Перевернувшись на живот, утыкаюсь головой в подушку и снова кричу, на этот раз как можно громче. Я ненавижу, когда меня игнорируют. Это меня больше всего раздражает, и именно так Мэтт поступил бы в тот момент, когда я задала бы вопрос, на который он не захотел бы отвечать.
ГЛАВА 28
РАЯТ
Я никогда по-настоящему не заботился о людях, поэтому тот факт, что я нахожусь в одиночной камере, она же административная изоляция, уже пять дней, меня не очень беспокоит. Но что беспокоит, так это то, что я вдали от Блейк.
Я не могу лгать даже самому себе. Я привык быть рядом с ней все время. И секс, блядь, я жажду ее запаха, ее прикосновений и ее сладкого, блядь, тела.
Я нахожусь в бетонном блоке шесть на девять футов без окон двадцать три часа в сутки. У меня даже нет решетки на двери. Она стальная, со щелью, через которую мне выдают еду. Это единственный раз в моей жизни, когда я жалею, что я не из тех, кому нужно много спать, чтобы мог хотя бы проспать всю ночь. Но нет, я почти всю ночь на ногах.
Однажды мне сказали, что когда мужчины оказываются в таких ситуациях, как я, они пишут романы в своей голове. Или решают математические задачи, или поют песни, чтобы занять себя и скоротать время. У тех, кого держат здесь долгое время, могут начаться галлюцинации.
Я? Я провожу каждую секунду каждого дня, вспоминая свои выходные в хижине с Блейк.
— Смит!
Я сижу и смотрю, как открывается дверь. Входит охранник, которого я знаю по имени Генри. С его кулаков свисают кандалы.
— Пора в душ, — он ухмыляется мне.
БЛЕЙКЛИ
Я лежу в кровати, что, похоже, делаю постоянно. Если не на занятиях, то именно здесь я и нахожусь, смотря телевизор в одиночестве. Ганнер и Сара сегодня на вечеринке в доме Лордов. Она пригласила меня, но я сказала ей «нет, спасибо». Я лучше напьюсь в одиночестве в своей постели, одетая только в футболку. Вместо того чтобы сейчас наряжаться и притворяться, что мне нравятся люди.
Раят заставил меня возненавидеть весь мир. Прошло уже шесть дней с тех пор, как он уехал. И до сих пор ни одного гребаного контакта.
Но как бы то ни было, я говорю себе, что с этим покончено. В конце концов, я начну в это верить.
Слышу звук, доносящийся с другой стороны двери моей спальни, и выключаю телевизор.
— Сара? — зову я.
Быстрый взгляд на мобильник показывает, что еще нет и полуночи. Не может быть, чтобы они вернулись. Пожав плечами, я снова включаю звук, когда дверь открывается.
Я смотрю в изумрудные глаза, которые не видела почти неделю. Там стоит Раят, одетый в ту же одежду, в которой он был, когда я видела его в последний раз. У него порез над глазом, покрытый засохшей кровью. Нижняя губа треснута, а костяшки пальцев разбиты.
Мои глаза сужаются, когда мое сердце начинает бешено колотиться. Я ненавижу то, что меня волнует, как он выглядит. Тот факт, что он был в драке, вызывает у меня желание задать миллион вопросов, но я знаю, что он не ответит ни на один из них.
Войдя в мою комнату, он закрывает за собой дверь.
— Я приму душ, — объявляет он и заходит в мою ванную.
— Что за?.. — замолкаю и вскакиваю с кровати, врываясь в ванную.
Он наклоняется к душу и включает воду.
— Убирайся к черту из моей квартиры, — приказываю я.
Вместо того чтобы сделать то, что я сказала, Раят тянется вверх и снимает свою футболку, обнажая грудь. Мой взгляд падает на синяк над его ребрами. Похоже на гребаный ботинок. Господи, что он, блядь, делал?
Повернувшись ко мне спиной, он расстегивает джинсы и стягивает их с ног вместе с боксерами. У него еще больше синяков на ногах и спине. Я нервно сглатываю и собираюсь шагнуть к нему, но он снова открывает дверь в душ и заходит внутрь.
Зайдя под струю, он упирается руками в стену и опускает голову. Я смотрю, как втягивается его живот, когда он глубоко дышит, и ребра становятся более заметными. Он выглядит так, будто ему больно.
Решившись, зная, что потом, вероятно, пожалею об этом, я снимаю рубашку и нижнее белье и делаю шаг внутрь.
