них коленом.
А в принципе, это же Петя, что плохого от него можно ждать? Он даже не обидчивый. Хотя… спокойно может оставить меня возбужденной, с мокрыми трусами одну. Сглатываю, когда понимаю, что на этом он не останавливается. Зажмуриваю глаза, упираясь лбом в собственные сведенные руки, когда ощущаю, как Соболев опустился на корточки и стал гладить мои ноги. Медленно вырисовывает пальцами круги по коже, поднимается вверх и целует внутреннюю кожу бедра. Машинально сжимаю ноги, но Соболев — не дает. Черт возьми, это какая-то пытка. Кажется, я достигла такого момента, когда я согласна тупо попросить меня трахнуть. Однако, стойкая Василиса, к счастью, еще жива. Вместо мольбы, выжимаю из себя:
— Не ожидала, что ты такой гад.
— Да ладно? — наигранно удивляется Петя, выпрямляясь во весь рост. — Уверена, что гад? — прижимается ко мне сзади. Ну сам же возбужден, скотина.
— Абсо…, — и замолкаю, когда его рука проникает в мои трусы.
Из меня вырывается хриплый полустон, когда его пальцы проходятся по складкам. Вроде должно быть стыдно за то, что я настолько готовая, а вот ни фига. Когда большой палец скользнул внутрь, я уже не сдерживаясь всхлипнула. Еще немного и я позорно буду насаживаться на его палец. Дожила. Черт, терпеть это становится труднее.
— Я не хочу так, — почти прохныкала я, в ответ на его виртуозные движения пальцев в моих трусах. — Тебя хочу. И не сзади, — вполне серьезно произношу я, при этом пытаясь сжать бедра.
— А я и не собирался так, — игриво шепчет мне на ухо и резко убирает руку.
И все-таки сегодня его надо казнить! Если бы не ослабленные ноги, я бы точно взбрыкнула, но, кажется, я погорячилась, потому что через мгновение Соболев подхватил меня на руки, а затем уложил на кровать. Вот сейчас я готова кричать от радости, когда понимаю, что этот гад меня не бросает на полпути, а хватается за ремень своих джинсов.
Разнеженная, расслабленная, мало что соображающая, я зачем-то приподнимаюсь на локтях и с любопытством наблюдаю за тем, как Петя избавляется от остатков одежды. И все-таки он непозволительно хорош для своих лет.
— Нравлюсь? — улыбнувшись, произносит он, хватаясь за резинку моих трусов.
— Ну разве что, чуть-чуть.
— Точно не чуть-чуть, выжимать можно, белочка, — довольно протянул Петя, избавив меня от промокшего кружева.
— А у тебя дрова рубить стояком можно.
— Тебе бы только покалечить меня, зараза, — усмехаясь, произносит он.
Припечатывает меня к кровати, грубо целуя в губы. Правда, мы оба знаем, что грубость эта — напускная. Наконец, закидывает мои ноги к себе на спину, а я обвиваю руками его шею. И как только он подается бедрами вперед, мы оба стонем в голос.
— Ох-ох-ох, — улыбаясь, произношу я.
— Зараза, — усмехается, целуя меня. Намеренно прикусывает губу. Больно, между прочим.
— Сам такой, — шепчу я, когда он начинает двигаться во мне.
С непривычки мышцы тянут и, кажется, даже немного больно. Но это быстро проходит. Уже скоро я подстраиваюсь под Петины толчки. Оплетаю крепче его торс ногами и уже совершенно не важно ни что он обо мне подумает, ни как я выгляжу, ни как стону. В какой-то момент контролировать свое тело становится просто невозможно.
С каждым его толчком я как сумасшедшая глотаю порциями воздух, впиваясь ногтями в его плечи и чувствую себя такой… такой. Ммм… Стону в голос, сжав пальцы на ногах. Оргазм настолько яркий, что, кажется, у меня перед глазами полетели искры. Соболев финишировал почти следом. Уткнулся в мою шею, продолжая оставаться во мне. И так хорошо сейчас, несмотря на то, что я уже поймала отходняк. Петя аккуратно скатывается с меня с улыбкой на губах. Вот уже чего не ожидала, так это того, что этот шут гороховый произнесет голосом Саната Клауса.
— Хо-хо-хо, мери кристмас.
— Дурак, — легонько ударяю кулаком ему в грудь, на что он тянет меня на себя.
И стоило только снова попасть в его объятья, как до меня дошло, что у нас не было презерватива. Беременность мне не грозит, но ведь есть же не только она. М-да… это, пожалуй, немного отрезвило. Но не так, чтобы с воплями вскакивать с кровати и предъявлять ему претензии. В конце концов, нас двое.
— А ты в курсе, что ты кончил в меня?
— Позняк огорчаться, белочка, член не нос, назад не шмыгнешь.
Несколько секунд неотрывно смотрю на Петю, вроде бы фраза в его стиле, вот только что-то гложет. И в память тут же врезается то, как мама о чем-то говорила с ним у машины. А что, если она сказала ему, что я бесплодна? Ну точно, все сходится. В конце концов, он не мальчик, которому срывает голову от гормонов, чтобы заниматься с кем-то сексом без презерватива. А тут можно, все равно без последствий.
— Ты чо, белочка?
— Ничего. Просто… почему ты так сделал?
— В смысле почему? Захотелось тебя пометить. Да чего ты переживаешь? Сама же сказала, что скоро месячные, значит можно.
Вот что значит облегчение. Кажется, я даже выдохнула с шумом. Одно дело самой знать об этом факте, другое — окружающим. Во втором случае свою ущербность ощущаешь особенно остро.
— Да, можно. Только есть еще, на минуточку, ЗППП, — укоризненно произношу я, пытаясь придать своему лицу наигранную строгость.
— Я чист аки младенец. Не переживай.
— Ты сам говорил, что пользовался проститутками, — вот теперь я уже вполне серьезно думаю об этой теме. Тридцать три года, а ума так и не набралась. Приподнимаюсь, прожигая Петю взглядом.
— И что? Они были элитными. Их постоянно со справками присылали. И трахал я их только с резинкой. Коленками твоими клянусь. Только разочек засомневался в себе, обнаружив прыщ. Честно говоря, подумал, что это сифилис, но оказались всего лишь новые трусы. Ну если ты так хочешь, я завтра же сдам все анализы. Вот прям в твоей клинике, чтобы сама могла проверить. У подружки твоей урологички или это у венеролога надо сдавать?
— Видал? — тычу ему в нос фигу.
— Чего это?
— К Свете не пойдешь. К Бабенкову записывайся. Он сойдет.
— Это кто?
— Это мужик, а остальное меня не интересует. Хотя, ладно. Не сдавай. Какой еще мужик признается, что у него был прыщ от новых трусов.
— Ты и к мужику меня уже ревнуешь? Не переживай, белочка, я только по девочкам.
— Дурак, — игриво отталкиваю его в грудь, как только Соболев пытается встать с кровати.
Откидываюсь сама на подушку и взгляд как-то сам собой падает на Петин пах.
