— С трудом, — призналась Нина, глядя на ее шубку, на ее кукольное, тщательно подмазанное личико, на ухоженные руки, лежащие на руле. — Остановите машину, пожалуйста. Я выйду. Мы уже приехали.
— То есть как? — удивилась Лара. — Это Садовое.
— Я забыла… Я совсем забыла… Мне нужно зайти еще в одно место.
Лара притормозила.
— До свиданья. — Нина открыла дверцу.
— Подождите! — Лара перехватила ее руку.
Красивая девочка. Совсем юная. Гладкая кожа, глазищи — в пол-лица… Красотка. Что ему еще нужно? Классная подруга для «малинового пиджака». Он и пиджаков-то не носит, не любит. Все больше пуловеры да джемперы…
— Как вас зовут? — спросила Лара.
— Нина.
— Нина… — Лара смотрела на нее с отчаянной, истовой мольбой. — Нина, зачем он вам? У вас семья есть, наверное… Да?
— Да, — глухо откликнулась Нина.
— И вы ему, простите… — Она уже не хотела причинить Нине боль, она говорила искренне и убежденно. — Простите, но вы ему ненадолго понадобитесь! Ну, вы же умная женщина, пожившая. Вы же понимаете, не мне вам объяснять! Вы — не пара! Не! — Она чеканила каждое слово, каждый слог. — Па! Ра!
— Девочка, вас кто-то ввел в заблуждение. — Нина старалась говорить как можно спокойней. — Меня ничего не связывает с вашим… Димой. Я вам не соперница. Все, я спешу. До свиданья.
— Я его люблю, вы понимаете?! — Лара сжала Нинино запястье, не давая ей выйти из машины. — Я его люблю безумно, я жить без него не могу! — выкрикивала она хрипло. — Я его не отдам никому, костьми лягу! Не отдам! Вы думаете, мне вот это все нужно?! — Она огляделась загнанно. — Тачка, квартира, тряпки, цацки? Плевала я на них, мне он нужен! Он! Я только теперь это поняла!
— Рада за вас, — отрезала Нина, вырвав руку из цепких пальцев Диминой пассии. — Лучше поздно, чем никогда. Может, хоть теперь перестанете шляться по кабакам с другими мужиками. Рога ему наставлять. Привет!
И она выбралась из машины, с силой захлопнув за собой дверцу, пересекла тротуар на подгибающихся ногах, открыла первую попавшуюся дверь, вошла куда-то… Люди, давка, толкотня…
Прислонилась к стене, прикрыла глаза. Ее била нервная дрожь, сотрясая все тело. Зуб на зуб не попадал. Ничего не поделаешь, нервная разрядка. Слишком много унижений, слишком много обид и боли. Слишком много терпения и сил понадобилось ей для того, чтобы перенести их стоически, не сорвавшись ни разу.
— Ну? Я вас слушаю, — сказала продавщица.
Нина словно очнулась. Оказывается, она стояла в очереди. Она стояла в очереди, а очередь медленно двигалась вдоль стены, к прилавку, неспешно подталкивая Нину к хозяйке продуктового рая в несвежем колпаке.
— Колбасы какой-нибудь вареной, — сказала Нина, чтобы что-нибудь сказать, — полкило.
— Какой колбасы? — хмыкнул дядька, стоящий за Ниной. — Это ж бакалея.
Оказывается, она отстояла очередь в бакалейный отдел, в крупы-вермишели.
— Ну, дает! — Дядька уже хохотал в голос. — Колбасы ей! Не, ты слышал?
— А ну, помолчи! — оборвала продавщица. — Она смотрела на Нину с сочувственным пониманием. — Мало ли чего бывает, — добавила она негромко. — Задумаешься, не туда встанешь. Всякое бывает. — И она улыбнулась Нине ободряюще, дескать, держись, подруга! — Давай, я тебе лучше валерьяночки отпущу. — Продавщица достала из кармана халата баночку с таблетками. — Сразу две глотай. Проглотишь?
