— Что?
— Я говорю, что столы у нас рядом! Ты чего? Уже спишь? Сколько в твоем Нью-Йорке времени? А еще на ресепшене такая красавица сидит! Мммм… Ты меня слышишь вообще? — обратился он к Саше, который прекрасно все слышал, но с таким наслаждением откинулся на кресло и впитывал в себя сейчас все, что происходит вокруг: тихие разговоры, родной смех, подколы Ромыча, строгий взгляд отца, легкие поглаживания мамы по голове, как в детстве, — Маша ее зовут, рыженькая, с веснушками такая… Номерок ее не дам, даже не надейся, — вот и очередной подкол Ромы.
— Рома, — строго сказал отец Саши, Николай Алексеевич, — Не трогай ты Машу. Хорошая девочка! Вот кабель то, а?
— Дядь Коль, а лучше бы, чтобы к ней ваш зам к ней подкатил? Он вон какими глазами на нее смотрит, на мою ведьмочку. Ну на фиг. Так что и не смотрите на меня так, — заявил Рома, который почти всю свою жизнь воспринимал отца Саши как собственного, а Николай Алексеевич был как отец для Ромы.
— Эх, — отмахнулся Николай Алексеевич.
За всей этой суматохой и поеданием самого вкусного “Наполеона”, по версии Саши, телефон с незнакомым номером уже дважды вибрировал у него в кармане.
— Алле, — ответил на звонок Саша, извиняясь и выходя из-за стола.
— Привет, — ответил до боли знакомый голос.
— Привет.
— Узнал?
— Инна.
— Верно. Еще помнишь как зовут…
— Я и не забывал. Как ты узнала, что я вернулся?
— У меня свои источники. Ты не рад?
Саша оставил этот вопрос без ответа; он вышел во двор, где летним вечером уже верещали задорно сверчки. Оказалось, вся та боль, которую Саша прятал внутри, которую он пытался замаскировать, которую он глушил за занятиями боксом, всплыла вновь. Эта девушка, хотя сейчас это уже маленькая женщина, будто дергала за невидимые веревочки, то отталкивая, то приближая его.
— Давай встретимся? Я соскучилась.
— Инн, я… не уверен, что это мне нужно, — признался Саша, хотя его душа действительно уже летела по первому зову к ней.
— Одна встреча, Саш.
— Хорошо.
— Давай завтра, в семь часов? В нашей кафе?
“В нашем кафе…” Саше будто еще раз резанули по сердцу, когда он вспомнил то невзрачное место, где они часто назначали там встречи. Ее любимые профитроли с кофе и его любимые блинчики с творогом и двойной эспрессо. Маленький букет розовых тюльпанов, таких любимых Инной. И ее улыбка, ее слегка сладковатые духи и маленькие наманикюренные пальчики, которые так и хочется нежно целовать. Вот только сейчас он не может попасть в ту же ловушку…
Некоторое время спустя…
— Саша, меня сегодня вечером не жди, я встречаюсь с подругой, — крикнула Инна, выходя и захлопывая за собой дверь.
— Я понял, — уже в никуда ответил Саша.
Он уже больше года работал у отца в компании, сначала специалистом в отделе логистики, вникая и изучая все тонкости работы, потом руководителем всего отвела, практически замещая генерального директора, коим является его отец. Фактически перенимая его дела и входя в должность, потому что отец изъявил желание через некоторое время отдать полное управление компании в руки своего младшего сына, а сам уйти на заслуженный отдых.
Последние несколько месяцев Саша был ответственен за европейское направление. Это действительно большая ответственность и большие надежды, которые были возложены на него со стороны отца. И нельзя было его подвести, поэтому практически все свободное время и все силы Саша тратил на свою работу, которая ему сейчас действительно нравилась. Любовь к Инне, которую Саша пытался в себе искоренить, никуда не делась. Не помогли ни годы жизни в другой стране, ни тысячные разговоры с мамой, которая умоляла его не связываться с ней, ни очередные промывки мозгов его друга, который много интересного о ней раскопал, пока Саша был за границей, ни строгие приказы отца — ничего его не удержало от того, чтобы дать второй шанс их отношениям. Только на этот раз, Саша действительно пытался строить отношения. Не было никаких наркотиков, никаких лишних развлечений в клубе, которые, как оказалось, Саша не любил. Инна так и осталась жить в его сердце, сколько бы боли она не принесла.
