Ознакомительная версия.
Кроме того, тут имеются многочисленные качели, пинг-понговые столы, теннисные корты и волейбольная площадка, поле, на котором летом играют в футбол, а зимой заливают каток, и под окошком любого дома, если сойти с дорожки, можно собирать чернику и грибы. Отдельным зданием на берегу озера стоит рубленная по всем правилам баня, хотя во многих коттеджах есть и свои сауны.
Димон, устав в Москве таскать детей по врачам и лечить от затяжных насморков и аллергии, вывез как-то сюда семью на лето, а потом просто не стал их забирать. Дети у него еще маленькие – четыре мальчику и годик девочке, жена вторая, молодая (первая семья живет в Москве на вполне приличные алименты).
Лара расцеловалась с Викой, женой Димона. Их усадили за стол, потому что подошло уже время обеда. Потом все отдыхали, вечером мужчины пошли в баню, а Лара и Вика – к соседям, где для малышей устраивали праздник по случаю дня рождения маленькой девочки (наследницы немаленького состояния). Зона празднования была предусмотрительно поделена на две части: в одной – дети с боннами и нянями, клоуны и маленькие лошадки. В другой половине тусовалась взрослая, празднично наряженная часть общества, стояли столы с закусками и напитками и гремела музыка.
Странным образом эта тусовка напомнила Ларе недавний юбилей Газпрома. Возможно, причиной тому было повышенное содержание блондинок на единицу площади или стремление народа отметиться рядом с определенными людьми. Лара как-то не рассчитывала попасть на прием, а потому пришла в джинсах и курточке и старалась держаться поближе к детям, которые в силу малого возраста лишены пока были всяческих предрассудков и пачкались шоколадом, ревели и смеялись совершенно искренне и с удовольствием.
Четырехлетний Вадим скоро устал и раскапризничался. Лара подхватила его на руки и сказала, что они пойдут домой, там няня присмотрит за ним и маленькой Аней. Вика благодарно сжала ей руку и со счастливой улыбкой упорхнула к группке молодых мамаш и девиц, которые плотным кольцом окружили известного актера – томного, молодящегося мужика лет сорока, которому очень хотелось казаться тридцатилетним.
Лара с малышом вернулась в коттедж. Вадим обнимал ее за шею и что-то сбивчиво говорил про лошадку, на которой только что катался. Пахло от него по-младенчески сладко, и Лара, не вслушиваясь, поддакивала, получая удовольствие от этого нетяжелого человечка, который уже вытер перемазанные шоколадом губы о ее куртку и теперь накручивал на палец ее локоны, приговаривая, что «у лошадки грива длиннее, но у тебя мягче, и я тебе бантик подарю…».
Лара поднялась в детскую, помогла няне искупать детей, почитала Вадиму книжку и послушно полюбовалась страшненьким монстриком, которого малыш потянул с собой в кровать.
Уложив детей, она вернулась в комнату, отведенную им с Сергеем, включила было телевизор, но потом решила пройтись к озеру.
Лес уже потемнел, и меж сосен сгущались сумерки. Музыка и огни остались позади, впрочем, вдоль дорожки стояли не слишком яркие, но отчетливо видные фонари. Она вышла к воде и остановилась, глядя на стелющийся над гладью пар. Здесь вились неизбежные комары и слышались голоса птиц. На другом берегу мерцал огнями поселок, еще дальше – монастырь. Как-то они ездили на катере к островку, затерянному меж просторных озерных берегов. Там стоит маленькая деревянная церковь и живет одинокий монах. Он, говорят, дал обет молчания и, когда видит, что к берегу пристают лодки или катера, уходит в дом и крепко-накрепко запирает двери. Носит он черную длинную одежду и почти всегда опущенный на лицо капюшон. Местный люд, не в силах смириться с полным незнанием, кто такой этот таинственный монах, рассказывал про него всякое. Говорили, что он бывший авторитет и приехал сюда замаливать грехи, после того как ему было видение какой-то из убиенных им душ. Другие утверждали, что лицо мужчины изуродовано и потому он скрывает его и не хочет общаться с людьми. Якобы он спас из огня любимую девушку, то ли сразу после свадьбы, то ли накануне, а она, когда увидела, что лицо его пострадало от огня, сбежала к другому. А сегодня нянька в детской рассказала свежий вариант истории. Якобы отшельник этот – известный политик, большой человек. Так он вроде умер, удивилась Лара, услышав произнесенную шепотом фамилию. А вот и не умер! А принял постриг, и теперь здесь его место, потому что ему был глас Божий…
Она стояла на берегу и смотрела на темнеющие воды. Неуютно и грустно было думать, что там, среди этих сумеречных берегов и темных деревьев, сидит в маленьком доме человек. Он один, и в прошлом его что-то осталось. Скорее всего, и боль там была, и радость. А теперь – только это озеро и одиночество.
Лара вдруг спохватилась, что пришла сюда размышлять о своем будущем, а думает о каком-то отшельнике. Она рассердилась на себя и, зажмурившись, спросила шепотом:
– Сергей или Игорь? Синица или журавль?
Ну, насчет синицы и журавля – это не совсем правда. Слава богу, они с Сергулей не бедствуют, и если бы она не маялась дурью, а работала как собиралась – в полную силу, – так и денег в семье было бы больше. Но с другой стороны, Серегин кетчуп никогда с газовой трубой рядом не встанет, это ясно.
Она так ничего и не решила и отправилась в обратный путь по темному и загадочному лесу, чувствуя себя героиней какой-нибудь волшебной сказки, где путь из чащи освещается добрыми, но не очень мощными светлячками, а полчища комаров подосланы злой феей, чтобы не дать героине сказки добраться до замка, то есть до коттеджа. Ведь там ее ждет прекрасный принц… ну, предположим, принцу сейчас не до нее, они с Димоном пьют пиво и обсуждают какие-то свои мужские дела. Но это ничего, героиня подождет, главное, чтобы конец не оказался как в сказке Андерсена.
Она проснулась на следующий день и не нашла в доме ни мужа, ни сына. Спустилась в столовую, где вкусно пахло кофе и Вика с глубоким отвращением ела очищенный грейпфрут.
– А мальчики где? – поинтересовалась Лара.
– На рыбалку смотались. Так что мы с тобой вполне свободные девушки. Тебе завтрак какой? Французский, английский?
– Мне бы кофе и сыр.
– Калорийно, – осуждающе протянула Вика, оглядывая ее фигуру.
– Ничего, переживу. Вот хлеб могу не есть, а без сыра чувствую себя просто-напросто несчастной.
Лара, которую теперь весьма занимали мысли о загородных коттеджах и прислуге, принялась расспрашивать Вику о ведении хозяйства в одном отдельно взятом загородном доме. Та оживилась и принялась жаловаться на мужа, который загнал их в эту глушь… да, врач здесь есть, это входит в коммунальные платежи – оплата охраны и врача, потому что детей много, а место глухое. Воздух, и что воздух? Скукотища! До магазина и за полдня не доедешь, сходить можно только в гости к таким же бедолагам. Есть тут поселок городского типа недалеко, но там даже кафе приличного нет. Ужас, а не жизнь. И няне приходится переплачивать, потому что кто же сюда за городскую зарплату поедет?
Ознакомительная версия.
