ударить в самый непредвиденный момент. И Руслан понимает, что получил наказание за все свои поступки, которые совершал против меня. Против нас с Дариной.
Нужно отдалять Дарину теперь не только от Абрамова, но и прятать там, где ее не найдут. Однако в этот раз обойтись без испытаний, которые ей пришлось пройти по моей вине. Если бы я знал о том, что последует за моим решением… догадался бы о реакции ее родителей — все было бы иначе.
Чувствую, как Дари встаёт и забирает Каана, который что-то мурлычет. Никогда не думал, что смогу не спать целую ночь и так наслаждаться проведенными с сыном моментами. Никогда бессонная ночь не была в кайф, как эта, где я не сомкнул глаз.
Приоткрыв веки, наблюдаю за Дариной. Она берет вещи из шкафа и молча выходит из комнаты, крепко сжимая малыша, явно для того, чтобы Каан не разбудил меня. Наивная. Я настолько привык к проблемам, что превратился в робота. Хотя следовало бы по-человечески выспаться. Хотя бы сегодня. Перед важным разговором с Давидом. А потом навестить его отца с доказательствами того, что он не белый и не пушистый. Что источник всех проблем как раз его сын, а не дочь, которая в итоге пострадала больше всех. До сих пор страдает. Она как боксерская груша, иначе не назовешь. Долбил каждый, кому не лень.
Ненавижу себя за то, что позволил ей быть одной в самый тяжелый момент ее жизни.
Минут двадцать лежу так, без желания что-либо делать. Проверяю телефон: несколько звонков от Давида, моего отца и матери. Ну и от адвоката. Он редко звонит, а если вышел на связь, значит, случилось что-то неладное.
Встав с кровати, выхожу на лоджию.
— Что такое, Амир? Три раза звонил.
По ту сторону трубки слишком шумно. Из комнаты тоже раздается плач сына. Обернувшись, встречаюсь с пристальным взглядом жены. Она смотрит с тревогой, будто чувствует, что что-то случилось.
— Тут такое дело, — начинает он и сразу же кому-то кричит, чтобы заткнулись. Жестом показываю Дарине, что все нормально. Она кивает и уходит. — Короче, Давид вчера напился. Подрался, покалечил человека. Сильно. Тот в коме. А этот придурок в участке. Сечешь, к чему я?
Усмехаюсь.
— Адрес скинь. Буду через час.
Сбрасываю звонок и пялюсь на экран телефона. Сообщение приходит моментально. С фотографией Давида, который сидит непонятно где. И выражение лица такое… Жалкое! Сукин сын. Не жаль мне его. Ни капли. Раздавить хочется.
Как раз хотел с ним поговорить. Спокойный разговор у нас не получился бы при любом раскладе, а значит, надо на языке, который он понимает лучше всего. Манипулировать.
Лариса, значит, не пришла спасать? И его деньги оказались не настолько всемогущими? Или это мой адвокат постарался, чтобы ублюдок не смог выйти на свободу? Скорее всего, третье.
Отлично. Значит, расскажет все как есть. Лишь бы скорее избавиться от ментов. Стоить это ему будет дорого.
— Что-то случилось? — интересуется Дарина, едва я захожу в гостиную. — Что-то с папой, да?
Вижу, как волнуется. Переживает. Несмотря на то, что ее родня с ней сделала, Дари все же другого характера. Пусть говорила, что ей плевать на них, да только ее реакция, то, как бегают ее глаза в этот момент, говорит об обратном.
Взяв Каана на руки, сажусь на диван. Прижимаюсь губами к его лбу. Аккуратно, чтобы не причинить боль щетиной.
— Нет, с ним все хорошо. — Неосознанно вдыхаю запах сына и прикрываю глаза. — Дело в твоём брате.
Дарина слишком громко хмыкает. Да так, будто ей все равно, что он снова натворил. Вот только смотрит на меня выжидающе. Будто говорит: ну, давай, выкладывай. Все. До конца.
— В ментовке он, — произношу с едва скрываемой злостью. — Человека избил. До такой степени, что тот ещё в отключке. Адвокат звонил, попросил, чтобы я приехал.
— Для чего? Чтобы снова его вытащить? А он того стоит? — Голос подрагивает, губы дрожат.
Сложив руки на груди, Дарина стреляет в меня не очень доброжелательным взглядом.
— Нет, конечно. Зачем? У меня другая идея. — Я подаюсь вперёд, сажаю сына на ковер, где лежат игрушки, к которым он тянется.
— Какая идея?
— Он твоему отцу всякую ересь наплел. Вот и разговорю его. Чтобы он признал все, что натворил, какие выкрутасы проделывал. Я как раз планировал с ним сегодня встретиться. С Давидом. Кажется, впервые судьба подкинула мне хороший шанс выдрать проблему с корнем.
— Для тех выкрутасов, о которых ты мне рассказал, он слишком умный, чтобы все выложить как есть, Альп. Поэтому я бы не была так уверена, что он действительно признается. Что бы ни было.
— А тон адвоката убедил меня в обратном. Его любимая Лара не пришла за ним, и деньги не помогли выйти на свободу…
Дарина морщится, едва слышит имя Гейдаровой.
— Скорее всего, мой юрист постарался. А значит, Давид уже находится в состоянии безысходности. Он примет любое мое предложение. Согласится пусть не на все, но на многое точно. Поэтому мне нужно ехать. Вернусь к вечеру. — Чуть помедлив, уточняю: — За вами…
В воздухе повисает пауза. Я смотрю в упор. Прямо на нее. Дарина выдерживает мой взгляд, не отворачивается. Изменилась она. Раньше не была такой прямолинейной. Не была такой упертой, соглашалась почти со всем, что я говорил. Обстоятельства, конечно, тоже изменились. Сейчас совсем не те времена… Не та жизнь. Хотя я бы предпочел вернуть прошлое или же просто открутить время назад, что невозможно. К сожалению.
— За нами? — Она выгибает бровь. — Что это значит?
— Я говорил, что у Руслана проблемы. Все знают о ваших хороших отношениях. И пусть ты больше не работаешь в его компании и официально уволилась, но все же живешь здесь. — Я развожу руками, замечая, как Дарина сглатывает. Отводит глаза. Понимает все. — Я отвезу вас в дом, о котором никто ничего не знает.
Она тут же хмурится, и я добавляю:
— Дарина, это необходимо. Подумай в первую очередь о Каане. О нашем сыне. Мне пришлось от вас отказаться, лишь бы вам не угрожала опасность. Что я должен сделать сейчас? Вот так все оставить? Не могу. В этот раз уж точно нет. Вы моя семья. Я обязан вас защитить.
— Я не хочу жить с тобой под одной крышей, Альпарслан! — выкрикивает она, но, вспомнив, что мы не одни, понижает тон. — Это трудно понять? Да я тебя терплю тут только из-за сына. Видеть не хочу! Нет ни капли желания! — Она часто моргает и трясется всем телом. Стоит
