— Боря, не перегибай! – снова попытался его урезонитьПанкрат, а Акулов, не обращая на него никакого внимания, тихо рассмеялся.
— Мы узнали, что… – обескураженная Света рассказала ему, все что им удалось выяснить. – Я понимаю, что мою мать убили из-за дела Шамиля в качестве наказания. Мой отец сказал, что вы знаете, кто пятый, то есть, кто главный.
— Лана, ты же умная! – Акулов раздраженно закатил глаза. – Лана, я прав? Так тебя мама в детстве называла? – сказал он чистую правду. Никто кроме матери к ней так не обращался. – Наказывали не Михеева. Наказывали меня.
— Как вы…? Откуда вы…?
— Нина была очень доброй, – с каким-то грустным сожалением пробормотал он. – По какой-то неведомой причине, она мне верила. Может, даже не врала и действительно меня любила… – в холодных светлых глазах не было боли, злости или печали. В них вообще ничего не было, кроме леденящей душу пустоты.
— Что? Нет! – Света ошарашенно замотала головой. – Что вы несете?!
— Когда твой отец вел дело Шамиля в первый раз, Шах послал меня убить ее. А я не смог. Слишком красивая женщина, – он улыбнулся, но улыбка хладнокровного убийцы кроме ужаса не вызывала ничего. От него веяло зябким могильным мраком, который безжалостной волной захлестывал с головой. – Молодой был, дурной… даже сбежать с ней собирался, – он хитро прищурился. – Я следил, чтобы Шах не послал кого-то исправить мой промах. Пришлось застрелить двоих. Одного прямо у здания твоей школы. Кстати, ты меня тогда заметила. Я задобрил тебя мороженным, чтобы ты никому не рассказала, как я «дядю» в багажник засовываю. Мороженное было ванильным. Твое любимое, я прав?
Я этого не помню! Откуда вы… как вы…
— Если бы я не попал в СИЗО на год, – продолжал Акулов, явно наслаждаясь ее шоком, – кто знает, как все могло повернуться?
— Этого не может быть! – Света не верила в то, что мама изменила ее отцу. – Моя мать не могла… Да она старше вас лет на пятнадцать!
— На тринадцать, – холодно уточнил Акулов. – Ее это не смущало. А меня и в помине.
— Мой отец знал?
— Конечно, знал! Как думаешь, кто ж меня за решетку упек?
— Что было дальше? – поторопила Света, нервно сглатывая.
— Деды передумали спасать Шамиля. Достал он их. Вот твоему отцу и удалось его засадить во второй раз. А ко мне в СИЗО явился Шах. И объяснил, что его приказы в любом случае нарушать нельзя. И я понял, что за мой промах придется расплачиваться Нине.
— И какого хера ты столько времени ждал, чтобы убить Шаха? – удивился Панкрат. – Почему сразу его не завалил?
— Кем я был в то время? Никем. Это потом мозги на место встали. Я поднялся и смекнул: Шах забрал у меня сына, а я заберу у него его детище, и возглавляю организацию. Тридцать лет к этому шел, ну вот видишь, дошел же?
— О, Господи! – воскликнула Света, до конца не веря, что ее мама была беременна от Бориса Акулова от бандита, убийцы и законченного психопата!
— Шах – заказчик, исполнитель кто?
— Назар.
— Твою ж… – Панкрат задумчиво почесал затылок.
— Ты его знаешь?
— Я слышал про него. Отморозок конченный, больной ублюдок. Его нанимали, когда нужно с особой жестокостью прикончить человека. Он даже один раз кожу с одного содрал. Заживо. Так, просто, чтобы испытать новый метод убийства. Боря, я все равно не понимаю, почему ты Назара не прикончил?
— А смысл? – небрежно пожал плечами Акулов. – Он же все равно просто исполнитель. Не он, так другой бы приказ выполнил. Его защищал Шах. А времена были другие. Не было в то время у меня такой власти. Что я мог в свои двадцать? Хотя… Когда через год я вышел, нашел Назара и кастрировал. А что? – хмыкнул Борис. – Сказали, не убивать, я и не убил. Да и к тому времени, Назар уже изрядно поднадоел Шаху. Он устал убирать его дерьмо.
— С чего это Шаху так о Назаре заботиться?
— Официально он считался его племянником.
— А не официально?
