телефон.
Мне казалось, что это какой-то мой крест. Словно я изо всех сил взбираюсь на вершину каменной горы, а она осыпается у меня под ногами и единственное что меня ждет, это пропасть… тьма. И мне уже сука не вырвать этот кусок счастья.
Телефонный звонок ворвался в мои утопические мысли.
— Ну что нашли? — нетерпеливо спрашиваю в надежде, но Семен тут же убивает ее на корню.
— Нет Александр Андреевич. В больнице ее нет. Но мы выяснили, что двадцать минут назад на такси от служебного выхода уехала молодая девушка, по описанию похожая на Юлию Николаевну.
— Куда блядь уехала? — кричу на все отделение, потеряв мгновенно последние самообладание. Внутри все холодеет и я едва держусь, чтобы не разнести всю эту богодельню к ебоной матери.
Я конечно знал что мою девочку безбожно штормит и ей дико страшно, но что она возьмет и без объяснений смоется, такого я не ожидал.
— Твою мать что же я так тупанул? Но почему не приставил к палате охрану? Нахуя, за дверью не подождал? Дебил тупоголовый.
Крою себя на чем свет стоит.
— Александр Андреевич. — прерывает мое самобичивание Семен.
— Ребята выяснили номер такси. Сейчас возьмем водилу и узнаем адрес куда он ее отвез.
— Быстрее. — ору не своим голосом.
— У вас стыд есть? Это больница, а вы тут кричите. — обращается ко мне какая- то безбашенная дура.
Стыда может у меня и нет, а вот предел за которым я перестаю себя контролировать есть, и он наступает в эту самую минуту.
В груди начинает клокотать от бешенства и вот ломается все, что поподается мне под руку. Я просто сорвался сука, слетел с катушек, не понимая что вообще делаю, но судя по сбежавшимся ошарашенным лицам вокруг меня, перегнул палку.
Очнулся лишь когда Семен орал в трубку что НАШЛИ.
Первым делом думал что убью эту гадину, но пока ехал, эмоции поутихли. И от понимания что с моей девочкой все в порядке, это просто ее бунт, мой гнев немного затух.
Пришлось признать, что в очередной раз хватил лишку, не стоило устраивать этот цырк в больнице. Но я настолько зависим от этой девочки, что меня уже ждут в дурдоме.
Мчал на машине, раздраженно вдавливая ногу в педаль газа — хотелось выжать из движка максимум. Мне казалось что расстояние стало бесконечным.
Наконец подъехав к ресторану, даю охране указания, чтобы вывели всех нахуй оттуда и никого не впускали.
Наверно со стороны кажусь, тем еше придурком, но мне плевать.
Приблизившись к столику, за которым моя девочка что-то уплетает за обе шеки, у меня моментально встает. И вот, — эта зараза, поднимает на меня свои глазки, и облизывает свои испачканые в пирожном губки.
Сука, вот за что мне это? Смерти моей хочет. Подхватываю эту провокаторшу и сжимаю в обьятьях с такой силой, что она судорожно втягивает воздух, а мне блядь мало. Едва сдерживаю горячую дрожь. Хочу ее. До ломоты хочу.
— Саша отпусти. Ты меня раздавишь. Я только поела.
Первые секунды никакой реакции. Дышит как загнаный конь, но все же отпускает меня и делает шаг назад.
Не понимаю, почему Саша молчит, но и самой начать разговор у меня не хватает смелости. Поэтому чтобы хоть как то нарушить тишину, которая давит на психику.
Выдавливаю из себя.
— С ребенком все хорошо. Не волнуйся. — И дрожащими руками вцепляюсь в подол своего растянутого свитера, продолжая смотреть куда то себе под ноги, чувствуя каждой клеточкой его пристальный взгляд, от которого мурашки ползут по телу.
— А обо мне и вовсе не стоило беспокоиться. Я уже большая девочка и могу сама о себе…
Но не успеваю и договорить, как Саша хватает меня за отворот куртки и…
Глава 36
Но не успеваю договорить, как Саша хватает меня за отворот куртки и силой впечатывает в себя. Моё сердце заходится в бешеном ритме, а ком шока и панического ужаса перекрывает дыхание.
А когда он нависает надо мной, сверля диким взглядом, продолжая удерживать за куртку и тыча пальцем в мое лицо, по венам растекается горящая лава трепетной отторопи.
— Не беспокоиться значит, говоришь? — выплёвывает он зло.
— Ты что девочка, вообще ни черта не понимаешь? — срывается на крик.
А я и правда не понимаю, ни черта не понимаю, и не соображаю. Смотрю как дура и задыхаюсь от того что чувствую пугающую степень его каменного желания, упирающегося в мое бедро через одежду.
— Ты меня… не то что заставляешь беспокоиться, паскуда мелкая, ты во мне сидишь как заноза. Да я чуть с ума не сошел. Я почти что сдох блядь, когда не нашел тебя в палате.
— Да я забыл уже, как это жить без мысли о тебе. — припечатывает, обжигая горячим дыханием щеку и выбивая у меня почву из-под ног.
— Каждый сука день начинается с тебя и заканчивается тобой! Везде ты… В каждой ты…
— Я заебался!!! Я уже свихнулся к чертям.
— Я пытался, держаться от тебя подальше, пытался забыть, вырвать с мясом, вырезать из моей искаверканой груди всесте с этим ебаным предательским сердцем, но не хуя не вышло.
— А ты мне тут, — "можешь не беспокоиться".
Я как сопливый законченый идиот люблю тебя! — чуть ли не орет мне в лицо и не дожидаясь ответа начинает скользить губами по моей шее, вызывая у меня внутри сумасшедшую дрожь. Покрывать поцелуями лицо.
И я чувствую, что он как бульдозер, сносит своими словами, и своей близостью, мою воздвигнутую китайскую стену. А я как наивная дурочка размякла, и уже готова снова все забыть, и вот так просто, и легко, взять, и простить его. После одного, — "Я люблю тебя".
Ну уж нет!
Пытаюсь воскресить в голове все свои обиды, чтобы не позволить ему этого со мной сделать.
И слава небесам, это помогает.
— Любишь? — срывается тут же с языка.
— Любимую женщину не бьют, не насилуют, ей не изменяют. — выплевываю ему в лицо.
Он в секунду каменеет, черты заостряются, отражая все оттенки серого.
— Для тебя любовь это плотское наслаждение. Для тебя любовь это обладание кем-то.
— А для меня она другая! И тебе этого никогда не понять. Потому что ты зверь! И ты живёшь инстинктами.
— А я верю…, что любовь несет свет, понимание, прощение, доброту и в ней нет места сомнениям, и подозрению. Любимого человека не отталкивают, его выслушают. — выдаю на одном дыхании и едва перевожу дух от собственного бесстрашия.
— А ты… Ты это тьма, болото.
— А я не хочу тонуть.
