В полном отчаянии Лорен предложила компромисс.
– Пожалуйста, окажи мне любезность, Коулби. Я никогда больше не попрошу тебя ни о чем.
Когда он попытался заговорить, она прикрыла ему рот пальцами, вынуждая его замолчать.
– Я не прошу тебя не обращать внимания на то, что сделали Донни и его приятели. Я прошу только, чтобы ты встретился с Робом и Джин наедине и дал им возможность подготовиться к тому, что их ожидает. Я думаю только о том, как это отразится на Робе. Ведь он член муниципального совета города.
Морщинка пролегла чуть повыше ее носа. Джин будет переживать независимо от того, что случится дальше, но если бы Лорен смогла спасти репутацию Роба, она сделала бы для этого все от нее зависящее.
– Ты просишь, чтобы я встретился также и с другими родителями с глазу на глаз? – спросил Коулби с сомнением в голосе.
– Конечно!
Видя, как она решительно настроена, Коулби нехотя согласился.
– Твоя взяла. Я это сделаю. Ты можешь позвонить сестре и назначить им обоим встречу со мной.
Это прозвучало слишком холодно.
– Я попрошу Джин и Роба пообедать с нами в субботу вечером. Хорошо? Он кивнул в знак согласия.
– А теперь я должен сделать пару звонков по телефону.
Лорен почувствовала, что он уже не с ней, даже раньше, чем Коулби снял ее со своих колен. Она наблюдала за ним и видела, каким сконфуженным уходит он из кухни. Она не ожидала, что Кол будет прыгать от радости, но все было так, словно она попросила его пойти па сделку с совестью!
Она резко развернулась и занялась уборкой стола, мытьем посуды, чисткой хрома столовых приборов и делала это до тех пор, пока руки не налились свинцовой тяжестью от напряжения. Нужно было непременно что-нибудь делать, чтобы сдержать себя и не пойти в гостиную, пока Коулби не закончит говорить по телефону.
– О, как они могли так поступить! – воскликнула Джин в отчаянии. Пока она сидела молча, с недоверием слушая, что говорит Коулби, в уголках ее больших зеленых глаз притаились слезы. Теперь же она не замечала, как слезы медленно катились по щекам.
Все сидели за кухонным столом, Роб и Лорен с одной стороны. Джин и Коулби напротив них. Коулби подождал, пока вымоют посуду. Когда же все четверо распили вторую бутылку вина, Коулби сообщил о самом неприятном, об оскорбительных звонках Донни.
– Черт побери этих детей! – пробормотал Роб, раскачивая головой в ярости. Когда он взглянул на Коулби, Лорен заметила, что у него от негодования ходят скулы. – Приезжай за ними, забери их в полицейский участок и нагони на них страх. – Глаза у него помрачнели, но голос был таким убийственно спокойным, что Лорен всю затрясло. – Тогда в следующий раз они немного подумают, прежде чем их извращенные умишки выкинут еще одну подобную скверную шутку.
Лорен просто не могла поверить в то, что происходит. Она взглянула мельком на Джин, ожидая, что та бросится защищать Донни, как она это и делала множество раз прежде, но ее сестра упрямо молчала. Повернувшись снова к Робу, Лорен съежилась от страха. Она никогда прежде не замечала у этого человека такого устрашающего вида. Убийственное выражение лица предвещало беду его сыну.
Лорен должна была бы обрадоваться, узнав, что наконец-то Донни получит по заслугам в полной мере, но почему-то она не испытывала особой радости от этого. Она пришла в замешательство от тех чувств, которых и не ожидала от себя. Ведь ее мучитель был наконец-то уличен. Но она чувствовала нечто вроде сострадания к мальчику. К этому чувству примешивалась жалость и абсолютно необъяснимое желание защитить его.
Перехватив огорченный взгляд Лорен, Коулби протянул через стол руку и похлопал ее по руке. В его теплом прикосновении были любовь и понимание, а рыжевато-карие глаза озорно и оживленно блестели.
– Не огорчайся так, любовь моя. На самом деле я не собираюсь их уж очень обижать. Во всяком случае, на этой неделе я уже потешил душу, – добавил он, откидываясь на спинку стула и положив голову на запрокинутые назад и сложенные вместе руки. Он тихо засмеялся и продолжил. – Я арестовал двух маленьких старушенций, которые тащили украденные из магазина корзины на колесах. Поэтому в настоящий момент я складываю оружие.
Все рассмеялись, и Лорен заметила, что Роб смеется через силу. Вполне очевидно, что ему сейчас не до веселья. Ему было больно, он был в растерянности и очень расстроен. Лорен всем сердцем почувствовала к нему нежность, и в ней вновь всплыло возмущение поведением Донни. Этот маленький изверг изводил ее, заставлял провести столько бессонных ночей, вызвал у нее страх и почти разрушил ее уверенность в себе, но все же это было ничто в сравнении с той болью, которую он причинил своему отцу.
– Зачем они это сделали? – спросил Роб, при этом его голос был вялым, расстроенным, а в его глазах не было блеска.
Коулби пожал плечами в недоумении.
– По всевозможным причинам, которые кажутся им самим вполне законными. – У Коулби был задумчивый вид, он уставился на Лорен. – Что касается твоего сына, то причина здесь в том, что он в обиде на Лорен.
Джин была потрясена подобным заявлением, но Роб, казалось, все понял.
– Я это подозревал.
– За что ему на нее обижаться? – спросила Джин, почти свирепо глядя на мужа.
Роб направил на нее холодный, тяжелый взгляд, и ее рука непроизвольно потянулась к груди, пальцы стали нервно перебирать кружево, окаймлявшее воротник ее коричневой шелковой блузки.
Коулби ответил.
– Я думаю, что из-за того, что Лорен очень близкий вам с Робом человек.
Джин была сбита с толку, у нее было обиженное выражение лица.
– Впрочем, как и Тиш, но ведь ей он никогда ничего не делал такого, что могло бы ее обидеть.
Коулби еще не познакомился с Тиш. Но Роб знал ее слишком хорошо.
– С Тиш совсем не то же самое, – пробормотал он. – Лорен близка нам по-другому. Ты с годами стала относиться к ней по-матерински, а я… – Его глаза отыскали глаза Лорен. В них было тепло и любовь. – Я всегда любил ее так, как глазурь на кексе.
Лорен смотрела на сестру и зятя с сияющей улыбкой. И она чувствовала любовь к ним. Она улыбнулась, припоминая, как имела обыкновение, когда была подростком, кокетничать с Робом, а короче говоря, она была тогда влюблена в него до безумия. Теперь же они просто радовались прекрасному духу дружбы.
Острый, неожиданный приступ ревности заставил Коулби внутренне содрогнуться. «Черт! – подумал он, чувствуя отвращение к самому себе. – О чем ты думаешь? Роб любит свою жену, слава Богу!» Но чувство ревности осталось, и прежде, чем оно смогло бы завладеть им целиком, он отодвинулся от стола и быстро встал.
– Мы посидели достаточно долго, а? – заметила Лорен.
