Ужин ещё не успел начаться, а договор уже подписан, и я понимаю, что вынуждена буду сидеть здесь, пока они отмечают.
В уборную не набегаешься.
Снова налегаю на еду, заказав себе лишнего, пока Игорь со своими немецкими партнёрами отмечают выгодную сделку. Я стараюсь на всех них не смотреть, всё внимание к сменяющимся передо мной блюдам с едой. Даже в этой ситуации я нахожу плюс. Даже два плюса. Еда вкусная, а я хоть немного да поправлюсь.
Наесть парочку килограмм мне необходимо было ещё два года назад, но что-то всё не получалось. Видимо, возраст был не тот.
Неужели старею? — пугаюсь вдруг я, на секунды позабыв, что мне всего-навсего двадцать шесть и приступаю к десерту.
Растягивать суфле с вишней у меня долго не получается, места в желудке уже не осталась чтобы заказать что-то ещё, и целый час мне приходится, скучая за столом, наблюдать за пьяными немцами и Игорем. Тоже пьяным.
Всё заканчивается, когда ресторан закрывается, а нас осторожно выпроваживает официант. Немцы спешно попрощавшись, прыгают в свою представительскую машину с водителем, а мне ничего не остаётся, как идти до гостиницы с весёлым Игорем, слушая его грандиозные планы по выходу на мировой рынок.
Его веселье спадает, а грандиозные планы забываются, когда мы проходим по коридору гостиницы. Мой номер первый от входа, и я уже заношу ключ-карту, зажатую в руке, мечтая о том, как скроюсь до утра под одеялом. Потом несколько часов утомительного перелёта и забрать Мышку, пойти с ней гулять по нашему любимому заброшенному парку в старой части города.
Уже даже чувствую запах весны, что шныряет с ветром между вековых деревьев и слышу шуршание под ногами травы, пожухшей ещё в прошлом году.
— Ди, постой. Давай зайдём ко мне, — неожиданно произносит Игорь, не таким уж и пьяным голосом.
Я замираю на месте, потеряв возможность дышать. Можно сейчас запросто слышать, как колотится неистово моё сердце.
— Зачем? — спрашиваю я, обернувшись в сторону бывшего мужа.
Смотрю на него глупо хлопая ресницами, а по его виду всё ясно.
— Поговорить, — произносит Игорь негромко, с таким выражением лица, словно скромно шутит.
Ещё бы глаза строить начал... Совсем уже...
— Напился, веди себя прилично, — прошу я, устало вздохнув, открывая свой номер.
У меня, возможно, был бы шанс избежать неизбежного, наплюй я на приличия и уйди я с ужина раньше, чем закроется ресторан, и Игорь напьётся.
Но шанса нет.
Игорь одним широким шагом сокращает между нами расстояние, и я шагаю в свой номер уже взятой крепкой хваткой под руку.
Раньше чем я успеваю возмутиться, до сознания доносятся мысли про то, какой маленький коридорчик в моём номере.
Глупо.
— Что ты творишь? — выдыхаю я, судорожно пытаясь выбраться из столь малого пространства между Игорем и стеной, но моё тело всячески этому противится, лишив меня сил сразу за секунду.
Я становлюсь словно тряпочная кукла и готова выполнить любое желание того, кто дёргает за верёвочки.
У Игоря этих верёвочек достаточно. Никак не перегорят.
Игорь без всяких ответов накрывает мои губы поцелуем. Его прохладный язык с лёгкостью проскальзывает между губ, и всё! Всё! Я не могу сопротивляться и отвечать не могу, словно в контузии от мощной волны ударившего по организму адреналина.
Игорь с губ переходит на шею, и я могу вздохнуть словно выброшенная на берег рыба, задыхаясь от кислорода. Он срывает с обмякшей меня плащ, и я словно издалека слышу, как растягивает молнию моего платья. Игорь тут же стягивает с его плеч и тянет меня за руку к кровати. Толкает на заправленную горничной постель и нависает тут же сверху.
— Игорь... — умоляюще произношу я.
Для мне в этом имени всё. Все надежды и просьбы, всё невысказанное за эти годы и претензии и слова любви. Сердце разрывается от щемящего чувства тоски, а глаза жжёт от слёз.
— Ди... — шепчет в ответ Игорь и словно сумасшедший целует моё лицо много раз и быстро, несколько раз пропускает между пальцев короткие пряди моих волос, убрав со лба чёлку.
