— Я не съедобна.
— Судя по вкусу твоей сладкой маленькой киски, ты определенно съедобна.
Тепло поднимается к моей шее и ушам, и мне требуется все, чтобы продолжать смотреть в его сверкающие глаза. Ублюдок наслаждается этим. Возможно, даже слишком.
— Я удивлена, что тебя еще не убили из-за того, как ты меня бесишь. — Я хриплю.
Он целует меня в макушку.
— Это потому, что я умею драться.
— Мы можем идти? — Я начинаю отходить от него, и он удивленно отпускает меня.
Я ускоряю шаг по тропинке, и он догоняет меня, маска у него на шее. Он поднимает с земли биту и закидывает ее на плечо.
Мое сердце сжимается, когда я различаю пятна крови на дереве.
— Ты не знаешь, с теми, кого ты ранил, все в порядке?
— Должны быть.
— Значит ли это, что они не могут быть в порядке?
— Возможно.
— И... ты не собираешься ничего делать, чтобы убедиться в этом?
— Почему я должен? Джереми и охранники Николая позаботятся об этом.
— Тебе... действительно все равно, если ты ранишь кого-то смертельно?
— Опять же, почему? Они добровольно подписались на это.
— А если бы это была я, которою ты отправил в полет своей битой?
— Я этого не делал.
— А если бы ты это сделал?
Он наклоняет голову в сторону, внезапная тупость делает его глаза приглушенными.
— Ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос?
Мысль о том, что он не имеет для меня абсолютно никакого значения, заставляет мою кровь холодеть, но в то же время, будет лучше, если я этого не сделаю, верно? Я просто буду ненавидеть его еще больше, а мне определенно нужно углубить эти чувства.
Поэтому я киваю.
— Я бы не ударил тебя в первую очередь, потому что я бы узнал тебя.
— А что, если ты сделал это случайно? В середине твоего приступа насилия?
— Применение насилия не означает потерю головы, так что я бы все равно тебя узнал.
— А если бы кто-то из твоих друзей ударил меня?
— Я бы использовал свой статус студента-медика и выхаживал бы тебя. Правда, сразу после этого все могло бы обернуться извращением, как в дешевом порно.
— Неужели все должно вращаться вокруг секса с тобой?
— Хм. Хороший вопрос. — Он наклоняет голову в мою сторону. — Я думаю, что это так, только когда дело касается тебя.
— Потому что ты хочешь моей девственности?
— Это есть, но это не единственная причина.
— А что тогда?
— Ты еще не готова к этому.
Его тон говорит о том, что он покончил с этой темой и, вероятно, будет игнорировать любые дальнейшие вопросы.
Но мне нужно, чтобы он продолжал говорить.
Мы так близко к финишу, и у меня все еще есть шанс победить.
— Ты больше не собираешься охотиться? — Спрашиваю я.
— Ты отвлекла меня. Как ты собираешься взять на себя ответственность за мой проигрыш?
— Я не просила тебя бросать всех остальных и следовать за мной.
— Я не мог просто так отпустить маленького бродячего кролика на свободу. Кроме того, желание пропало.
— Желание?
— То, что мне нужно насытить с помощью какого-то стимула. Обычно я охочусь на тебя, но сегодня... ты была достаточно удивлена. Это интересно или как?
Нет, это прямо ужасает. Я не хочу быть его навязчивой идеей или катализатором его безумия.
Просто не хочу.
Мои пальцы дрожат, и я потираю ладонью бок своих шорт.
— Что я говорил об этой привычке?
Я останавливаюсь и я опускаю руки по бокам. Наступила ночь, и темнота заявляет свои права, навевая на лес гнусную энергию. При других обстоятельствах это было бы мечтательное свидание.
Однако с Киллианом это похоже на эпизод сериала «Ганнибал». Всегда есть пятидесятипроцентная вероятность, что он набросится на меня и убьет.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты тиран?
— Ты первая.
— Видимо, они не видят тебя с этой стороны.
— Этой стороны?
— Контролирующую, деспотичную сторону.
— Видят. Просто с ними это более тонко. С тобой мне не нужно прилагать таких усилий.
