Завершив реорганизацию редакции, Дастин вернулся к журналистике. Теперь он сам мог отбирать для себя самые выгодные темы и характер их освещения. Ряд репортажей с крупных кинофестивалей и выставок придал имени Мориса профессиональный блеск.
Поездка в Лос-Энсимас на съемки заурядной «мыльной оперы» ни в какой степени не вдохновляла Мориса. Мотаться по всему земному шару за плохонькими репортажами – не дело хозяина редакции. Для этого он держит целый штат хорошо оплачиваемых сотрудников, готовых вылететь хоть на Аляску в любое время суток.
Клер пригласила его выпить кофе в крошечном баре неподалеку от здания с огромной вывеской «Ироничный наблюдатель». Пары минут им было достаточно, чтобы понять друг о друге главное. Клер убедилась, что все еще хочет вернуть себе Дастина, получившего в новом статусе еще большую мужскую привлекательность. Достаток и власть идут без исключения всем, придавая даже низкосортным экземплярам человеческой породы некую магнетическую значительность. А таких редких птичек, как мистер Морис, они наделяют неотразимой привлекательностью.
«Кажется, мой план совсем не утопия. Мальчик не прочь вернуться к прежним забавам, но пока еще не осознал этого. Надо не спугнуть его, действуя осторожно», – подумала она, меняя окраску своего поведения от былого интимного панибратства на дружескую доверительность, плохо скрывающую неугасающую страсть.
«Клер изменилась к лучшему. Такие женщины созданы для власти. И, что не говори, – очень хороша». – Решил Дастин, заново, после блеклой Сандры, оценив женские достоинства Клер.
Через полчаса они расстались. Клер получила обещание Дастина лично навестить съемочную площадку в Лос-Энсимасе.
И вот он здесь. Ночь, проведенная в номере Клер, довела Дастина до исступления. Он чувствовал усталость, изнеможение и при этом – прилив бурлящей энергии, постепенно вливающейся в его стосковавшееся по настоящему сексу тело. Поджидая Клер под ветвями пальм, скрывающих от дороги бунгало, Дастин решил, что постарается сохранить близость с Клер, расплачиваясь за нее потоком хвалебных статей. «Она этого стоит! – Улыбнулся он, вспомнив отснятый сегодня эпизод «самоубийства» героини Клер. – Сколько самообладания, силы и мастерства понадобилось этой женщине, чтобы после бурной ночи раз восемь «захлебываться» в мутных волнах, пенящихся у каменного утеса! В сорокаградусную жару, с колоссальным париком и прилепленными водостойким клеем ресницами!»
– Ах, ты уже здесь! Извини, задержалась, дорогой… Не представляешь, как я вымоталась. – Клер поставила на столик бумажный пакет с промасленными пятнами. – Прихватила в гриль-баре цыплят и кукурузные лепешки. Это как раз то, что мне категорически запрещено. Но ведь у нас праздник, да, милый? Я быстренько. – Взъерошив волосы Дастина, она исчезла и минут через десять появилась, свежая и прохладная после душа, набросив просторный хитон с бразильским орнаментом. Мокрые волосы Клер зачесала щеткой, но они спадали на лоб и щеки крупными завитками.
– А ты не пробовала сниматься без горы макияжа, Клер? Выглядишь фантастически.
– О чем ты? Меня же не приглашают в «большое кино», где требуется психологическая достоверность и неприукрашенная натура. Увы, моя участь – умереть эффектной куколкой в полном гриме, прическе и не более чем двадцати пяти, ну, максимум тридцати лет.
– Тебе почти сорок?
– Тридцать девять, и ни годом больше. Выпьем за это.
Когда цыплята были съедены, а бутылка «Кальвадоса» наполовину опустела, Дастин значительно посмотрел в глаза Клер. Низкая скрипучая кровать в тесной комнате казалась ему сейчас самым вожделенным ложем.
– Как насчет того, чтобы порезвиться в соломе? Конюху не терпится объездить горячую лошадку. И хорошенько отхлестать.
– Постой. Вначале я хочу знать все.
– Все?
– Ну, как ты сумел подхватить эту дуреху? Или, может, она столь умна, что прибрала к рукам романтичного красавчика?
Дастину давно хотелось излить душу. Игра в любящего супруга стала доводить его до бешенства. Чем горячее пылали чувства Сандры, тем больше ожесточался Дастин. Поселившись в новом доме, молодая жена посвятила свою жизнь обожаемому супругу. Она ждала его, готовая выполнить любой каприз, она хотела знать о всех его делах, чтобы ободрить или утешить. Она не мыслила своего существования без Дастина, стремясь стать его наперсницей, помощницей, любимой.
Прикованный к Сандре, Дастин частенько жалел о своей «счастливой» женитьбе и чувствовал панический ужас, словно попавший в капкан зверь.
– Клер, я запутался. Наверно, ты была права: я – слабак… Вначале все шло просто здорово, будто кто-то подталкивал меня в спину… Мне нужны были сведения о «бриллианте Хоупа». Но миссис Линда, пообещавшая мне рассказать о судьбе своего семейства, связанную с влиянием камня, неожиданно скончалась. Прибыв в Даллас, я познакомился с ее дочерью… Сандру нельзя назвать даже хорошенькой. Однако она из тех милых, добрых дурнушек, которые могут нравиться. Ну, чисто по-человечески, из чувства жалости, сострадания…
– Ой, не надо мне пудрить мозги милосердием. Может, у кого-то оно и есть. Но у тебя, мальчик… У тебя в голове щелкал компьютер, подсчитывая ее наследство. И это, конечно, «возбуждало сострадание». – Клер засмеялась. – Я так хорошо тебя понимаю, милый! Мой дурашка хоть и не в инвалидном кресле, но тоже не подарочек. А я вот держусь. И тоже – чисто из милосердия…
Они захохотали, подбодренные солидарностью.
– Не скрою, какое-то время радость победы над Диком – вожделенным для тысяч красоток денежным мешком – давала мне не меньше удовольствия, чем сексуальные приключения. Уверена, ты тоже не слишком мучился. – Клер с хрустом разломила поджаренного цыпленка и протянула Дастину половину.
– Знаешь, вначале меня это даже возбуждало. Инвалидное кресло, парализованные ноги и такая страсть!
– Она способна испытать удовольствие? – удивилась Клер, обгладывая ножку.
– Сандра любит меня. Как только может любить двадцатипятилетняя девственница-калека своего кумира и соблазнителя. И она успела поверить в то, что близость с ней вдохновляет меня… Пару недель нашего медового месяца я творил чудеса супружеского усердия. Это было неосмотрительно… Откуда знать наивной дурехе, что страстная ночь «от и до» – далеко не норма и не обязательство, взятое на весь супружеский срок? Но именно это я доказывал ей целый месяц. Сперва по собственному энтузиазму, потом – по инерции. А теперь – как на эшафоте. Порой я думаю о разводе…
– Ну уж на мученика ты никак не похож! И аппетит будь здоров – что за столом, что в постели. – Клер разломила второго цыпленка. – А каковы условия брачного контракта?
