– Многие журналисты мечтают о таких возможностях, какими располагает Чак.
Она внимательно следила за тем, чтобы масло было распределено поровну.
– Разве это должно тебя так сильно волновать?
– Да нет, – согласился он, понимая, что она права.
Теперь он и сам был склонен рассуждать так же.
Рейчел чуть заметно улыбнулась ему.
– И после этого ты пытаешься уверить меня, что лепешки интересуют тебя больше, чем вся эта история?
– Понимаю, – мягко отозвался Марк, – все это выглядит нелепо.
Рейчел следила за тем, как он ставит в шкафчик банки с сахаром и солью. Она не могла не заметить, что его что-то беспокоило. Но она заставила себя не придавать этому значения и не пытаться разгадать его мысли.
Все, что ему оставалось, – это наслаждаться текущим моментом. Никаких признаний в любви, никаких разговоров о будущем. Иногда Марку казалось, что он просто не способен к длительным отношениям. Значит, ему останутся только воспоминания. Вот почему все свои силы он предпочитал отдавать работе, а не искать приключений. Они с Рейчел провели в постели чудесную ночь, были удивительно близки друг другу, но что их могло ждать дальше, представить было невозможно. Ему не следовало посвящать ее в подробности своей жизни, искать взаимопонимания, стремиться узнать правду друг о друге.
Рейчел попросила его рассказать кое-что о себе просто потому, что он нравился ей и не требовал ни обещаний, ни гарантий. Но что будет, если он предложит ей поехать с ним? Что может помешать ей на это согласиться?
Она не была настолько наивна, чтобы не понимать, что одна, пусть и прекрасная, ночь вовсе не является поводом для того, чтобы кардинально менять свою жизнь, и даже ее явная влюбленность не заслоняла от нее этой истины. Подумав об этом, Рейчел улыбнулась и спросила:
– Все ли у тебя готово?
У Марка было достаточно времени, чтобы справиться со своей задачей.
Он повернулся к ней с торжествующей улыбкой:
– По-моему, да.
Она как раз взяла ложку, когда он подошел к ней, этот мужчина, дерзкий и страстный, нежный и напористый. Он способен был любить так сильно, но не догадывался об этом, не мог и не смел в это поверить.
– Помешай еще немного, – посоветовала она ему, наблюдая за его улыбкой так внимательно, словно старалась запечатлеть ее в своей памяти навсегда. – Что касается твоего друга Чака, – заметила она, вдруг возвращаясь к прежней теме, – то, поскольку София тебя знает, вместо тебя могу прийти я.
Марк посмотрел на нее с любопытством:
– Зачем тебе это делать?
Она пожала плечами:
– Чтобы помочь тебе. И Чаку, надеюсь, тоже.
– Конечно, это хорошая мысль, но ведь тебе нужен билет, а они уже все проданы. София даже сделала у себя пометку, будто бы билет мне был вручен.
– Неужели она сделала это всерьез? – спросила Рейчел, заглядывая в миску. – А теперь самая ответственная часть – растирание масла.
Сложив руки на груди, Марк внимательно осмотрел стол.
– И где его нужно растирать?
– В муке, – объяснила Рейчел и положила кусок масла в тесто. – Ты должен действовать аккуратно, но быстро, пользуясь только двумя этими пальцами и большим пальцем. – Она показала, каким образом это делать. – Сначала ты надавливаешь на него, а затем растираешь. Вот так, видишь?
Марк поднял бровь.
– Это что, шутка?
Рейчел замерла и посмотрела на него в упор.
– Разве похоже, что я шучу? – Она снова опустила руку в миску, продолжая смешивать муку с маслом. – А теперь твоя очередь.
Она молча наблюдала за тем, как он погрузил в тесто свои пальцы, почти коснувшись ее руки.
– Подожди, я добавлю масла, – сказала она. – Вот так. Теперь можно мешать. Только аккуратно, помнишь? И тщательно.
Лицо Марка стало удивительно серьезным.
– Почему-то мне кажется, что ты вот-вот рассмеешься.
– Ничего подобного, – ответила Рейчел и, задержав свою руку рядом с его рукой, прикоснулась к ней. – Я только хочу напомнить тебе, что ты должен все делать на совесть.
Марк вздохнул:
– Я горжусь тем, что ты мне доверяешь.
Рейчел вытащила свою руку из миски и с улыбкой посмотрела в его немного смущенные глаза. Нужно было спешить, чтобы успеть испечь лепешки до возвращения Аманды.
– Я кое-что придумала, – вдруг сказала Рейчел, внимательно приглядевшись к тесту. – Если для Софии так нежелательно наше присутствие на вечере, может быть, мне стоит как-то замаскироваться?
– Как ты собираешься это сделать?
– Не кажется ли тебе, что администрация школы все же захочет сделать фотографии или снять концерт, например, для школьного архива?
– Думаю, ты права, – согласился Марк. – И что из этого?
– А то, что они захотят, конечно же, сэкономить деньги. Так бывает в каждой школе, денег всегда не хватает. Я это знаю, поскольку уже имела подобный опыт с моими племянниками. Поэтому-то и устраиваются всякие ярмарки-продажи шоколадно-ореховых пирожных и лотерейных билетов. – Подожди, сейчас я добавлю молока.
Рейчел открыла холодильник.
– А какое отношение это имеет к Чаку? – не понял Марк.
– Никакого, а вот профессиональная бесплатная видеосъемка имеет, поскольку позволит школе сэкономить средства, а Чаку увидеть его дочь.
– Рейчел, я, конечно, умею снимать, однако я не представляю видеозаписывающую компанию, а всего лишь умею обращаться с камерой. Никаких спецэффектов или прочих дорогих штучек.
Она улыбнулась ему:
– Почему бы тебе не позвонить Чаку и не договориться с ним, что он все оплатит?
– Что оплатит?
– Профессиональную съемку. Ни одна школа не отказалась бы от этого. Даже если София следит за распределением билетов, она не станет возражать против такого подарка. – Она подала Марку пакет молока. – И я думаю, идея ей придется по душе, тем более что платить будет Чак.
Марк усмехнулся, вытирая руки полотенцем.
– Ты удивительная женщина.
– Стараюсь.
– Я предложу это Чаку, а потом позвоню Софии.
Он не прикоснулся к ней, но Рейчел почувствовала его близость каждой клеточкой кожи. Она закусила губу и принялась доливать молоко в тесто.
– Может, лучше мне позвонить ей? Ведь тебе она, похоже, не доверяет?
– Это было бы здорово, – пробормотал он так близко у нее над ухом, что его дыхание обожгло ей шею. И затем, помолчав немного, добавил: – Все же я не понимаю, почему ты берешься помогать мне?
Рейчел в нерешительности остановилась перед ним, опустив глаза.
– Если честно, то я и сама не знаю. Я не знакома с Чаком, но мне его жаль. Я могу себе представить, как он скучает по своей дочери. Столько лет не видеться с ней…
– Я ему позвоню сегодня же вечером, – загорелся Марк, прикасаясь губами к ее щеке. – Напомни мне еще раз, зачем мы готовим лепешки.
