, почти не глядя, покидал из него белье в дорожную сумку. – Ведь мы уже были вместе, и, признайся, ты чувствовала себя неплохо. Теперь я отвезу тебя в такое место, куда не доберутся твои люди из кланада. И ты увидишь, что я…
Внезапно громкая трель прервала его на полуслове.
– Что за чертовщина?!
– Мой будильник, – она протянула руку и нажала на кнопку.
– Ты поставила его на три часа утра? – недоверчиво глядя на нее, спросил Луи.
– Это специальная сигнализация, она включается каждые три часа, – ответила Мариана.
– Зачем?! – недоуменно воскликнул он.
– По рекомендации медиков. – Мариана отбросила покрывало и встала с постели. – Дай мне, пожалуйста, халат.
Луи поднял махровый купальный халат с кресла и протянул его Мариане.
– А что вообще говорят твои медики? – встревоженно спросил он.
Мариана предпочла не отвечать на его вопрос.
– Тебе пора уходить, – повторила она.
– Как только ты оденешься, мы уйдем отсюда вместе.
Боже, зачем он мучает ее?!
– Почему ты не веришь мне? Почему не уходишь?
– Ты знаешь, почему.
Мариана обхватила себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь. Надо сейчас же успокоиться, взять себя в руки! Надо сохранить спокойствие, удержать равновесие…
– Идти с тобой я не могу, и тебе не следует больше оставаться здесь. Ты расстраиваешь меня, а этого нельзя делать ни в коем случае!
– Но я тоже немного расстроен…
– Ты не понимаешь!
– Хватит твердить одно и то же, мне надоело слышать эту фразу!
Мариана глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула. Я не должна думать о нем, повторила она про себя. Нельзя позволять себе чувствовать ту боль, которая грызет его изнутри! Но она ощущала ее как свою, и эта боль росла с каждой минутой, отзываясь эхом во всем теле.
– Тогда я попробую объяснить тебе. Я не могу никуда уехать до тех пор, пока не родится ребенок.
– В Нью-Йорке врачи ничуть не хуже!
– Мне они не смогут помочь.
Глаза Луи испытующе пробежали по ее лицу:
– Ты больна? Но ты выглядишь очень хорошо. – И, помедлив, добавил мягче:
– И стала такой… красивой.
– На восьмом месяце беременности? Круглая, как бочка? Что тут может быть красивого?
– Ты даже не представляешь, как ты прекрасна. Ты вся просто… светишься!
Господи, до чего же она любит его! Как несправедливо, что у них все так получается, что она не может ему даже толком ничего объяснить…
– Это не такая болезнь, как ты думаешь. Это совершенно особое состояние. И я не могу… – Внезапно Мариана замолчала, схватившись за стол: острая боль пронзила ее тело. – Нет!
– Что случилось? – в ту же самую секунду Луи оказался рядом с ней и обнял за талию. – Мариана, что…
– Ребенок! – она закрыла глаза, не в силах перенести охватившего ее ужаса. – Мне кажется, начались… схватки.
– Не может быть! Ведь до срока еще далеко…
– Ох, Луи, я знала, что не смогу доносить его до самого конца. Но если бы я продержалась еще хотя бы неделю… – Вторая волна боли накрыла ее с головой. – Мне надо позвонить Эндрю!
– Вертолет ждет нас. Я могу отвезти тебя в клинику Марасефа.
– Нет, Эндрю… – колени Марианы вдруг подогнулись, и она без сил опустилась на постель. Темнота начала подступать к ней со всех сторон. – Звони Эндрю!
Самое главное – не давайте ей заснуть, – еще раз напомнил Эндрю медсестре, когда дежурный перекладывал Мариану на носилки. – Не оставляйте ее ни на минуту, ни на секунду!
Медсестра кивнула и бегом устремилась за носилками.
– Я пойду с ней, – сказал Луи.
– Не сейчас. Ее должны осмотреть доктор и акушерка. До тех пор, пока не начнутся роды, за Мариану можно не бояться.
– А потом? – Луи требовательно посмотрел на Эндрю.
– К сожалению, мы не можем усыпить ее, чтобы избавить от боли. А вам известно, что даже в обычных случаях женщины тяжело переносят родовые муки и не сразу приходят в себя.
– А случай с Марианой нельзя считать обычным? Эндрю молча покачал головой.
– Почему вы просили меня не давать ей уснуть? Эндрю помедлил, а потом негромко проговорил:
– Потому что, если она заснет, то уже никогда не проснется.
Луи замер, как громом пораженный.
– Что?!
– Неужели она ничего вам не сказала?
– Нет. Впрочем, она говорила что-то насчет «равновесия»… Что это такое?
– Я постараюсь объяснить покороче. Видите ли, дети-полукровки, которые рождаются в результате брака кого-нибудь из членов кланада, как правило, обладают необыкновенно сильным телепатическим даром. Но каждый из них переживает своего рода «пубертатный» период, который длится около года, когда степень их телепатической восприимчивости достигает наивысшего пика. Преодолеть этот год – все равно, что пройти по лезвию бритвы.
– В каком смысле?
– В этот период сильные эмоции могут довести такого человека до состояния комы.
Луи чувствовал себя так, словно его оставили последние силы.
– Боже мой!
– Но если им удается выжить в течение года, чувствительность стабилизируется, и, как правило, в дальнейшем у них уже не бывает никаких проблем. К счастью, не у всех детей-полукровок происходит разбалансировка, а что касается тех, в ком осталась всего четверть нашей крови, мы научились благополучно проводить их через критический период. Но понять, почему часть полукровок оказывается на краю гибели, а другая часть ничем не страдает, – нам пока не удалось.
– Мне нет никакого дела до других! Меня волнует только Мариана. Что с ней?
– Насколько я могу судить, нарушение равновесия началось около года назад.
– Год назад? Значит, согласно вашим же утверждениям сейчас она должна быть уже вне опасности. Эндрю молчал.
– Да отвечайте же, черт возьми!
– Не знаю, – негромко проговорил он. – Как правило, роды в таких случаях очень осложняют положение. Не стану скрывать: иногда они заканчиваются смертельным исходом. Нам трудно справиться…