Он просто не даёт слезам набрать силу, такой близкий и родной, что в момент забываю про годы без него.
Горячее дыхание Игоря опаляет кожу и сбивает моё и без того сбивчивое дыхание. Воздуха мало и вовсе не хватает, когда Игорь подтягивает меня к себе и прижимает к своему телу. Ладонь скользит ниже, до самой кромки подола платья, секунда и мы уже бросаемся друг на друга. Игорь стягивает с меня платье до конца, бюстгальтер прямо через голову, я тороплюсь расстегнуть его рубашку. Очень тороплюсь, потому что меня не покидает страх, что он передумает, одумается или что-то там ещё взбредёт ему в голову и я останусь разбитой на такие мелкие осколки, что собрать можно будет только в пакет.
Мусорный.
Все страхи улетают вместе с нашей одеждой, а я падаю головой на подушку, от тарана губ Игоря. Целуемся, торопясь наверстать упущенное, до нехватки воздуха в лёгких, до потемнения в глазах.
Игорь позволяет отдышаться, переключается на шею, стремительно спуская ниже, к груди. Цепляет зубами один сосок, а ток прокатывается и по второму, и я утопаю в поцелуях.
Жар от наших тел раскаляет воздух, Игорь выпрямляется, его руки касаются моих бёдер, скользят с нажимом под поясницу и он подтягивает меня к себе, я поддаюсь вперёд, обхватив его ногами.
Снова склоняется ко мне и поймав его губы, я скольжу по ним языком. Такое мимолётное прикосновение и такое необходимое, чтобы убедиться, это не сон.
Игорь прихватывает зубами нижнюю губу и едва прикусив, резко толкается в меня. Перед глазами всё кружится и потолок, номер наполняется звуком моих стонов проносящийся от каждого его удара. Я кусаюсь, царапаюсь и не могу контролировать всепоглощающее желание быть одним целым больше и больше. И так всю ночь, до изнеможения, до состояния на грани обезвоживания.
И перед ранним подъёмом, чтобы выехать в аэропорт, мы не спим. Не разговариваем. Молча лежим рядом и пялимся в потолок. Не знаю, с каким чувством Игорь, а я за это время напитываюсь новой порцией страха.
И он ещё сильней, чем тот, что растворился в порыве страсти.
И небеспочвенный.
Игорь молчит.
Я не решаюсь заговорить первой, боюсь ошибиться, а после ещё и выглядеть большей дурой, чем уже есть.
Сердце сбивается с и без того неверного, сбивчивого ритма, когда Игорь садится на край кровати.
— Пора собираться, скоро самолёт, — произносит он.
Я молча наблюдаю за ним, как он одевается и запоминаю на всякий случай. Не упускаю ни секунды.
Сама поднимаюсь с кровати, когда за Игорем закрывается дверь моего номера.
Торопливо одеваюсь, даже не приняв душ. Не хочу тратить минуты, возможно, необходимые нам для разговора о том, как дальше и что дальше.
Но разговора нет.
Ни в ожидании такси. Ни в аэропорту. Ни уж тем более в самолёте. На разговор во время полёта я не надеюсь даже. Последней гильотиной для моей надежды становится таблетка, которую Игорь выпивает при мне, перед самым объявлением посадки на самолёт.
Уже через полчаса он засыпает, а я попадаю в какой-то ад из хаотичных мыслей и непонимания, что мне делать. И это понимание не появляется по прилёте домой.
Мы расходимся в разные стороны стоянки. Я молча. Игорь с сухим пока брошенным сонным голосом. Ещё больше в моей глупой голове зреет вопросов и ещё горечей становится в моём личном для меня аду под именем Игорь.
На третьем светофоре меня прорывает от слёз так, что приходится прижаться к обочине и включить аварийку. Это не остаётся незамеченным, в окно стучится сотрудник ДПС.
— Что-то случилось у вас? — интересуется мужчина в форме, даже не представившись.
Я только могу кивать, заливаясь слезами.
Мужчина хмурится и спрашивает:
— Умер кто-то, что ли?
— Да! — навзрыд отвечаю я.
— Давай проводим, — говорит сотрудник ДПС в рацию и вынуждает меня пересесть.
Я действительно не в состоянии вести машину, я даже не могу адрес свой назвать, приходится показывать прописку в паспорте.
