— Ага, поздно. Вдруг замуж не успею? — терпеливо объясняет Настюша. — Какая-нибудь девочка раньше меня женится на Костике, а мне он нужнее. Мы с ним ещё на космический аттракцион не успели сходить.
На меня накатывает неудержимый приступ смеха. Сестренка совсем мелкая ещё, а уже свадьбу планирует. Настоящая маленькая женщина! Продуманная.
— Господи, Настюш, я тебя обожаю! — подхватываю ее за подмышки и легонько кружу вокруг себя. — А Костю ты хоть спросила, невеста?
Малышка взирает на мое веселье с непониманием.
— Не спросила, конечно. Все же знают, что девочкам мальчиков о таком первыми спрашивать нельзя. А вдруг он испугается и убежит?
— Ваш ребенок умён не по годам, — усмехается начальница ЗАГСа откуда-то издали.
Оказывается, она уже успела отойти, а потом вернуться. И как многие случайные знакомые, ошибочно приняла Настюшу за мою дочку. Пока я раздумываю, есть ли надобность посвящать ее в подробности моих родственных связей или ну их, она оглядывается и машет рукой.
— Отец невесты! Ваш выход!
Едва ее слова затихают, как всё пространство перед кустами шиповника и парковкой наполняет чистая, нежная мелодия. Та самая. Из детства. Мелодия, которую любила слушать моя мама, и под которую много лет спустя и совсем недавно я танцевала с Царевичевым.
На секунду я прикрываю глаза. С моими эмоциями творится что-то неконтролируемое.
Сладостные, ностальгичные «Мгновения» Хардкасла с лёгкой, нежной горчинкой в нотах.
Почему эта музыка звучит здесь и сейчас? Как так получилось?.. И как же мне жаль, что мама не может увидеть мою свадьбу, как я мечтала когда-то в детстве.
Слышу, как кто-то покашливает возле арки и выглядываю. Знакомая манера выражать таким образом смущение и неловкость сразу выдает моего папашу.
— Так и знал, что ты оценишь выбор музыки по достоинству. Пусть сегодня мама будет с тобой рядом в своей любимой мелодии, — говорит он, радостно улыбаясь, и предлагает мне руку. — Идём в обход, чтоб было откуда к арке выходить. Ну и местечко ты для свадьбы выбрала, доча!
— Это не я, — сообщаю смущенно. — Артему так захотелось и, ну, это очень мило, по- моему Наше место первой встречи. Как распишемся, сразу в ресторан все отправимся… в вип-зону, не переживай.
— М-да, повезло тебе, что вы не познакомились возле центрального рынка. Или возле общественных туалетов.
— Папа!
— Да шучу я, шучу… Настроение хорошее, да и ты вон какого жениха отхватила — огонь.
— Ты сегодня ещё не пил? — подозрительно спрашиваю я и на всякий случай принюхиваюсь. Очень уж непривычно, кода папаша вдруг начинает шутить. Сроду за ним такого не водилось.
— Не пил, но пьян, — ухмыляется он и поясняет: — От счастья пьян! Все мои картины раскупили, представляешь? Чуть не передрались из-за них. И заказов теперь на полгода вперед набрал с авансами. Вот поперло-то, да, Катюх?
— Угу, — киваю я и осторожно интересуюсь: — А где Альбина с дочками?
— Да не знаю, ушла куда-то, — рассеянно отвечает папаша. — А дочки у нее, Лика с Идой почему-то отказались приходить. Ида какая-то притихшая в последнее время, то ли в проблемы вляпалась, то ли настроение плохое. А Лика вроде диету объявила, худеть решила и на ногах еле держится с голодухи. В-общем, сейчас как- то не до них. Беатрисочка меня с такими людьми познакомила, ты бы знала!
О как. Значит, спонсорша меньше, чем за сутки, уже успела из категории имя- отчество перекочевать в интимное уменьшительно-ласкательное обращение. Многообещающее начало.
Мысль расспросить насчёт нее и понять, не поддался ли папаша чарам предприимчивой женщины, мелькнула и исчезла при виде золотисто-алой ковровой дорожки, ведущей к свадебной арке. Мы как раз обогнули кусты шиповника, чтобы замкнуть круг и вернуться на то же самое место с парадной стороны, и сразу попали в двойную шеренгу случайных гостей.
Царевичев уже там.
