Я убираю телефон. Хаген не так опасен как то, что скрывается внутри меня. И я должен понять, что делать с этим дальше.
Я должен защитить Вику. От себя. И я должен вернуть ее. Добиться ответа. Не силой, по-настоящему.
27
Я наблюдаю за ней из окна.
На улице жара, а она выбрала закрытое платье. Руки скрыты. Никаких вырезов. Бьюсь об заклад, после вчерашнего на теле остались синяки. На плече так точно.
Я чувствую ее напряжение. Даже на таком расстоянии. Она не может расслабиться, периодически оглядывается. Улыбается детям, но видно, что ей тяжело держать эту маску. Страх никуда не ушел.
Блядь, все должно было быть совершенно иначе.
Я представлял, как мы сблизимся здесь. Начнем заново. Но я охуеть как ошибался. Все мои планы полетели к чертям. И дело не только в том, что Майкл не мой сын. Проблема гораздо глубже. Я слишком увлекся будущим и напрочь забыл прошлое. Жизнь врезала под дых. Быстро вернула в реальность.
— Босс, вертолет запрашивает разрешение на посадку, — докладывает помощник, застывая на пороге моего кабинета.
Я как раз читаю сообщение от брата.
Дополнительные меры предосторожности не помешают, когда впереди ждет схватка с Хагеном.
— Одобряю, — бросаю коротко.
— Понял, босс.
— Стой, — не отводя взгляд от окна, прибавляю: — Подготовьте все необходимое для плана “Алькатрас”. Считайте, что отсчет пошел и активация может произойти в любой момент.
— Но это же только на случай… хм, пока нет никаких предпосылок. Мы держим весь периметр под контролем.
— Выполняйте приказ.
Мне все-таки приходится оторваться от Вики, посмотреть на помощника. Тот медленно кивает.
— Все сделаем.
— Отлично.
Я опять смотрю на нее.
Раньше казалось, что стоит выбраться из тюрьмы и все вернется. А теперь понимаю, возвращать давно нечего.
Пиздец. Как я мог столько всего упустить?
Дети играют со своими щенками, а она подходит и присаживается рядом, подается вперед и треплет одного из псов за ухом. Хотя псом назвать эту мелочь трудно. Так, игрушки для развлечения. Толку от них нет. Но детям нравятся.
Все мои внимание приковано к ней. Тонкая фигура. Хрупкая. Несмотря на выразительные изгибы. Так и тянет талию ладонями обхватить.
Я могу ощутить ее тело под своими пальцами. Руки помнят каждую линию. Могу четко прочувствовать тепло. Трепет. Малейший отклик. Прежде она отдавалась мне без остатка. Выгибалась подо мной, обвивала мои бедра своими ногами. Надсадно стонала, сжимала мои плечи, царапала спину как дикая кошка. Она извивалась на моем члене, билась в судорогах оргазма.
Кадры всплывают в памяти настолько живо, что я могу почувствовать вкус ее кожи на языке. Могу вдохнуть аромат ее волос. Могу ощутить как ее внутренние мышцы резко сокращаются вокруг моего одеревеневшего от похоти хера.
И что, блять? Все это подделка? Ненастоящее?
Взвыть готов. Стискиваю челюсти до скрежета.
Ебануться. Сейчас во мне точно и похоти нет. Только тень от того гремучего желания осталась. Сейчас мне от нее совсем другое нужно. И это нахуй убивает.
Подойти бы ближе. Обнять. Провести ладонью по ее плечам. Развернуть к себе лицом. Заглянуть в черные глаза и не увидеть там ни на намека на ужас.
Я бы просто хотел говорить с ней. Тихо. Спокойно. Просто сидеть рядом. Ощущать ее присутствие. Не через стекло, не через ебанное окно. Вот так. Здесь. Близко. Чтобы появилась возможность дотронуться.
А она шарахается от меня как от прокаженного.
Утром мы столкнулись на террасе. Реакция у нее оказалась еще хуже, чем когда я очнулся от своего долбанного припадка в оружейной комнате.
Глаза распахнуты. Блестят так, будто она прямо сейчас разрыдается. Губы дрожат. Побледнела в момент. Точно готова в обморок грохнуться.
Охуенно мы сблизились. Ничего не скажешь.
Но как еще можно реагировать на психа, который сам до конца не понимает что творит и на что вообще блять способен?
— Вижу, ты времени даром не теряешь, — раздается голос брата. — Тренируешься, не жалея кулаков.
Я задергиваю штору и отхожу от окна. Киваю на стул напротив своего стола, предлагая присесть.
Брат закрывает дверь, проходит вперед и занимает место.
— Что за срочность? — хмуро спрашивает он. — Ты отвлек меня от заключительного этапа.
— Это важнее.
— Ты уверен? — кривится. — Мы впервые работаем против такого высокого уровня. Это тебе не просто криминальные разборки. И не борьба кланов. Ставки слишком высоки.
— Знаю.
— Тогда выкладывай.
Я рассказываю ему про срыв. Сообщаю ключевые детали. Как от вспышки ярости отключился, как выплескивал злобу в тренировочном зале и провалился во тьму.
— Ты не чувствовал боли? — уточняет брат. — В момент пореза понятно, что нет, ведь ты слабо соображал. А после? Когда вернулся в сознание?
— Чувствительность возвращалась постепенно.
— Сколько по времени?
— Часа три, — отмахиваюсь. — Слушай, мне похуй на это. Плевать на эту блядскую боль. Мне надо понять, как избежать новых приступов. Как раз и навсегда избавиться от этого дерьма. Есть идеи?
— Марат, — усмехается. — Ты реально не понимаешь?
— Что? — рявкаю. — Раз был способ войти в это состояние, должен быть способ и отключить его на хер.
— Думаешь, все так просто? — прищуривается, изучая меня. — Включил. Выключил. И готово?
— Не мудри, — отрезаю. — Ты годами разбирался в этой теме, практиковал что-то. Я уверен, должен быть путь. Гипноз. Таблетки. Да хуй знает. Терапия какая-то. Меня слабо ебет, как именно это все будет решено. Главное — результат.
Он достает зажигалку. Щелкает. Пламя взвивается, а потом исчезает, стоит брату убрать палец в сторону.
— Наш мозг иначе работает, — говорит и опять щелкает, наблюдает за пламенем, склоняет голову к плечу и переводит взгляд на меня. — Эту дверь не закрыть.
— Должен быть способ.
— Да, способ есть, — хмыкает и убирает зажигалку в карман. — Только готов поспорить, этот способ тебе по вкусу не
