Димка с Леной сначала тоже хотели остаться подождать Анну Петровну. Но минут через пять Лена, со свойственной женщинам проницательностью, обратила внимание на состояние Кирилла. Она взглянула на часы и ойкнула:
— Меня же родители убьют! Одиннадцать уже! Я побежала. Димка, проводишь меня?
Тот задергался:
— Лен, ну давай еще пару минут! Она вот-вот выйдет, я ее знаю. Раньше сколько раз встречал.
— Дима! — строго надавила Лена.
— Лен, у нее это как первый выход на сцену! Она же два с половиной года не играла! Я должен ее увидеть!
— Завтра увидишь. Кирилл Ильич же тебе адрес дал.
— Лена…
— А ну, за мной! — прикрикнула Лена и, отвернувшись, направилась в глубь аллейки на бульваре.
Димка беспомощно развел руками и двинулся следом. Кирилл едва сдержал смех. Ай молодец девчонка! Далеко пойдет.
Он привычным движением выбил из пачки папиросу, продул ее, смял мундштук и закурил. В безветренном воздухе сизый дым поднимался густыми клубами, обтекая летящие сквозь него крупные снежинки.
Из мечтательно-тревожного состояния его вывел знакомый голос, раздавшийся совсем рядом:
— Оба-на! Какие люди! И без охраны!
Кирилл обернулся. Рядом, удивленно глядя на него, стояли Даша и Роман. Роман был без головного убора, и снежинки, запорошившие его длинные черные кудри, блестели в свете фонарей.
— Здравствуй, племя младое, незнакомое, — широко улыбнулся Кирилл. — Вас-то каким ветром в эти края занесло? В нездоровом интересе к театру вы, кажется, никогда уличены не были.
— Не, дед, ты молодец! — недовольно ответила Даша. — Смотался на ночь глядя, на звонки не отвечаешь, дома не ночуешь. Родители уже всю икру выметали, тебя разыскивая. А он по театрам мотается!
— Если бы они меня искали, то нашли бы. Не в пустыне Калахари я потерялся, прекрасно все знают, где меня искать.
— Тут с продажей дачи у них какие-то сложности возникли…
Кирилл довольно бесцеремонно перебил внучку, показывая, что его эта тема совершенно не интересует:
— Это их проблемы.
— Но там что-то серьезное вроде.
— Я повторяю еще раз, последний, — это ИХ проблемы. Когда человек дает обещания, выполнить которые не может, тем более если он решает за другого, он должен быть готов к тому, что за это придется нести ответ. Мне очень жаль, что вашим родителям этот урок приходится давать в столь почтенном возрасте. Я считал, что они в состоянии не допускать таких глупых ошибок.
— Ладно, — примирительно проворчала Даша. Она и сама понимала, что дед полностью прав. — А ты сам-то что тут делаешь?
— Жду любимую женщину, — без обиняков заявил Кирилл Ильич.
Роман почесал затылок, а у Даши очки полезли на лоб.
— Что? Ты на старости лет совсем с ума спрыгнул?
— В общем, проходите, не задерживайтесь. Ступайте по своим делам, — холодно ответил Кирилл.
— Блин, точно мать права была, у тебя маразм старческий начался. А я тебя, дура, защищала еще! Ты, вообще, кого гонишь? Внучку свою?
— Глупую девчонку, которая может испортить мне весь вечер, — не оборачиваясь, пояснил Кирилл.
— Вы, Кирилл Ильич, между прочим, очень безответственно поступили! — встрял в разговор Роман.
— Да быть того не может, — хмыкнул дед, так и не повернувшись к отпрыскам.
— Да! — прищурилась Даша. — Ты бросил нас с ребенком! Мы из-за этого сессию завалим, и Артемка мучается!
— А вы в суд на меня подайте, — с ехидцей посмотрел, наконец, Кирилл на наглецов. — Так, мол, и так, мы родители-одиночки, негодяй дед бросил нас с ребенком на руках и обрек тем самым на нищенское существование. И если суд сжалится, то я вам до конца дней своих буду платить алименты со своей пенсии. Только боюсь, что с суда вас выпнут пинком под зад. И хорошо, если родительских прав не лишат.
— Что-то ты, дед, очень разговорчивый стал, — обиделась Даша. Она всегда обижалась, когда ее кто-то на глупости подлавливал. — И куда ты сегодня вечером?
— Для особо догадливых повторю — дождусь любимую женщину, и мы поедем продолжать вечер, который до вашего появления можно было назвать замечательным.
— А она молодая? — насторожилась Даша.
— Моложе тебя, — засмеялся Кирилл, почти не обманывая. Душа Анны была совсем девичьей.
— Красивая?
Кирилл на секунду замолчал, а потом искренне выдохнул:
— Очень.
— Дед! Очнись! Ты в засаде! — воскликнула Даша.
— Что? — не понял Кирилл. — Загадками выражаешься. И вообще, я же сказал — топайте отсюда, не испортьте мне свидание.
— Мы, конечно, потопаем, — кинула ему вслед внучка. — Только для тебя же, слепца старого, стараемся. Тоже мне юный Вертер! Эта авантюристка тебя придушит ночью подушкой. Или таблетками напичкает по самую макушку.
— Или… эта… — начал было Роман, не зная, как закончить мысль, — залюбит до смерти!
— Что-о?! — голос Кирилла сел до свистящего шепота. Он остановился и начал медленно оборачиваться.
Даша на всякий случай сделала пару шагов назад.
— А то, что слышал! Я с мамой разговаривала, знаю все. Думаешь, зачем ты ей сдался? Не ты ей нужен, а дача! Все уже знают, что место козырное!
Кирилл двинулся к внучке медленными шагами. Та сначала попятилась, а потом сообразила, что глаза его сверкают не от гнева или слез, а от едва сдерживаемого смеха. Но удержать его Кирилл не сумел. Он громко расхохотался, обнял внучку, поцеловал ее в лоб, хлопнул Романа по плечу так, что тот едва не улетел в сугроб, собранный заботливыми дворниками из недавно нападавшего снега.
— Вот что, сиротинушки вы мои, — сказал он, утерев выступившие от смеха слезы. — Давайте-ка приезжайте к нам в гости. Завтра. Или лучше послезавтра. А еще лучше — сразу после Нового года. Я вас познакомлю, и вы сами решите, будут ли меня душить подушкой из-за дачи. А сейчас, пожалуйста, идите. Мне действительно нужно встретиться с очень хорошей женщиной. А в таких случаях третий всегда лишний, даже если это любимая внучка.
Кирилл ласково улыбнулся и пошел к крыльцу служебного подъезда. Его дверь отворилась, и на пороге появилась Анна Селиванова. Она легко, будто не касаясь ступеней, сбежала с крыльца. Легкий шарф, развевающийся позади, придавал ее движениям воздушную стремительность. Люди, терпеливо ждавшие ее — именно ее! это Кирилл уже понял, — бросились навстречу с блокнотами и фотографиями, на которых Анна привычно расставила автографы, не забывая спросить, как кого зовут, и, не опускаясь до стандартных завитушек, каждому писала что-то доброе. Она всю жизнь так делала.
— Вы решили вернуться на сцену?
— В каких спектаклях вы будете играть?
