Вскоре я вплотную занялась прохождением второй версии игры на самом тяжелом уровне: когда демоны воскресают, каждый патрон наперечет и играть надо на время.
– Погоди, – перебила меня подруга, – а сколько времени занимает прохождение одного этажа?
– Это смотря как сильно ты хочешь его пройти. Один этаж, если играть без кодов, во втором «DOOMe» можно было проходить, к примеру, неделю…
Я сделала паузу и отпила чаю.
– Ну, ну, ну! – подскочила на стуле моя подруга. – Ну дальше рассказывай!
– А между тем секрет рецептов твоей якутской бабушки я хотела бы знать гораздо больше, чем код бессмертия к «DOOMy» в свое время, – сказала я.
Это была неправда, конечно. Я не знаю, чего бы я могла хотеть так же сильно, как кодов к игре, – в свое время. Наверное, только большой и светлой любви.
Якутские глаза моей подруги округлились и стали на какой-то миг совершенно европеоидными.
– Но у нас нет рецепта бессмертия, – пролепетала она.
– Плохо, – я поперхнулась чаем, – это очень, очень плохо. Я, знаешь ли, на этот рецепт очень рассчитывала…
Тут я не выдержала и засмеялась. Поняв, что шучу, моя подруга тоже расхохоталась.
– Слушай, кроме шуток, – произнесла я, – мне хотелось бы знать, какие травы ты пьешь и сколько раз в год. Давай так: я тебе расскажу, как протекала моя болезнь виртуальными играми, а ты мне расскажешь про травки и про свою диету.
Она подумала немного. Потом сказала:
– Диета проста. Не есть ничего ненатурального. Любые сфабрикованные продукты: сервелаты, конфеты… Ну, то есть все, к чему приложилась рука человеческая при создании. Это, в общем, довольно трудно только вначале. А потом на уровне привычки уже идет. Как тренажерный зал у тебя. А травки… – Она еще подумала и решилась: – Я расскажу тебе про травки.
– Вот и славненько. – И я незамедлительно продолжила свой рассказ: – Один и тот же этаж ты можешь осваивать довольно долго, потому что это ведь не просто ты вышла из одного телепорта и прошлась до другого, как по пленеру. Тебе ж мешать будут. Настойчиво. Поэтому, чтобы не начинать игру каждый раз с начала, перед особо труднопроходимым участком ты сохраняешься, делаешь «save».
…Но даже для того, чтобы открыть простую дверь, в «DOOM-2», надо было приложить немерено мозгов и памяти. Верхние этажи второго «Дума» были построены по принципу головоломки, некоторые двери без посторонней подсказки вообще не открывались. Слава богу, мне было у кого этой подсказки просить: на работе у нас был мальчик, который начал играть в «DOOM» раньше меня и уже ходил в Интернет, на игровые сайты. Но я старалась. Покорялся этаж за этажом. Я шла к завершению игры. И, проснувшись однажды утром, я написала себе записку: «С сегодняшнего дня я не играю в „DOOM"» и повесила на видное место. Потому что поняла, что еще немного – и вся моя голова останется там.
Записка, естественно, не помогла. Наступило время полной неуправляемости. Неделя прошла словно в каком-то зачумлении: сколько часов в сутки я спала, что ела и вообще чем занималась, ничего не помню. А потом мне вдруг сделалось ужасно скучно. И последний уровень легендарной игры я прошла уже в чисто ознакомительном порядке… Через месяц я стерла «DOOM» с жесткого диска, обе версии.
– И все? – с подозрением спросила моя подруга.
– Все, – улыбнулась я, – «DOOM» кончился. То есть первые две версии. Но третья, знаешь… Не пошла, скажем так.
«DOOM-З» я пробовала, как только он вышел. Он восхитил меня своими техническими возможностями и графикой. Но он стал какой-то… Противный. Не было в нем той чрезмерной красочности и первобытной динамичности первых двух версий. «DOOM-З» напомнил мне «QUAKE».
– Ага, – сказала догадливая якутская дива, – так, значит, тогда в твоей жизни было продолжение?
– Было, а как же…
Классическое продолжение: «QUAKE», «DUKE NUKEM».
В «QUAKE» я играла ровно месяц. В нем я могла «смотреть» вверх, вниз, прыгать, плавать и нырять, а также летать. Всего этого в «Думе» я делать не могла, мы там просто туда-сюда ходили. А тут появилась приятная новизна ощущений и вновь родившийся азарт, которые по неопытности я спутала с симпатией к игре. Враги неприятно удивили меня своей трудноубиваемостью и отвратительным видом. Всякие там оборотнеобразные звери и какие-то шипящие летающие коконы – это еще ничего. Но вот зомби, живущие в гнусных болотистых подземельях и швыряющиеся кусками собственной плоти, – это уже с эстетической точки зрения не перло ни в какие рамки. Я брезглива. Не могу я, когда в меня бросают трупные ошметки. Плюс шизофреничного цвета небо, уныло завывающий ветер в коридорах, непроглядная темень во всех без исключения углах и идиотское поведение самого главного монстра, Шомблера… В конце концов отвращение пересилило азарт: между собой и игрой я увидела стекло монитора.
А потом был «DUKE NUKEM». Именно в нем, в «DUKE NUKEMe», я оформилась в настоящего виртуального бойца, с ним стала выходить в Инет.
– Знаешь, ни одному мужчине в жизни я не посвятила столько времени, сколько «Дюку», – говорю я, – а мужчины в тот момент вокруг меня были, надо сказать, в изобилии. Но всё не те, что надо. А тот, что был нужен, назывался «DUKE NUKEM».
С точки зрения эстетики «DUKE» был хорошей игрой. Меня пленили увеселительные виды оружия – уменьшатель, замораживатель. И враги, которые все были о двух ногах и вооружены тем же огнестрельным оружием, что и я, мне тоже понравились. С «Дюком» я познала радость и священный глум геймера – два обязательных чувства, без которых геймер не геймер, а дилетант. А вслед за ними пришла легкость, ибо я не болела игрой, а играла в нее. Позднее люди, знавшие о моем увлечении, предлагали мне даже принять участие в известном чемпионате по «Duke», но я отказалась.
– Хотя там был приличный денежный приз в финале. Но, думаю, вряд ли я дошла бы до финала.
– Почему?
– Я не была магистром игры. Вынуждена признать, что мужчины играют все-таки лучше. У них нет каких-то ступоров, связанных с инстинктом самосохранения, как у нас. А это те самые заветные доли секунды, которые дают волшебную быстроту реакции магистра игры. Кроме того, соревновательный дух предшествует чувству наживы. А для меня в игре тогда было что-то личное, что-то почти святое.
«Но вот что?» – мелькнула у меня мысль.
– О боже, – сказала моя подруга в ужасе, – мы опаздываем на сеанс.
Мы подхватились и побежали в зал. Действительно, мы слегка опоздали: бригада по спасению человечества уже загружалась с базуками на «зараженный» объект. Одного из солдат, эффектного культуриста-мулата, показали со спины: там были все сто тридцать три мышцы.
Я склонилась к уху моей подруги: «До сих пор никак не могу привыкнуть, что в 3D-пространстве выгляжу именно так. Или примерно так».