— Сань, можно с тобой поговорить? — начал Рома, когда они вместе вышли на обеденный перерыв.
Нельзя сказать, что их дружба опять испортилась, просто они предпочитали не обсуждать такую скользкую тему как Сашины отношения с Инной. Если имя Инны в их разговорах не поднимается, значит они вполне могут позволить себе мирно и дружно общаться, но стоит хоть раз Роме сказать ее имя, как Саша превращался в настоящего зверя, защищающего свою территорию.
— Судя по интонации, ты опять ЕЕ будешь обсуждать? — недовольно спросил Саша.
— Сань, прошу тебя. Последний раз. Это очень важно.
— Хорошо. Но если я хоть слово плохое услышу в ее адрес — церемониться не буду.
— Договорились.
Они вошли в небольшой ресторан недалеко от офиса и заняли самый дальний столик, чтобы не привлекать внимания и чтобы их разговор не коснулся любопытных ушей, так подумал Рома.
— Сань, — тяжело начал Рома, — разговор будет не из приятных, даже для меня, зная как я отношусь к твоей… Инне. Но молчать я не могу.
Не самое лучшее начало для дружеского разговора.
— Ты знаешь, где ОНА пропадает вечерами?
— Знаю. Встречается с Лесей. Это ее подруга. Ты за этим меня позвал? — холодно спросил Саша.
— Не совсем, Сань. Эта Леся — эскортница. Ее пару раз видели в обществе людей, с которыми лучше не светиться. Тебе фамилия Загорский о чем-нибудь говорит?
— Допустим. И как вообще это связано с Инной?
— А то, что и Инна была замечена в том же обществе, что и ее драгоценная подружка. То, что пока тебя не было, она развлекалась на полную катушку, грея свою задницу в постели у того же Загорского, ты уже и так знаешь, хоть и не веришь в это.
— Багров, — Саша обратился к Роме по фамилии, что происходило очень редко, — я в последний раз говорю, что ты хочешь мне сказать? Очередную чушь, что Инна спит с кем-то еще? Еще помимо меня она трахается с Загорским? Или с кем там? Кого ты нашел?
— Ярский, бл*ть, тебе какие еще доказательства нужны, что Инна твоя шлюха последняя. Она не то что с Загорским трахается, она еще для пары мужиков свои прелести подставляет.
— С чего ты взял? Потому что подружка у нее такая? Откуда такая информация?
— Я ее видел, Ольшанский в своем клубе, да много кто. Уже все знают. Один ты у нас слепой и ничего не видишь. Только веришь своей шлюхе.
— Прекрати. Еще раз ее так назовешь и я тебя уделяю на глазах у всех. Здесь.
— Я тебе докажу. Увидишь все. Собственными глазами. Как и хотел. Тогда сам первый ее шлюхой и назов…
Рома не успел договорить, как сильный Сашин кулак врезался в челюсть, издав своеобразный звук и окрашивая скатерть каплями крови из разбитой губы. Стул, на котором он сидел опрокинулся вместе с Ромой, который больно ударился затылком об пол. Довольно резко Саша подскочил к нему, чтобы силой сжать горло до сдавленных хрипов и сильнее вжать в пол.
— Я предупреждал, что еще раз….
— Дурак ты Ярский. Понимаю, что любишь. Но когда ты раскроешь на нее глаза, будет больнее, чем когда-либо. Вот только ты обязательно их откроешь. Я об этом позабочусь, — хрипло ответил Рома.
— Следи за своими бабами, понял меня? — зло отшвырнув Рому выплюнул Саша.
— Я, по крайней мере, знаю кто у меня в постеле, а ты идиот! Ничего не замечаешь, когда очевидней уже некуда.
Рома вышел из ресторана, снимая пиджак, на котором были его капли крови. Он не обернулся и не увидел, как чашка из-под выпитого Сашей кофе полетела в стену, разбиваясь на осколки. Такие же острые и неровные, такие же, как и его любовь к Инне. Официант без спроса подошел, чтобы убрать эту разбитую и ни в чем не повинную чашку, и выкинуть белые осколки в мусорку, позабыв об этом неприятном инциденте. Было бы так и в жизни, чтобы осколки разбитой души можно было бы просто выбросить и забыть о них, купив новую.
