Александр Иванович серьезно посмотрел на Андрея.
— Наташа?
— Ну да. Она мне сама сказала, что вы очень интересный, — честно признался Андрей. — В общем, не переживайте и не думайте о старости — вам еще до нее далеко, раз молодые девушки вами интересуются.
— Будем считать, что ты меня утешил, — улыбнулся Шубин.
— Дядя Саша, а можно мне вас спросить?
— Давай, спрашивай.
— Скажите, а вы любили кого-нибудь в жизни, кроме тети Веры?
— Странный вопрос, — удивился Александр Иванович. — Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Понимаете, это не просто любопытство, — продолжал Андрей. — Я считаю, что человек любит только один раз в жизни. Серьезно, по-настоящему. У меня такие примеры были всегда перед глазами. Мама с папой, вы с тетей Верой. И я также хочу, чтобы у нас с Наташей было, как у вас. Понимаете, я верю, что бывает в жизни такая любовь, которая дается человеку раз и навсегда. Навсегда, понимаете?
— Понимаю… — задумчиво проговорил Шубин. — Что мне тебе сказать? Главное, конечно, в это верить. А что касается меня, то поклонницы, конечно, у меня всегда были, только вот любить — я никого не любил. А Вера… Понимаешь, первое время всегда чувства обострены. Потом все немного становится глуше, что ли… Ты привыкаешь к человеку, привыкаешь к тому, что он всегда рядом… Есть опасность, что даже как бы перестаешь его замечать. Это привычка, наверное…
— То есть вы хотите сказать, что привыкли к тете Вере настолько, что можете снова влюбиться в кого-нибудь? — взволнованно спросил Андрей. — Вы ее больше не любите?
— Что ты так растревожился, Андрей? — засмеялся Александр Иванович. — Не волнуйся, у нас все хорошо. Не думай ни о чем…
Странно, но этот разговор оставил у Андрея какой-то неприятный осадок. Словно невидимая рука сжала его сердце. Андрей всеми силами старался освободиться от взволновавших его мыслей, искал успокоения в Наташиных глазах. Во время обеда он не сводил с нее пристального взгляда.
— Что-то случилось, Андрюша? — спросила Наташа, улучив момент, когда никого не было поблизости.
— Нет, ничего. Все в порядке, — уклончиво ответил Андрей. — Мне тогда, наверное, показалось… Ты меня любишь? — вдруг спросил он.
— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Наташа.
— Мне нужно знать, — настаивал он.
— Люблю, конечно!..
Солнце уже почти совсем скрылось за верхушками деревьев, а прохлады все не было. Даже, напротив, стало как-то особенно душно. К тому же и ветра не было. Сад затих в тревожном предчувствии. Спасаясь от духоты, все ушли в дом. Окна были открыты, но напрасно — даже сквозняка не получилось. Где-то вдали послышался гром. Звуки его становились все громче. Темное небо озарилось яркими всполохами. Гроза приближалась. Внезапно налетевший ветер сорвал полотенце с бельевой веревки, натянутой между деревьями. И вот первые капли дождя застучали по крыше. Сразу все наполнилось свежестью и прохладой. Тем временем дождь усилился и вскоре превратился в ливень. Молнии сверкали одна за другой. Все бросились закрывать окна. Собравшись в гостиной, молча ждали, когда успокоится разбушевавшаяся стихия. Одна молния сверкнула особенно ярко. Вслед за ней послышался оглушительный треск, и за окном стало светло, как днем. Это молния попала в старую яблоню. Все подбежали к окнам. Молния расколола ствол дерева пополам. Оно загорелось, но вскоре этот гигантский факел погасили потоки воды.
Удовлетворенная гибелью старого дерева, гроза стала стихать. Гром был уже не слышен, и только вдали небо озарялось молниями.
Утро следующего дня было ясным и теплым. О вчерашней грозе напоминала, пожалуй, только обуглившаяся яблоня да еще развалившиеся от ветра кусты шиповника. Впрочем, яблоню после завтрака Андрей срубил и затем вместе с Александром Ивановичем распилил уцелевшую часть на дрова. Все собрались возле того места, где раньше росла яблоня.
— Как жалко! На ней такие вкусные яблоки росли, — вспомнила Вера.
— Я так испугалась вчера, когда молния так близко ударила, — сказала Наташа.
— Хорошо, что она в дерево попала, а не в дом, — заметил Александр Иванович.
Он стоял в одних джинсах, рубашку снял, так как было жарко. Наташа невольно залюбовалась его стройной, хорошо сложенной фигурой.
Неожиданно громко прозвучавший в доме телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.
— Андрюшенька, тебя к телефону! — позвала из комнаты Елена Дмитриевна.
Через некоторое время Андрей вышел в сад.
— Что-то случилось? — спросила его Наташа.
— Да, срочно вызывают в больницу. Тяжелый случай, просят приехать.
— Да-да, — торопливо сказала Наташа. — Я понимаю.
— Не волнуйся, надеюсь — это ненадолго.
— Андрюша, может, захватишь меня с собой? — спросила Вера. — Я так по Москве соскучилась. Пока ты будешь занят в больнице, я по городу погуляю. Сашенька, ты не против? Может, со мной поедешь?
— Нет, Вера, не поеду — жарко… — ответил Шубин. — Я лучше здесь останусь, а ты поезжай, если хочешь.
— Хорошо. Тогда я быстро соберусь, — и, обернувшись, Вера добавила: — Не скучайте здесь!
— Постараемся, — пообещал ей муж.
— Как вы думаете, Александр Иванович, вернутся они к обеду? — спросила Наташа.
— Не знаю, Наташенька. Все будет зависеть от того, как долго будет длиться операция. Если случай действительно тяжелый, то, видимо, только к ужину.
Случай и правда был тяжелый — к обеду никто не приехал. За столом разговор как-то не клеился. Все старались побыстрей закончить еду и разойтись по своим комнатам. Сославшись на головную боль, Наташа ушла к себе. Этот нехитрый прием позволил ей какое-то время побыть одной. Устроившись в кресле у окна, она задумалась. Скоро свадьба. Свадьба… Она так ждала этого момента, а теперь, когда он так близок, вдруг испугалась. Любит ли она Андрея? Впервые за все время она вдруг засомневалась в себе. В последнее время события развивались так стремительно, что она не имела возможности спокойно все обдумать. А вдруг она все придумала и Андрея на самом деле не любит? Что тогда? Или все же любит? От таких мыслей голова стала болеть по-настоящему. Усилием воли она старалась отогнать сомнения, но как-то не получалось.
Несколько раз к ней в комнату стучалась Елена Дмитриевна, предлагая помощь. Один раз подошел Александр Иванович, внесся еще больший сумбур в ее мысли. Незаметно пришел вечер. Скрываться дольше было нельзя, и Наташе пришлось выйти из своего убежища.
— Как ты себя чувствуешь, Наташенька? — озабоченно спросила Елена Дмитриевна.
— Спасибо, Елена Дмитриевна, уже хорошо.
