школе.
– Ты что-то хотела? Присаживайся, не стесняйся.
Я показываю ей на высокий стул, сама присаживаюсь. И чего она топчется на месте? Почему молчит? Не стоило ей писать.
– Ну так? – напоминаю о себе, когда Ло залипает на одной точке.
– Просто… Ты не отвечала на сообщения, на звонки. Я волновалась и…
– Давай без вранья, о’кей? – внезапно взрываюсь я. Точнее не внезапно, а осознанно. Слова звучат слишком лживо, наигранно, и заиканье не придает им реалистичности. Вряд ли бывшая одноклассница беспокоилась о моем здоровье. – Ты искала банк, который выдаст безвозвратный кредит? Тряпочку для нытья после первого клиента? Он изнасиловал, деньги не заплатил, настучал копам? Что из этого? – чеканю жестко, яростно впиваясь в девчонку взглядом.
– Ничего… – мотает головой, распахнув святые глаза.
– Тогда что ты от меня хочешь? Я дала тебе работу, дала возможность спасти жизнь твоему недотепе, остальное не мои проблемы, поняла?
– Я просто хотела узнать, как ты себя…
– Никак, ясно?
Черт! Как же мне это надоело! Как надоела эта фальшь, эта мнимая забота и заикание! Тебе плевать на меня, тебе нужна просто тряпка, чтобы впитать горестные слезы! Но мне они не нужны, ясно? Ты сама должна справляться со своими проблемами, а я со своими…
Черт!
На глазах выступают слезы. Черт! Черт! Черт! Я никогда не плачу перед малознакомыми людьми! Никто не должен видеть мою слабость. Даже Мел никогда не видела меня расстроенной, я не позволяла себе. На крайний случай закрывалась в комнате или в ванной и плакала вдоволь. Но не при этой Браун, которая сама нуждается в помощи. Я ей не окажу. Не хочу.
– Вы расстались?
Как она поняла? Как, черт возьми, прочитала мои мысли? Почему запомнила, что у меня кто-то есть? Ах да, двухярусная квартира, лимузин, я в меховой жилетке. Это произвело хорошее впечатление на тебя, да, Браун? Так вот, смотри, где я оказалась. И ты там окажешься, если влипнешь в подобную ситуацию.
– Мы не просто расстались, – всхлипываю, смахивая покатившуюся слезу. Чего таиться, все равно показала себя слабачкой.
Такой я позволяла себя видеть только трем людям: папе, Авроре, и ему. Уильяму. Сердце сжимается при его упоминании, перед глазами появляется его статный образ. Его глаза смотрят на меня осуждающе, его полные губы сжимаются, а его пальцы аккуратно гладят меня по щеке и вытирают покатившиеся влажные горошинки.
Если бы эта картина стала реальностью…
– Он меня кинул. Выбросил, как сломанную игрушку, – шмыгаю носом и дрожащим кулаком смахиваю капли слез.
– Почему?
– Я беременна, – выдаю я, наблюдая за мгновенно распахнувшимися глазами Ло. – После нашей встречи с тобой я уехала в круиз с Уильямом. Эти дни должны были стать лучшими в нашей жизни. Я любила его, понимаешь? До боли в сердце любила. – пытаюсь вдохнуть воздух полной грудью, но получаются судорожные рывки из-за слез. – Хотела обрадовать новостью, думала, заживем счастливо…
– А он?
– Я рассказала о своем положении на третий день нашего круиза. Он вроде был счастлив, улыбался, строил планы. Даже обещал жену бросить ради меня. Но, когда мы вернулись, Уильям привез меня в этот гадюшник и дал деньги.
– Как же твоя квартира? – спрашиваю слегка заторможено.
– Не знаю. Там наверняка живет другая подстилка. Он выкинул меня и просил забыть наши отношения, понимаешь?
Слезы снова не дают мне вымолвить и слово. Они текут по щекам, скатываются, падают на пол. Капают сквозь ладони, которыми я закрываю лицо от бывшей одноклассницы. Я и так пала ниже некуда, не сдержалась, расклеилась. Не хочу видеть жалость в ее глаза, ощущать надменность и насмешку. Карма, да?
Но вместо этого я ощущаю теплые руки на своих плечах, а к лицу приникает что-то мягкое и теплое. Ее плечо. Ло пахнет ванилью, спокойствием и умиротворением. Не знаю, почему именно Долорес Браун, которую я когда-то обижала в средней школе, сейчас крепко прижимает меня к себе и гладит по голове, как маленькую девочку.
Слезы не сразу высыхают на глазах. Проходит время, прежде чем я успокаиваюсь и отхожу от Ло.
– И ты… ну… убила его? – нерешительно спрашивает он..
– Нет, – шепчу я, вытирая слезы с щек. – Я не могу его убить. Столько раз пыталась сходить в клинику, столько раз записывалась на аборт, но все время отменяла запись. Не могу я.
– Что будешь делать?
– Не знаю. Должно в один прекрасный день получиться. Я избавлюсь от него.
– Послушай, – внезапно она поворачивает мое лицо к себе и вкрадчиво твердит: – Если ты родишь ребенка, ничего страшного не произойдет. Это же твоя плоть и кровь. Если после аборта пойдут осложнения, то никогда не сможешь завести семью. Деньги на содержание ребенка реально заработать…
– Ты серьезно? Где ты заработаешь больше бабок, чем в эскорте?
– Можешь подать на алименты. Все же Уильям отец ребенка.
Представляю, как я в суде буду вымаливать у этого негодяя крохи на содержание нашего малыша. Сами подумайте, бывшая эскортница и киллер судятся за алименты. Класс. Ло не знает все, что нас связывает с Уильямом и объяснять подобные мелочи не стоит. Но ее взгляд буквально кричит об уверенности и правоте. Она не отстанет, будет стоять на своем. Наверное.
– Тогда меня посадят на нары за проституцию. Он все выставит против меня, понимаешь? Я не нужна ему. Ни я, ни ребенок. В эскорт я больше не вернусь, да меня никто и не возьмет с пузом. Никому я не нужна…
– Давай вместе что-нибудь придумаем. Я попробую тебе помочь, ладно?
– Правда?
– Правда-правда.
Сама не верю, что Ло предлагает поддержку. Ее глаза светятся уверенностью и жизненными искрами. Никто не глядел на меня с такой тягой к жизни. Никто. А эта девчонка в состоянии вытянуть меня со дна и дать шанс на счастливую жизнь. Только…
– Почему ты помогаешь мне?
– Однажды ты спасла жизнь моему брату, а я спасу жизнь твоему ребенку.
Так просто? Наверное, в этом есть какой-то смысл. Если Ло не ревет в подушку от своей несчастной
