чертов придурок, — выдыхаю я и беру в рот еще один кубик льда.
Он хрустит под зубами, а я задаюсь вопросом, был ли этот тост за моего отца или за меня.
Толкаю стакан по гладкому столу, за которым почти никогда не сидел, если только ради того, чтобы выпить пару стаканов виски, и достаю сотовый.
Я чертовски хочу Джулс.
Она чиста и нежна, в ней так много того, что я хочу сохранить. Мне действительно не стоило к ней прикасаться. Мне дали больше, чем я заслуживаю.
Я больше не могу.
Экран загорается, когда я слышу, как ее слова эхом отдаются в моей голове. Она не должна была решать, когда все закончится. Только не так. Не из-за чего-то такого чертовски глупого.
Когда мы вместе, мы делаем друг друга счастливыми. Я устал жить такой жизнью, когда мне не за что бороться. Я хочу, чтобы она вернулась.
Вздрагиваю, когда телефон звонит в моей руке. Я бросаю его на стол, от вибрации он слегка двигается.
Я тру глаза, чувствуя, как меня охватывает жар от выпитого и начинает овладевать мной.
— Алло, — я произношу ровно, как мне кажется. Я почти уверен, что мне удалось произнести уверенно.
— Мейсон, нам нужно поговорить, — сразу узнаю голос Лиама.
Я кладу голову на руку и опираюсь локтем о стол, прежде чем потереть переносицу. Нам действительно нужно поговорить. Нам необходимо, черт возьми, серьезно поговорить о том, что я не могу со всем этим справиться.
Деньги потрачены.
Но я не могу продолжать двигаться вперед.
Мне нужно вернуть все отцу и разорвать все связи. Мне нужно его сдать.
Я выдыхаю, и чувствую спазм в желудке. Без его денег мы обанкротимся. Но я не могу больше находиться у него под каблуком.
— Нам нужны инвестиции твоего отца.
Я с грустью усмехаюсь, когда осознаю, что сказал Лиам.
— Нам их уже давали, — говорю я и, пошатываясь, иду к буфету, телефон на громкой связи, а я наливаю себе еще один стакан. Бутылка уже наполовину выпита. — Мы уже потратили их, — произношу я громко и отчетливо, поднося янтарную жидкость к губам.
На этот раз я вдыхаю сладкий аромат. Черт, пахнет так же хорошо, как и на вкус.
— Нам нужно больше. — Я делаю глоток, глядя на телефон. В то время, как Лиам продолжает. — Поместье в Верхнем Ист-Сайде у нас в кармане, и комитет одобрил планы сноса.
Я качаю головой и снова тру переносицу, ставя стакан на стол. Сделав шаг вперед, я начинаю жалеть, что выпил так много. Голова кружится, а тело горит.
— Нет, они не могли этого сделать.
— Я все уладил. Нам все одобрили, Мейсон.
Я слышу счастье в голосе Лиама. Даже гордость. Он хлопает в ладоши на другом конце телефона, его грубый смех наполняет комнату.
— Нам просто нужен последний чек от твоего отца.
— Нам от него ни хрена не нужно, — выдыхаю я и кладу оба локтя на стол.
— Что?
Лиам ждет ответа, а я уже и забыл, что мы говорим по телефону.
— Ты что, пьян? — спрашивает Лиам, едва скрывая гнев, и я не знаю почему.
— Нет, — поспешно отвечаю я, но знаю, что это не так.
— Что с тобой, черт возьми? — спрашивает он. — Что произошло между вами?
— Мы не будем ничего брать у моего отца.
Это все, что я могу сказать.
— Черт. Нам нужны эти средства к понедельнику, — голос Лиама тверд, но в нем слышится паника.
— Мы найдем кого-нибудь другого.
Я прищуриваюсь и стараюсь дышать ровно. И обрести решимость. Я отказываюсь быть обязанным такому человеку, как он. Отказываюсь играть по его правилам.
— К понедельнику? — он повышает голос, Лиам не может в это поверить. — Мейсон, мы не сможем. Мы проиграем сделку. Желающих много. Потребовался почти год, чтобы получить ее.
Лиам начинает нервно перечислять все причины, по которым мой план провалится. Как мы разоримся. Как все вокруг разрушится.
Хотя я уже знаю это и без него.
Я встаю, оставляя стакан на столе, а бутылку виски открытой, беру телефон и выхожу из столовой.
— Мне плевать, — я делаю глубокий вдох, прислушиваясь к тишине на другом конце провода. — Я не возьму у него больше ни цента.
Даже если это убьет меня.
Джулс
Здесь нечем дышать,
Ведь воздух перекрыт.
Невозможно ни утонуть, ни подняться ввысь.
Здесь нет справедливости.
Ничто не удержит, ничто не взволнует.
Ведь пустота рождает пустоту.
Свежий воздух наполняет мои легкие, пока я стою на железном балконе. Густые дубы не полностью защищают от городского шума. Я всегда любила цвета осени. Редеющая густо-зеленая листва, меняющая свой цвет на ярко-красный и оранжевый.
Скоро листья опадут и превратятся в тлен, а весной природа возродится вновь.
Закутавшись в кашемировый плед и потягивая горячий чай из тонкой фарфоровой чашки, я наслаждаюсь бледно-зеленой красотой, которую так люблю. Но не сегодня.
Несправедливо, что природа может восстанавливаться. Это неправильно, что жизнь продолжается после смерти… только для тех, кто этого заслуживает.
Я делаю глубокий вдох, в попытке успокоиться, а затем откручиваю крышку фляжки и наливаю немного настойки в чай. Из меня вырывается тихий смешок, когда жидкость смешивается с теплым чаем. Настойка, ага. Правильнее сказать, водка.
Раньше, чтобы унять боль, я использовала настойку и этого было достаточно.
Но глотки превратились в бутылки, так как я хотела почувствовать онемение.
И сегодня один из таких дней.
Если я смогу просто встать с постели и успокоиться, то можно считать, что день удался. Эти слова я повторяла себе снова и снова, когда умер Джейс. Иногда так и было. Это можно сравнить