Нина улыбнулась ей благодарно и кивнула.
— А вот тебе и колбаска. — Продавщица бакалейного отдела полезла под прилавок, достала оттуда увесистый сверток. — Телячья. Себе заначила. Плати в кассу пятнадцать тыщ. Деньги есть?
— Есть, — рассмеялась Нина.
Она успокоилась. Мелкий озноб уже не сотрясал ее тело. Никогда не знаешь, где тебя ударят, а где — протянут руку, поддержат, помогут. Ну, к ударам-то мы привыкли, притерпелись. Зато простое человеческое участие, чей-то искренний душевный порыв всегда для нас неожидан. В диковину. Одичали мы, господа, одичали…
И снова Нинино семейство сидело в их тесной кухоньке за столом. На сей раз стол был пуст.
Семейство сидело в ряд — Ирка, мать, Вовка, Костя… Домочадцы взирали на только что вошедшую в дом Нину. На их лицах было написано одно и то же выражение: горестное недоумение, нескрываемая обида, немой вопрос.
— Что? — спросила Нина, остановившись в дверях кухни, похолодев от страха. — Что случилось?
Домочадцы молчали оскорбленно. Вовка надул губы, готовясь разреветься.
— Ну, что-о?! — Нина бросила сумки на пол. — Костя, что вы молчите? Что произошло?
Откашлявшись, Костя сказал почти торжественно, как бы констатируя факт, немыслимый в своей кощунственности:
— У Вовы сегодня день рождения. Ты забыла? Ты забыла!
Нина ахнула и прижала ладонь к губам. Боже! Она и вправду забыла. Как она могла? Что с ней происходит?! День рождения Вовки всегда был семейным праздником — из главных, покруче Новогодья… Готовился заранее, обстоятельно, с выдумкой, с размахом. Деньги на сие празднество откладывались загодя. Составлялся план мероприятий, подробнейший, детально разработанный стратегический план, пеклись пироги, созывалась вся окрестная мелкотня… Как она могла забыть?! Преступница, нет ей прощения!
— Вова! — Нина ринулась к сыну, обняла его, прижала к себе. Зацеловала. Сын уворачивался, отводил мордочку — все понимал и был оскорблен. Как взрослый.
— Вовка, прости меня, котик, — шептала Нина страдальчески. — Прости, сейчас все поправим… С днем рождения, сыночка!
Домочадцы инквизиторски молчали.
— Я утром проснулся… — начал Вовка с горестной обидой.
— Он утром проснулся, а под подушкой ничего! Ни-че-го! — подхватил Костя с укором.
— Вовочка, а я купила! — Нина ринулась в свою комнату. Хоть какое-то облегчение, хоть какое-то оправдание. — Я еще месяц назад подарок купила, я спрятала!
Она выдвинула ящик платяного шкафа, где между крахмальными складками наволочек и пододеяльников должны были лежать коробка с индейцами, два больших «пазла» (Вовка обожает), набор пастели (Вовке понравится)…
— Это мы нашли, — заметил Костя, входя следом. — Это мы подарили. Толку-то… Он праздника ждал.
— Мама! — крикнула Нина, с силой задвинув ящик на место. — Звони этим… мальчишкам из восьмой квартиры, пусть идут к нам!
— Ирка… — Она метнулась в кухню, достала деньги. — Беги в гастроном… Два торта, три рулета… Нет, четыре… Свечки есть у нас?
— Свечки есть, — вздохнула мать, поднимая телефонную трубку.
— Вовка! — Нина снова прижала к себе сына, чмокнула в носик, потерлась щекой о светлые растрепанные патлы. — Стричь тебя надо, срочно… Ну, прости меня, кот! Я тебя поздравляю! Сейчас будет пир, сейчас гостей назовем… Мама, звони этому, как его… сыну Уваровых…