Стоит перед аркой и смотрит на меня так пристально и жадно, как будто мы не виделись с ним целую неделю, а не каких-то жалких полчаса.
Чувствую себя попаданкой в какую-то романтическую мелодраму. Гламурно-темные гости смотрят на меня всего лишь со снисходительным поощрением… Зато зеваки аж глазами пожирают. И с каждой минутой их становится всё больше. Не так-то часто в нашем городе можно увидеть выездную свадьбу под цветочной аркой на киношный манер.
Сияющий от гордости папаша подводит меня наконец к жениху и перекладывает мою руку на его ладонь. Потом отцепляет от моего платья Настюшу — оказывается, что это время она торжественно шла у меня на хвосте, схватив пальчиками подол и, видимо, воображая, что несёт шлейф принцессы. Оба вместе отступают к гостям.
Пышная начальница ЗАГСа зачитывает традиционное обращение к жениху и невесте, великолепно играя интонациями — от понижения к радостному повышению.
Затем прерывается и достает какую-то распечатку, Брови ее слегка вздергиваются, и она бросает удивленно-позабавленный взгляд на Царевичева.
— Что такое? — шепотом спрашиваю у него.
— Я немного подредактировал формулу для обмена клятвами, — сообщает он тихо. — Сделал ее короткой и ясной. Как раз для нас с тобой.
Чиновница из ЗАГСа наконец возвращает свои брови в нормальное положение и заявляет:
— Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. Жених свою речь у нас знает на пять баллов, так что прошу только невесту повторять за мной.
Царевичев кивает и с усмешкой, в которой проскальзывает нежная самоирония, обращается ко мне:
— Беру тебя, Золушка, в законные жёны и нарекаю своей принцессой.
У меня непроизвольно приоткрывается рот Кажется, кто-то от переизбытка романтики совсем меру потерял. Даже чиновницу в нашу персональную сказку втянул!
Очевидно, бумажку с индивидуальной брачной формулой он подсунул ей в последний момент, иначе бы свою реакцию она как-то сумела бы замаскировать. А так после его слов она целую секунду таращится, откровенно транслируя мысль в духе: "Расскажу кому не поверят! У Артёма Александровича романтическое разжижение мозга стряслось. Превратил свою свадьбу в детский спектакль."
Впрочем, чиновница почти сразу же приходит в себя. Откашливается и снова заглядывает в бумажку.
— Невеста, повторяйте за мной. Беру тебя, мой. хм… босс, в законные мужья и нарекаю своим принцем.
Сгорая от смущения, я повторяю за ней слова и слышу в толпе гостей многочисленные смешки. Хорошо хоть, они не снисходительные, а так, просто весёлые. Как у тех, кто ожидал за дверью увидеть официальное собрание, а обнаружил флешмоб.
Чиновница начинает говорить по бумажке дальше, но Царевичев вдруг заставляет ее умолкнуть одним властным движением руки. Потом поворачивается ко мне и сжимает мои дрогнувшие ладони.
— Посмотри на меня, Катя, — тихо говорит он, и я поднимаю на него глаза. — Не паникуй. Это не шутливая пантомима, не пародия и не спектакль. Я действительно хочу превратить твою жизнь со мной в настоящую сказку, Такую, о которой мечтают юные девушки. Ту самую, в которой добро всегда побеждает зло, а любовь всегда приводит к свадьбе. И мне плевать, что об этом думают друге. Это мой для тебя подарок, маленькая. Просто сказка в подарок, вот и всё. Прими его.
Он говорит об этом так просто и открыто, что и моё смятение от пристального внимания толпы, и неуверенность, и вбитое с детства недоверие к подобной нереальной романтике — всё это разом улетучивается. Становится далёким и неважным.
Действительно, а почему я должна отравлять скепсисом и смущением нашу собственную сказку? Ведь я люблю его.
И если он ради меня пересилил свою мужскую гордость, чтобы выставить себя перед всем городом романтическим посмешищем — просто потому что хотел украсить драгоценно-ярким воспоминанием мою отнюдь не замечательную прежде жизнь… то меньшее, что я могу сделать — не обесценивать его щедрый жест.
— Ты прав, Артём, — шепчу ему и расправляю плечи, радуясь приятному ощущению невесть откуда взявшейся уверенности в себе. — Ты совершенно прав! Спасибо тебе за этот подарок. Я принимаю его.