Я кладу руки ему на спину, и он напрягается от моего прикосновения.
— Ты в порядке? — тихо спрашиваю я, зная, что это глупый вопрос, но мне нужно, чтобы он заверил меня, что он в порядке.
Вместо этого он поворачивается ко мне лицом и натыкается на меня. Я ловлю его, но его колени подгибаются, и у меня не хватает сил удержать его. Я падаю вместе с ним на пол душевой, а он прислоняется головой к стене и закрывает глаза.
— Я так устал, — бормочет он.
Вода из душевой лейки бьет на нас, заставляя меня быстро моргать.
— Что с тобой случилось? — спрашиваю я, убирая мокрые волосы с лица и убирая голову в сторону, чтобы не оказаться прямо под водой.
Его голова падает вправо, и он открывает свои тяжелые глаза, встречаясь с моими.
— Пустяки. Мне просто нужно поспать.
Я скрежещу зубами от его лжи. Из него явно выбили все дерьмо. Его не было почти неделю. Он хоть немного поспал?
— Раят?..
— Я в порядке, Блейк, — он похлопывает меня по бедру. — Я просто хочу помыться и лечь спать.
Сделав глубокий вдох, я киваю.
— Хорошо.
ГЛАВА 29
РАЯТ
Что-то твердое ударяет меня в спину, выбивая из меня дух. Меня толкают на колени, и я прижимаюсь лицом к мокрому полу душа. Повернув голову в сторону, я смотрю в мертвые карие глаза. Татуировка китайской звезды на его лице.
Эрик Бейтс.
Попался!
Я убил этого ублюдка! Мне потребовалось несколько дней в одиночной камере, но мне нужен был только один выстрел, и я его сделал. Я не дурак. Кто-то все подстроил и сделал так, чтобы я оказался здесь в одно время с ним. У меня даже не было возможности раздеться. Как только я увидел его, воспользовался возможностью.
Меня рывком поднимают на ноги и тащат из душа по коридору обратно в мою камеру. Кандалы на моей талии расстегнуты, но руки в наручниках оставлены передо мной. Дверь открывают, и меня заталкивают в нее. Дверь захлопывается за мной и запирается. Подняв глаза, я вижу, что на моей кровати сидит человек, которого я не узнаю.
Вскинув бровь, я спрашиваю:
— С каких это пор в одиночной камере назначают соседей по комнате?
Он лезет под подушку и достает короткий нож, которого там раньше не было.
— Удивительно, что они позволяют нам делать, когда им нужно, чтобы мы о чем-то позаботились.
Я не упускаю тот факт, что охранники бросили меня сюда все еще в наручниках. Это подстава. Такая же, как та, в которой я убил ублюдка!
— Кто тебя послал? — спрашиваю я. Это был не Грегори. Я сделал то, на что подписался. Если бы он выдал меня, его бы уволили.
Мужчина ухмыляется, демонстрируя свои уродливые коричневые зубы. Он уже давно в тюрьме. Вероятно, пожизненный срок.
— Скажем так, друг хочет, чтобы я послал тебе сообщение.
— Друг?
Он встает, и я делаю шаг назад, но мне некуда идти в этой бетонной коробке.
— Я не знаю, что ты сделал, но он хочет, чтобы ты страдал.
Гребаный Мэтт! Это должен быть он. Я избил его и оставил в нашей камере. Очевидно, он завел друзей, пока я сидел здесь один. Хорошо для него. Уголки моих губ приподнимаются в ухмылке, когда я признаюсь:
— Я трахнул его девушку.
Он тихонько хихикает.
— Этого достаточно, — поднимая нож, он смотрит на него. Почти уверен, что, если он порежет меня им, мне потом понадобится прививка от столбняка, потому что он обесцвечен. Я определенно не первый, на ком он будет применен. — Киска того стоила? — Его глаза встречаются с моими.
— Еще бы!
Он набрасывается на меня, впечатывая меня спиной в стальную дверь. Он опускает нож в мою сторону, и мне удается увернуться, но его другая рука наносит удар по моим ребрам, от которого у меня перехватывает дыхание. Он отступает от меня на шаг, и я сгибаюсь пополам.
— Похоже, мне стоит попробовать, — он смеется, пока я кашляю. — Он предложил мне кусочек, как только я закончу с тобой. — Я смотрю на него. — Брюнетка? Голубые глаза? Я не запомнил ее имя. Да это и не важно. Она будет моей сучкой…