— Родился через девять месяцев после того, как Шах изнасиловал свою четырнадцатилетнюю сестру. Это я узнал позже. Вот он и носился с ним, как с торбой писаной. Наследником его хотел сделать.
— Почему вы приказали отцу дальше не копать?
— Твой отец и так отличился! Какой герой! – издевательски выплюнул Акулов. – Отомстил за жену и дочь! Только вот он так намусорил, что мне пришлось после него подчищать. Как думаешь, почему никто за столько лет не связал убийство четырех человек с твоим отцом, а? И почему попытки убрать с дороги честного и неподкупного Михеева резко прекратились?
— Дело недавно всплыло.
— Логично. Шах мертв, я в тюрьме. Назара больше никто не сдерживает. Вытаскивайте меня быстрее! – властно приказал недовольный Акулов. – Порядок надо наводить в области.
— Я не совсем понимаю, зачем вы помогали моему отцу?
— Ему?! – Акулов откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. – Лана, мне плевать на твоего отца. Но я обещал Нине позаботиться о тебе. А еще не убивать Михеева. Правду скажу, было сложно. Но я сдержал свое слово. Ты и твой отец до сих пор живы.
— Ах, ты гнида, Боря! – рявкнул Панкрат. – То есть, когда ты жизнью Светы меня на колени ставил, чухня все это было?!
— Что? – удивленно воскликнула Света. – Это когда было?
— Не совсем, – хмыкнул Акулов, не обращая внимания на вопрос Михеевой. – Я обещал их двоих не трогать. А вот про близких и родственников не было ни слова. Я же не говорил, что я ее убью? Или говорил? – хитро улыбнулся, издевательски передернув плечами. – Я уже запамятовал, – он перевел холодные глаза на Михееву и, не отрывая загадочного взгляда от ее лица, сказал: – Ее бы я никогда не смог… слишком на мать похожа, – он тряхнул головой, словно отбрасывая нахлынувшее наваждение. – Я ответил на ваши вопросы? Лана, тебе придется меня защищать в суде.
— Вы… мою маму… любили? – тихо спросила Света, прикусывая губу.
— Ты же читала отчет о моей психологической экспертизе? Я социопат, Лана. А независимый эксперт вообще назвал меня психопатом. Я не умею любить, но… я очень хотел ребенка от Нины…
— Из-за вас погибла моя мать. Так что я палец о палец не ударю, чтобы вас отсюда вытащить! – Света вскочила со стула, подошла к двери и стукнула несколько раз, давая понять, что визит окончен.
— Назар придет за тобой, – вдогонку крикнул ей Акулов. – Если всплыло дело генерала, он обязательно захочет отомстить и за себя, и за своих людей. Он уже пытался меня здесь достать. Мою подушку обмакнули в ртуть. Заточкой пырнуть пробовали несколько раз. Но со мной у него вышла осечка. А вот тебя… – он перевел предупреждающий взгляд на Панкрата и угрожающе заявил: – Если ты не убережешь Лану и заставишь меня нарушить данное мной слово… когда я выйду, ты проживешь не более получаса, Панкрат!
Из здания СИЗО Михеева выбегала, не оглядываясь. От всего услышанного ее бросило в жар. Стало так душно, словно она только что побывала в парной бане. Снова нечем было дышать. Она открывала широко рот и жадно ловила свежий после дождя воздух. Во рту внезапно почувствовала вкус влажной земли. Глянула вниз и заметила, как запачкала обувь. Ее будто снова обваляли в грязном болоте. Не могла ее мама так подло поступить с отцом! Не могла! Бедный папа! Ни разу за столько лет даже не заикнулся об измене жены! Свете не верилось. С другой стороны… она же тоже изменила своему жениху с Панкратом, особо не задумываясь. Так что, наверное, не ей судить мать, но… Что ж это получается? Родовая история повторяется?
— Света, тебе придется взяться за дело Акулова, – вывел ее из раздумий подошедший Панкрат.
— Что? Ты не можешь меня об этом просить!
— А вот прошу…
— Чтобы что? Чтобы вы вместе с ним и Северовым упивались властью в области?! Ради чего?!
— Красивая, ты просила меня не убивать Колесникова? Я это выполнил! Можешь же ты мне уступить…
— Если ты думаешь, что я не в курсе, что Игорю подбросили героина на несколько килограммов, и вдобавок опустили на зоне, то ты очень плохо меня знаешь!
