выходит из легких у нас обоих, потому что моя девочка тут же замолкает и смотрит глазами с каплями слез, которые норовят скатиться по ее щекам.
Охранник выходит, и она с Катей на руках тут же подходит ко мне, попав в мои руки, которыми я обнимаю их обеих.
– Наконец-то. Боже… Как же я переживала за тебя, – выдыхает свои слова, покрытые страхом. – Я так переживала за тебя, Стас.
Целую ее в макушку, вдыхая родной аромат. Опускаю взгляд и смотрю на малышку, которая, не отрывая своих больших глаз за моими часами на руке.
Тянет ладошки и что-то там лепечет.
Ловлю ее маленькую ладошку и целую пухлые пальчики, которыми она тут же пытается меня поцарапать.
Снова возвращаюсь к Алисе, которая от увиденного кажется еще пуще прежнего плачет.
– Ну все, все, акуленок. Ты им свои зубки тоже показала, молодец, – хлюпая носом смеется и поднимает голову.
Красные от слез глаза смотрят с тревогой и любовью, благодарностью и нежностью.
– Я здесь милая, видишь?
– Вижу и очень рада, что ты пришел.
– Больше не отпущу вас.
– Я бы попросила о том же. Никогда не отпускай.
Прижимаюсь к ее мягким губам и целую. Долго, напористо, жадно. Пока Катя не вмешивается и не начинает плакать.
– Давай я возьму ее не руки, у тебя же спина.
– Спасибо, я и правда устала. Еще нервы за эти дни расшатала.
– Доктор Стас к твоим услугам, – держу Катю, и одной рукой провожаю Алису на выход.
Садимся в машину. Косте даю отмашку чтобы уезжал. Да и вообще я теперь немного беден в какой-то степени. Кстати, об этом я не думал пока что. все что было я вложил в ресторан. На счетах не так много осталось. За клинику Ани благо заплатил заранее, уже радует.
– О чем задумался? – с заднего сидения меня обнимают ласковые руки Алисы, которая улыбается, смотря в зеркало заднего вида.
– О том, что у меня ни гроша не осталось, – начинаю тихо смеяться, потому что дочка уснула и наблюдаю за реакцией Алисы.
– Так и быть, поживешь на мои деньги, а потом отправлю на работу, – со смехом отвечает, но потом становится грустной и задумчивой. – Все так плохо?
– Почему плохо? Вы со мной, остальное меня вообще не волнует. Точнее волнует, но я прорвусь, если рядом будешь.
– Обещаю, – целует и до самого дома едет, не выпуская меня из объятий.
Приезжаем не торопясь. Сразу решил ехать именно сюда. Больше ни к чему тот снятый на время. А вещи привезу вечером, потому что сейчас мне нужно ехать за мамой.
Алиса стала расхаживать по комнатам, как и я впервые оказавшийся в этих стенах спустя год. Улыбка не сходила с ее лица, чему я радовался тоже.
– Нужно бы порядок навести тут. Пыли много.
– Дом распоряжении его хозяйки.
– Стас, а ты уверен, что мы можем его себе позволить? Прости что спрашиваю, но я переживаю.
– Вот и не думай об этом, – приобнимаю за плечи, целуя в кончик носа. – Я же сказала, что все будет хорошо.
– Нет, сейчас впервые.
– Тогда повторюсь, все будет у нас хорошо.
– Ладно. Ты куда-то собираешься?
– Да, мне нужно забрать маму из больницы.
– Оу, ее уже выписывают?
– Да. Сказали, что она может долечиваться дома. Правда я переживаю.
– Знаешь, что-то мне показалось в последнюю встречу, что она настроена быть в жизни своей внучки.
– Надеюсь, что так. Сейчас хочу привезти ее на квартиру. И если согласится, то мы пройдем первую ступень.
– У тебя все получится и передавай от меня привет. А еще я бы могла приготовить нам завтра ужин и пригласить ее.
– Отличная идея.
– Спасибо, что пришел за нами, – обхватывает меня так крепко. Дышит глубоко.
– Иначе я бы и не смог.
– Ступай, – чмокает в губы и улыбаясь провожает до двери.
Встретил маму, почти на пороге клиники. Она была обеспокоена и сразу же кинулась обнимать.
– Я волновалась Стас, ты не отвечал мне. В чем дело?
– Мам, обсудим все в машине.
Взял ее вещи и пошел, придерживая ее к машине.
– Зачем купил новые куртку и сапоги? Нужно было заехать домой за вещами, – начала она, оказавшись в машине.
Стараясь выбирать тон, решил провести этот важный разговор сразу же на месте. Потому что иначе мы пойдем с ней отныне разными дорогами.
– По поводу дома я и хотел с тобой поговорить.
Она тут же немного напряглась, но продолжила смотреть прямо в глаза.
– Слушаю.
– Мое условие, если ты хочешь оставаться в моей жизни и жизни своей внучки – это переезд на мою квартиру. Я понимаю, – перебиваю ее попытку что-то мне ответить, – что это дом твоих родителей и многолетней историей твоей семьи. Но мама, там жизни нет. Она остановилась в тот день и пора с этим кончать. Я не шучу и говорю совершенно серьезно. Ты моя мама, но смотреть как ты намеренно себя топишь, загоняя в угол не хочу. Много лет я пытаюсь тебя вытянуть из этого болота. Я не обвиняю тебя в том, что на годы я остался для тебя невидимкой. Тебя поглотила боль потери сына. Быть может, я где-то тебя понимаю, потому что сам стал вдруг отцом и уже не представляю жизни без нее. Но с этим нужно что-то делать, мам.
Пока я говорил она плакала и улыбалась. Благодарна, сожалея о чем-то своем, но я видел какой-то луч надежды в этом всем.
– Прости меня сынок. Прости, что я так сильно ушла в это горе и потеряла тебя. Эта боль она так сильно затягивает, что ты не можешь даже дышать, пока она не позволит. И мне так жаль, что ты остался в стороне. без моей любви и поддержки. Мне так стыдно и так… мне так горько от того, что я натворила. Если ты сможешь, то прости меня.
– Я, твой сын. Я не могу не любить тебя, не простить. Я просто хочу, чтобы ты жила дальше. Хочу, чтобы ты была рядом с Катей. Помогала Алисе советами, или просто… Черт, да просто будь бабушкой для внучки и все. Никто не против, поверь. Мы все за тебя. Но только в том случае, если ты сама готова идти вперед. Больше тебя тянуть насильно я не стану. У меня сейчас очень много дел впереди. Семья и забота о них. Решать тебе, оставаться в числе этих людей или нет.
– Если бы ты выслушал меня сразу, то услышал бы