— Потому что я легкая добыча?
— Потому что ты уже знакома со мной. Было бы пустой тратой времени и энергии пытаться одурачить тебя.
Смысл его слов поражает меня. Ему не нужно прятаться в моем присутствии.
Я не знаю, смеяться мне или плакать. Быть особенной для психопата — это худшее положение, в котором я могла бы оказаться.
И все же моя грудь вздымается при мысли, что ему не нужно прятаться передо мной.
Я могу быть уверена, что всегда буду видеть его чистую версию. Какой бы извращенной или бесплодной она ни была, она всегда будет правдивой.
Даже когда на нем была неоново-красная маска, он оставался на виду, ни разу не попытавшись спрятаться.
— Должна ли я праздновать тот факт, что я единственная, кого ты не считаешь нужным обманывать?
— Если только твой праздник закончится тем, что я окажусь у тебя между ног, то непременно.
— Чертов урод.
— Разве я не говорил, что твои ругательства меня заводят? Возможно, тебе стоит немного сбавить тон, если ты не настроена на второй раунд.
— Есть ли что-нибудь, что тебя не возбуждает?
— То, что ты врешь и придумываешь психологический мусор, чтобы отрицать то, что у нас есть, точно не возбуждает. На самом деле, это бесит меня до усрачки.
Порыв ветра заставляет волосы на моем затылке встать дыбом. Эта его темная версия заставляет меня бояться так, как я никогда не чувствовала раньше.
И да, я полностью солгала. Темная, нездоровая сторона Киллиана пугает меня до смерти.
И все же мне удается сказать:
— У нас ничего нет. У нас нет отношений.
Он поднимает плечо.
— Отношения это или нет, для меня не имеет никакого значения. Этот ярлык не имеет никакого значения.
— Тогда что имеет?
— Тот факт, что ты моя.
— Я не... — Слово замирает у меня в горле, когда он внезапно преграждает мне путь, его глаза сверкают ядовитым намерением.
Он медленно качает головой.
— Не заканчивай это, если только ты не в настроении разозлить меня.
Я сглатываю слюну, которая собралась у меня во рту, но мой подбородок остается высоко поднятым.
— Ты не можешь заставить меня стать твоей.
— Наблюдай.
— Я буду бороться на каждом шагу.
— Во что бы то ни стало. Это сделает конечный результат слаще.
— Я тебя ненавижу.
— Позволь мне найти, на что я способен. — Он делает вид, что изучает свое окружение.
Я проталкиваюсь мимо него и некоторое время топаю, прежде чем заставить себя сохранять спокойствие и идти нормально.
Киллиан, мать его, Карсон догоняет меня, конечно, и непринужденно спрашивает:
— Почему ты торопишься? Разве ты не должна наслаждаться нашим вторым свиданием?
— Второе что?
— Свидание. Его можно считать третьим, но у меня такое чувство, что ты не считаешь свиданием ту первую встречу на утесе.
— Ни хрена подобного.
— Значит, озеро светлячков — наше первое свидание, а это — второе.
— Свидание проходят в ресторане или веселом месте, где я не буду чувствовать себя на грани каждую секунду.
— Разве не на такие свидания ходят скучные пары, которым приходится симулировать оргазм друг для друга? Кроме того, тебе было весело оба раза. Не пытайся отрицать это.
— О да, быть все время под угрозой — это так весело.
— Мне бы не пришлось угрожать тебе, если бы ты не вела себя так, так что, может быть, это ты мешаешь себе получать удовольствие.
— Я не могу в это поверить. Так это теперь моя вина?
— Я этого не говорил. — Он усмехается. — Ты сказала.
Наглость этого ублюдка просто запредельная. Как раз когда я думаю о том, какое оскорбление лучше придумать, мы достигаем поляны. Открывается вид на обширный участок земли, покрытый травой, а вдалеке возвышается небольшое здание.
Здание службы безопасности, если мы доберемся до него, то победим.
Киллиан не кажется сосредоточенным на этом, и я подавляю чувство отчаяния, пока мы продолжаем идти в ровном темпе.
